В дебрях Южной Африки - Майн Рид

Но нелепее всего были его движения. Я подумал, что он сильно ранен в драке и не может бежать.

Сперва я боялся приблизиться к нему, помня, с каким трудом унес ноги от его сородича, и решил идти своей дорогой. Хоть и раненый, он мог оказаться достаточно сильным и напасть на меня, а мое незаряженное ружье, как я уже в том убедился, представляло сомнительную защиту.

Подойти или нет? Я колебался. Однако, наблюдая странные движения гну, я все больше поддавался любопытству и вот наконец приблизился к нему и остановился, не доходя двенадцати ярдов. Как же я удивился, когда открыл причину его несуразных движений! Бык не получил никакого ранения, ни даже царапины, и тем не менее он был совершенным калекой, как если бы лишился пары ног. Беспомощным сделало его самое глупое обстоятельство. В борьбе с другим быком одна из его передних ног каким-то образом перекинулась через рог и там застряла, не только лишив его возможности пользоваться этой ногой, но вдобавок так прижав ему голову к земле, что он нипочем не мог сдвинуться с места.

Первой моей мыслью было помочь быку в его беде и вернуть ему способность движения. Потом мне вспомнился рассказ про пахаря и замерзшую змею, и я отказался от такого намерения.

Второй мыслью было убить его. Однако мне вряд ли удалось бы прикончить его своим незаряженным ружьем. К тому же мне едва было под силу дотащить до дому аард-варка, а я знал, что шакалы съедят убитого гну, прежде чем мы успеем вернуться за ним. Я решил, что, пожалуй, вернее оставить его в таком положении: маленькие трусливые хищники, видя, что он еще жив, не осмелятся к нему подойти.

И я его оставил, как он был, «с головой под мышкой», в надежде, что мы еще и завтра найдем его там.

Так закончил Ганс рассказ о своих приключениях.

Глава 34. СПАЛЬНЯ СЛОНА

Ван Блоом был далеко не удовлетворен тем, что сделал за день. Первый опыт охоты на слона оказался неудачным. Что, если так пойдет и дальше?

При всем интересе к рассказу Ганса он слушал сына с чувством неловкости, вспоминая собственную неудачу. Слон так легко ушел от охотников! Пули их, по-видимому, не причинили ему никакого вреда. Они только разъярили его, пробудили в нем опасного врага. Обе попали в такое место, где рана должна быть смертельна, и все же не произвели ожидаемого действия. Слон ушел как ни в чем не бывало, точно стреляли по нему не пулями, а горохом. Неужели так будет всегда?

Правда, охотники дали по слону только два выстрела. При хорошем прицеле двумя пулями можно уложить слониху, а иногда и самца, но требуется не две, а двадцать пуль, чтобы крупный, старый слон «глотнул земли». Только станет ли слон ждать, пока его преследователь столько раз перезарядит ружье? Нет, не станет. Слон в таких случаях мчится, не останавливаясь, много миль, и только верхом на коне человек может его догнать.

Как вздыхал ван Блоом, вспоминая о бедных своих лошадях! Никогда еще он так не жалел о них, не чувствовал так остро их утрату.

Но он слышал, будто слоны не всегда убегают при нападении. Да ведь и вчерашний «старый бродяга» не проявил готовности к отступлению, получив первую пулю. Только неожиданная выходка Черныша обратила его в бегство. Случись иначе, он вряд ли оставил бы поле сражения раньше, чем охотники всадили бы в него новую пулю, быть может, смертельную.

Эта мысль несколько утешила ван Блоома. Возможно, что следующая встреча кончится иначе. Возможно, в награду за труды он получит пару бивней. Надежда на такой исход, да и охотничье рвение побудили ван Блоома, не теряя времени, предпринять новую попытку. И вот на другое утро, еще до восхода солнца, охотники снова отправились выслеживать свою исполинскую дичь.

Они, правда, приняли свои меры — сделали кое-что, о чем не подумали раньше. Всем им случалось слышать, что обыкновенная свинцовая пуля не может пробить плотную шкуру огромного толстокожего. Не в этом ли причина вчерашней их неудачи? Если так, им не придется потерпеть неудачу вторично. Они отлили новую партию пуль, из более твердого материала. Нужно было сделать сплав, но у них не было олова на привар. Зато ту же службу с успехом могло сослужить им старое «серебро», украшавшее стол ван Блоома в более счастливые времена, в Грааф-Рейнете. Это были подсвечники, подносы, колпаки для блюд, судки и прочие вещи — все из так называемого голландского металла, то есть сплава меди с цинком.

Кое-что из этой утвари пошло в тигель, и с добавлением обыкновенного свинца получился сплав, из которого отлили пули, достаточно твердые даже для шкуры носорога. На этот раз охотники не опасались потерпеть неудачу из-за слишком мягких пуль.

Они пошли в том же направлении, что и накануне, то есть лесом, или, как они говорили, кустами. Не сделали они и мили, как напали на довольно свежий след слона. Он вел через самую чащу тернистых зарослей, где ни одно существо, кроме слона, носорога или вооруженного топором человека, не проложит пути. Там прошла, по-видимому, целая семья, состоявшая из слона-отца, одной или двух слоних и нескольких слонят различного возраста. Шли они, по слоновьему обыкновению, вереницей и проломили настоящую просеку в несколько метров ширины, совершенно свободную от кустов и хорошо утрамбованную их большими ногами. Старый самец, объявил Черныш, шел впереди и хоботом и бивнями расчищал дорогу. Так оно, по-видимому, и было, потому что охотникам не раз попадались большие обломанные сучья, иногда на земле, а иногда еще державшиеся на стволе и отведенные в сторону точно рукой человека.

Черныш утверждал, что подобные слоновьи тропы обычно ведут к воде, и притом самой легкой и краткой дорогой, словно обдуманно проложенной искусным инженером, что указывает на редкое чутье и догадливость слонов. Основываясь на этом, охотники рассчитывали прийти вскоре к какому-нибудь водопою; но могло быть и так, что след вел не к воде, а от воды.

Не прошли они и четверти мили, как вышли на другую такую же тропу, пересекавшую ту, по которой они следовали. Вторая дорожка тоже была проложена несколькими слонами, вероятнее всего — семьей слонов; отпечатки на ней были так же свежи, как и на первой.

С минуту охотники колебались, по какой тропе им пойти, но решили все же не сворачивать и держаться прежнего следа.

К их великому огорчению, тропа в конце концов привела к более открытому месту, где слоны разбрелись, и, безуспешно попробовав проследить сперва одного, потом другого слона, охотники запутались и совсем потеряли след.

Направившись в поисках его туда, где кусты росли реже, Черныш вдруг пустился бегом, крикнув остальным, чтобы они шли за ним. Ван Блоом и Гендрик устремились за бушменом — поглядеть, что там такое. Они подумали, что Черныш увидал слона, и оба в сильном волнении уже стянули чехлы со своих ружей. Однако никакого слона не оказалось. Когда они догнали Черныша, тот стоял под деревом и тыкал пальцем в землю у корней. Охотники посмотрели вниз. Они увидели, что землю с одной стороны дерева сильно потоптали, как будто несколько лошадей или других животных стояли здесь долгое время на привязи и, разворотив копытами дерн, превратили его в пыль. Кора дерева — густолиственной развесистой акации — была на одной стороне до известной высоты словно бы отполирована, как будто животные часто приходили и терлись о нее.