Жизнь моя за песню продана (сборник) - Сергей Есенин

Пантократор

1

Славь, мой стих, кто ревет и бесится,Кто хоронит тоску в плече,Лошадиную морду месяцаСхватить за узду лучей.

Тысчи лет те же звезды славятся,Тем же медом струится плоть.Не молиться тебе, а лаятьсяНаучил ты меня, Господь.

За седины твои кудрявые,За копейки с златых осинЯ кричу тебе: «К черту старое!»,Непокорный, разбойный сын.

И за эти щедроты теплые,Что сочишь ты дождями в муть,О, какими, какими метламиЭто солнце с небес стряхнуть?

2

Там, за млечными холмами,Средь небесных тополей,

Опрокинулся над намиСреброструйный Водолей.

Он Медведицей с лазури —Как из бочки черпаком.В небо вспрыгнувшая буряСела месяцу верхом.

В вихре снится сонм умерших,Молоко дымящий сад,Вижу, дед мой тянет вершейСолнце с полдня на закат.

Отче, отче, ты ли внукаУслыхал в сей скорбный срок?Знать, недаром в сердце мукалИздыхающий телок.

3

Кружися, кружися, кружися,Чекань твоих дней серебро!Я понял, что солнце из выси —В колодезь златое ведро.

С земли на незримую сушуОтчалить и мне суждено.Я сам положу мою душуНа это горящее дно.

Но знаю – другими очамиУмершие чуют живых.О, дай нам с земными ключамиПредстать у ворот золотых.

Дай с нашей овсяною волейЗасовы чугунные сбить,С разбега по ровному полюЗаре на закорки вскочить.

4

Сойди, явись нам, красный конь!Впрягись в земли оглобли.Нам горьким стало молокоПод этой ветхой кровлей.

Пролей, пролей нам над водойТвое глухое ржаньеИ колокольчиком-звездойХолодное сиянье.

Мы радугу тебе – дугой,Полярный круг – на сбрую.О, вывези наш шар земнойНа колею иную.

Хвостом земле ты прицепись,С зари отчалься гривой.За эти тучи, эту высьСкачи к стране счастливой.

И пусть они, те, кто во мглеНас пьют лампадой в небе,Увидят со своих полей,Что мы к ним в гости едем.

<1919>

Кобыльи корабли

1

Если волк на звезду завыл,Значит, небо тучами изглодано.Рваные животы кобыл,Черные паруса воронов.

Не просунет когтей лазурьИз пургового кашля-смрада;Облетает под ржанье бурьЧерепов златохвойный сад.

Слышите ль? Слышите звонкий стук?Это грабли зари по пущам.Веслами отрубленных рукВы гребетесь в страну грядущего.

Плывите, плывите в высь!Лейте с радуги крик вороний!Скоро белое дерево сронитГоловы моей желтый лист.

2

Поле, поле, кого ты зовешь?Или снится мне сон веселый —Синей конницей скачет рожь,Обгоняя леса и села?

Нет, не рожь! Скачет по́ полю стужа,Окна выбиты, настежь двери.Даже солнце мерзнет, как лужа,Которую напрудил мерин.

Кто это? Русь моя, кто ты? Кто?Чей черпак в снегов твоих накипь?На дорогах голодным ртомСосут край зари собаки.

Им не нужно бежать в «туда»,Здесь, с людьми бы теплей ужиться.Бог ребенка волчице дал,Человек съел дитя волчицы.

3

О, кого же, кого же петьВ этом бешеном зареве трупов?Посмотрите: у женщин третийВылупляется глаз из пупа.

Вот он! Вылез, глядит луной,Не увидит ли помясистей кости.Видно, в смех над самим собойПел я песнь о чудесной гостье.

Где же те? Где еще одиннадцать,Что светильники сисек жгут?Если хочешь, поэт, жениться,Так женись на овце в хлеву.

Причащайся соломой и шерстью,Тепли песней словесный воск.Злой октябрь осыпает перстниС коричневых рук берез.

4

Звери, звери, приидите ко мне,В чашки рук моих злобу выплакать!Не пора ль перестать лунеВ небесах облака лакать?

Сестры-суки и братья-кобели,Я, как вы, у людей в загоне.Не нужны мне кобыл кораблиИ паруса вороньи.

Если голод с разрушенных стенВцепится в мои волоса, —Половину ноги моей сам съем,Половину отдам вам высасывать.

Никуда не пойду с людьми,Лучше вместе издохнуть с вами,Чем с любимой поднять землиВ сумасшедшего ближнего камень.

5

Буду петь, буду петь, буду петь!Не обижу ни козы, ни зайца.Если можно о чем скорбеть,Значит, можно чему улыбаться.

