Тамбовский волк - Лучше смерть, чем позор - Петр Краснов

Влад почувствовал, как сквозь телефонную трубку просачивается волна нежности, исходящей от Весты. Она ответила тихо, мягко:

- Лучше ты... А то у меня ноги не идут...

Захватив листочки, Влад помчался к Весте. Встречные невольно жались к стенкам коридоров, уступая генеральному дорогу, как будто мимо них неслась гаишная машина с включенными "мигалками" и сиреной.

Принц влетел в кабинет Весты и замер на пороге. На Весте было платье, точь-в-точь такое же, как у его матери на фотографии в те времена, когда она еще была счастливой! Эта фотография вдруг словно ожила!

Влад заметил еще в Подмосковье, когда он, Веста и Олежка прятались у тети Маши от охотящихся за Принцем убийц, удивительную способность Весты изменяться внутренне и внешне. Конечно, Веста была совершенно не похожа на мать Старицкого. Но сейчас, оставаясь Вестой, она стала еще и мамой... Тот же взгляд, даже прическа та же...

Влад стоял на пороге. Веста сидела в кресле около окна. Солнечный нимб вокруг ее головы и улыбка на лице делали жену неотразимо красивой.

Первой прервала молчание Веста. Протягивая к мужу руки, она нежно сказала:

- Здравствуй, это я...

- Здравствуй...

Влад подошел, опустился на колени и спрятал лицо в складках ее платья.

Веста положила свои ладони ему на спину.

Дверь осталась незакрытой, и проходившие мимо сотрудники, смущенно улыбаясь, опускали глаза...

Веста, не обвиняя, не укоряя, а сочувственно успокаивая,говорила:

- Ты устал, очень устал... Тебе надо отдохнуть... Мы с Олежкой поживем у мамы... Иногда ты будешь приходить к нам, навещать...

- Веста! Ты что? Да я без вас... умру!

- Миленький! Ну что же нам тогда делать? Я же чувствую, что в последнее время я раздражаю тебя...

- Нет! Не ты! А достается тебе! Родная моя, любимая! Я сделаю все, чтобы ты была счастлива! Потерпи еще немного, и это безумие кончится! Обещаю.

- Значит, я была вчера права?..

- Отчасти... Я вчера встретил того, с кем вместе воевал. Из всего полка нас в живых осталось только двое. Было тяжело вспоминать, но надо было пройти и через это. Теперь будет легче, я обещаю тебе! Самое трудное уже осталось позади!..

- А я сегодня отвела Олежку в садик и пошла на нашу прежнюю квартиру.

Пересмотрела там все прежние мамины платья. Такие когда-то были в моде. И среди всех почему-то выбрала это... И решилась в нем идти по улицам. Все на меня оборачивались, думали, наверное, что я душевнобольная.. А с моей душой сегодня, и вправду, что-то странное случилось.

Влад увидел, что на глаза Весты навернулись слезы.

- Веста, не надо расстраиваться. Тебе нельзя...

- Я не расстраиваюсь. Сегодня со мной произошел такой случай, после которого я поняла, что надо научиться прощать... Иначе жизнь превращается в пытку для другого... для себя...

- Тебя обидели?

- Нет, наоборот, утешили. Я шла через Большую Сухаревскую площадь и вдруг меня окликнули: "Аня!" Не знаю, что произошло... Вокруг меня было столько людей, спешащих по своим делам, но я поняла, что зовут именно меня. Я обернулась. Ко мне навстречу спешила очень пожилая женщина. Она шла и приговаривала:

- Аня, Анечка, наконец-то я встретила тебя! Только не бойся меня, ладно?..

- Я не боюсь...

- Пойдем со мной, пожалуйста... Я ведь так долго тебя ищу!..

У Влада вдруг появилось неясное предчувствие, и он спросил:

- И ты пошла?

- Да. Она привела меня в сквер возле Панкратовского переулка, усадила на скамейку и, отдышавшись, спросила:

- Ты и вправду Аня?

- Для вас - да...

- Значит, мои молитвы дошли до Бога. Он послал мне тебя... Ты не думай, я не сумасшедшая...

- Я не думаю...

- Соседку мою так звали... Аня. Анна Старицкая. Может быть, слышала о ней что-нибудь?..

- Нет...

- Мы вон в том, в двенадцатом, доме жили. Я-то и сейчас там живу, а Анечка по моей вине где-то до сих пор скитается...

Влад сидел, стиснув челюсти. Волнение, душившее его, было вызвано, казалось бы, пустяком: женщина назвала имя и фамилию его матери.

Но сердце уже трепетало от предчувствия, что это не пустяк...

- Жили мы хорошо, дружно. Дружили... И мальчишки за нами бегали, свидания назначали. А мы всегда из озорства приходили с ней вместе, вдвоем.

Парню ничего не оставалось, как только сбежать от нас или покупать все вдвойне: мороженое, билеты в кино или в цирк. Ходили мы всегда только в кинотеатр "Мир" на Цветном бульваре. Нас так и прозвали - цветные, потому что кроме цирка и кинотеатра на Цветном бульваре был еще и Центральный рынок. И рынок этот был главным разорением для наших ухажеров: то семечек нам захочется, то фиников.