Все мы яблоко радости носим,И разбойный нам близок свист.Срежет мудрый садовник осеньГоловы моей желтый лист.

В сад зари лишь одна стезя,Сгложет рощи октябрьский ветр.Все познать, ничего не взятьПришел в этот мир поэт.

Он пришел целовать коров,Слушать сердцем овсяный хруст.Глубже, глубже, серпы стихов!Сыпь черемухой, солнце-куст!

<Сентябрь 1919>

Черный человек

Друг мой, друг мой,Я очень и очень болен.Сам не знаю, откуда взялась эта боль.То ли ветер свиститНад пустым и безлюдным полем,То ль, как рощу в сентябрь,Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,Как крыльями птица.Ей на шее ногиМаячить больше невмочь.Черный человек,Черный, черный,Черный человекНа кровать ко мне садится,Черный человекСпать не дает мне всю ночь.

Черный человекВодит пальцем по мерзкой книгеИ, гнусавя надо мной,Как над усопшим монах,

Читает мне жизньКакого-то прохвоста и забулдыги,Нагоняя на душу тоску и страх.Черный человек,Черный, черный!

«Слушай, слушай, —Бормочет он мне, —В книге много прекраснейшихМыслей и планов.Этот человекПроживал в странеСамых отвратительныхГромил и шарлатанов.

В декабре в той странеСнег до дьявола чист,И метели заводятВеселые прялки.Был человек тот авантюрист,Но самой высокойИ лучшей марки.

Был он изящен,К тому ж поэт,Хоть с небольшой,Но ухватистой силою,И какую-то женщину,Сорока с лишним лет,Называл скверной девочкойИ своею милою».

«Счастье, – говорил он, —Есть ловкость ума и рук.Все неловкие душиЗа несчастных всегда известны.Это ничего,Что много мукПриносят изломанныеИ лживые жесты.

В грозы, в бури,В житейскую стынь,При тяжелых утратахИ когда тебе грустно,Казаться улыбчивым и простым —Самое высшее в мире искусство».

«Черный человек!Ты не смеешь этого!Ты ведь не на службеЖивешь водолазовой.Что мне до жизниСкандального поэта.Пожалуйста, другимЧитай и рассказывай».

Черный человекГлядит на меня в упор.И глаза покрываютсяГолубой блевотой, —Словно хочет сказать мне,Что я жулик и вор,Так бесстыдно и наглоОбокравший кого-то.

.

Друг мой, друг мой,Я очень и очень болен.Сам не знаю, откуда взялась эта боль.То ли ветер свиститНад пустым и безлюдным полем,То ль, как рощу в сентябрь,Осыпает мозги алкоголь.

Ночь морозная.Тих покой перекрестка.Я один у окошка,Ни гостя, ни друга не жду.Вся равнина покрытаСыпучей и мягкой известкой,И деревья, как всадники,Съехались в нашем саду.

Где-то плачетНочная зловещая птица.Деревянные всадникиСеют копытливый стук.Вот опять этот черныйНа кресло мое садится,Приподняв свой цилиндрИ откинув небрежно сюртук.

«Слушай, слушай! —Хрипит он, смотря мне в лицо,Сам все ближеИ ближе клонится. —Я не видел, чтоб кто-нибудьИз подлецовТак ненужно и глупоСтрадал бессонницей.

Ах, положим, ошибся!Ведь нынче луна.Что же нужно ещеНапоенному дремой мирику?Может, с толстыми ляжкамиТайно придет «она»,И ты будешь читатьСвою дохлую томную лирику?

Ах, люблю я поэтов!Забавный народ.В них всегда нахожу яИсторию, сердцу знакомую, —Как прыщавой курсисткеДлинноволосый уродГоворит о мирах,Половой истекая истомою.

Не знаю, не помню,В одном селе,Может, в Калуге,А может, в Рязани,Жил мальчикВ простой крестьянской семье,Желтоволосый,С голубыми глазами…

И вот стал он взрослым,К тому ж поэт,Хоть с небольшой,Но ухватистой силою,И какую-то женщину,Сорока с лишним лет,Называл скверной девочкойИ своею милою».

«Черный человек!Ты прескверный гость.Эта слава давноПро тебя разносится».Я взбешен, разъярен,И летит моя тростьПрямо к морде его,В переносицу…

.

…Месяц умер,Синеет в окошко рассвет.Ах ты, ночь!Что ты, ночь, наковеркала?Я в цилиндре стою.Никого со мной нет.Я один…И разбитое зеркало…

<1923 – 14 ноября 1925>

Пугачев

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});