Анечка финики просто обожала. И все было хорошо, пока на том же Цветном бульваре не повстречался нам курсант... Аня оступилась, а он ее сзади за локоть поддержал. Ну, слово за слово, пошли мы дальше вместе. Для наших знакомых парней это был бесплатный аттракцион. Они со смеху покатывались, видя, как цветные раскручивают курсанта. Уж сколько он денег в этот день на нас истратил!

Наверное, всю свою стипендию или, как там у них называлось денежное довольствие, на нас ухлопал! А потом я стала замечать, что у моей Ани появились неотложные дела: то ей надо маме на работе помочь, то голова у нее вдруг разболится!.. В общем, выследила я их и жутко на Аню обиделась. Да что толку?

Курсант уехал. Он в другом городе учился. А Аня без него на улицу - ни шагу!

Даже родители ее забеспокоились: не заболела ли? А болезнь одна любовь!

Закончил он учеб-ку, в Москву его направили, по распределению. Свадьбу они сыграли. Сын у них родился. Владленом назвали. А я все в девках сижу. И вот, веришь ли, сдуру я Аню стала винить, что бросила она меня! И что у них потом вдруг произошло, до сих пор не пойму. Выгнала она его! Мне бы успокоиться. Так нет!

Я ей и брякнула, что, мол, ошиблась ты в своем избраннике еще тогда, когда на Цветном бульваре оступилась, да свою подругу предала. Вот вырастит твой Владик, я ему и расскажу, как все было! Ничего мне подруга тогда не ответила. А только через некоторое время подъехала машина. Аня вещи погрузила.

Родители-то ее быстро, один за другим, еще до переезда этот мир оставили. Мне бы ей в ноги кинуться да прощения попросить! А я словно бы и не понимаю, что подруга уезжает... Жду, когда она сама, первой, ко мне подойдет. Стою я около подъезда, а она мимо меня ходит и ни словечка! Опомнилась я, когда одна осталась. Стою и не понимаю, зачем я все это сделала. Ведь из-за меня же она с места-то сорвалась! Я и замуж потом вышла, тоже за военного, и дети уже давно выросли, а заноза в сердце осталась. Сколько лет от людей свой грех таила. А вот тебя увидела, и комок подкатил к горлу. Все без утайки тебе рассказала...

Может быть, зачтется мне на том свете, что я поделилась с тобой. И пусть поздно, но я попросила у тебя прощения, Анечка...

Влад слушал рассказ Весты и не понимал, почему он узнает об этом только сейчас, когда уже ничего нельзя изменить?

- Рассказав мне эту историю, пожилая женщина поцеловала мне руку, поклонилась и пошла к своему дому. Я чувствовала, что ей хочется оглянуться, но она почему-то этого не сделала... Как ты думаешь, почему?

Влад, не зная, что ответить, молчал...

- Всю дорогу, до самого "Центра" я думала об этом. И только здесь, в кабинете, я поняла, перед тем как позвонить тебе, что эта женщина осталась непрощенной. Мне надо было вместо той, далекой Ани простить ее" а я этого не сделала.

- Думаешь, Аня Старицкая простила бы ее?..

- Да.

- И своего мужа?

- Нет.

- Почему?

- Из-за сына...

- Не понимаю.

- Думаю, что Аня уехала не из-за подруги...

- Из-за мужа?

- Да. Не знаю, что он сделал, но Аня не хотела больше его видеть.

Никогда.

- Значит, есть грехи, которые нельзя прощать?

- Нет. Таких грехов нет. Надо простить и отпустить. Не каждый это умеет и держит в себе чужой грех. Думает о нем, страдает, ненавидит и умножает его, вместо того, чтобы отпустить. Я думаю, что больше всего пострадал из-за этого непрощенного греха ее сын...

- Сын?!

- Да... Боюсь, что он так и не узнал, кто его отец. И не простил за это мать. Непрощенный грех родил новый грех. Поэтому я тебе и позвонила, чтобы рассказать обо всем. Чтобы ты знал и отпустил...

- "Яко же и мы отпускаем должникам нашим..."

- Да...

Влад не стал спорить с Вестой, приводить ей в пример Всевышнего, огнем покорившего за грех два города Содом и Гоморру, спалив их дотла. Веста сказала:

- Я хочу еще раз увидеть ту женщину. Хочешь пойти со мной?..

- Хочу. Ты знаешь, как ее зовут?

- Нет. Но я видела, в какой подъезд она вошла.

Сценарий будущего фильма пополнился еще одним эпизодом. Принц протянул Весте аннотацию. Он думал, что Веста прочтет ее залпом, не останавливаясь. Но она читала медленно, словно по слогам. Прочитав до конца, Веста спросила:

- А почему нет названия?

- Не придумывается пока...

- Можно назвать "Падение".

- Почему?

- Чем выше он поднимается по служебной лестнице, тем глубже падает нравственно.