Заклятые супруги. Золотая мгла - Марина Эльденберт

«В лесу ты была ненасытной грязной девчонкой».

– Совсем плохо?

Меня и правда мутит. Слишком много было людей у Уитморов – как ни странно, я стала легче воспринимать толпы, но видимо, не до конца. Сейчас бы холодный дождик.

– Это все жара.

Анри подался вперед и мягко сжал мою руку. Казалось бы, ладонь должна быть потной, но она сухая. Теплая, мягкая, а еще такая большая по сравнению с моей.

– Почему ты боишься людей, Тереза?

От неожиданности я выпрямилась, хотя до этого растеклась по сиденью серо-голубой лужей.

– С чего вы взяли?

– Ты бледнеешь, когда входишь в зал. Пальцы становятся холодными. Над губой выступает пот.

Надо же, какая наблюдательность.

– А еще ты вздрагиваешь. Незаметно, едва уловимо и, наверное, даже сама этого не замечаешь. И ты снова обратилась ко мне официально.

– Вы меня пугаете, граф.

Я сама за собой не замечаю столько, сколько замечает он.

– То есть я хотела сказать: ты меня пугаешь, Анри Феро.

– Я не нарочно.

Анри улыбается, но в глазах нет веселья. А мне становится страшно – я не просто готова ему рассказать, я хочу ему рассказать. О том, что заперто внутри меня на тысячи замков, которые рядом с ним слетают, как под порывом ураганного ветра.

– Это заметно, если присматриваться. Хотя в первый раз я решил, что ты волнуешься из-за лорда Пираньи.

– Неужели ревнуешь?

– А если и так? – Муж посмотрел на меня в упор. – Вы сегодня так очаровательно любезничали.

Гм. В папоротниках, что ли, прятался и следил? Хотя бальная зала у Уитморов большая.

– Я же думал только о том, что хочу его придушить. И это сбивало с толку, потому что до тебя я никого и никогда не ревновал.

– Вот она, расплата, – фыркнула я. Не знаю почему, но это было удивительно приятно. – К твоему сведению, лорд Фрай женат.

– Да неужели?

Я недоуменно взглянула на него – слишком колючей вышла насмешка.

– О чем ты?

Он плотно сжал губы, но потом все же ответил:

– О том, что некоторых это не останавливает.

Я дернулась, как от удара, отняла руку. Хотела холодного дождика – получи.

– Это ты по собственному опыту с Камиллой Уитмор говоришь?

Анри бросил на меня быстрый взгляд, выругался:

– Тереза, я не это хотел сказать.

– Ну почему же. Ты неоднократно заявлял, что лорд Фрай – мой любовник. Особенно до того, как лично удостоверился, что это не так.

Он напрягся, скулы обозначились четче.

– Я совершенно тебя не знал. Понятия не имел, как ты живешь и чем. Я ожидал увидеть старую деву – в самом кошмарном смысле этого слова, но увидел умопомрачительно красивую женщину. Гордую, надменную и холодную, помешанную на единственном мужчине. Только слепой не заметит, как ты на него смотрела. И ради Всевидящего, ты видела себя в зеркале в тот день? Ни одному здоровому мужчине не придет в голову, что у такой женщины нет любовника.

Вот даже не знаю, оскорбиться или порадоваться?

– То есть вы сочли меня гулящей женщиной и решили на мне жениться? Чудненько.

Анри скрипнул зубами:

– Тереза!

– Я двадцать семь лет Тереза, и от этого ничего не меняется. Какое разочарование ты должно быть испытал в нашу первую ночь!

Он глубоко вздохнул и пересел ко мне:

– Послушай, я виноват. Я действительно ошибся.

Я бросила на него быстрый взгляд: сидит рядом, смотрит умилительно, и только глаза сияют в темноте. Котище! Как есть котище! Наглый, довольный, уверенный в том, что сложит лапки посимпатичнее – и миска со сметаной ему все равно перепадет.

– Не подлизывайся.

– Я просто хочу, чтобы ты поняла. В Вэлее, да и в Маэлонии нравы свободнее, там женщине не нужно изображать из себя непонятно что. Поразительно, как человек меняется под гнетом морали и какие причудливые маски она порой носит. Для всех чета Уитмор – счастливая семейная пара, и в общем-то всем совершенно по… я хотел сказать, безразлично, что вечера граф Уитмор коротает не только в мужском клубе, а графиня посещает сиротский дом раз в месяц, а не два-три раз в неделю.

– Вот и не уточняй. Мне наплевать на Уитморов, – огрызнулась я.

– Мне тоже, – он повысил голос и добавил почему-то хрипло, – но не на тебя. Неужели не видно, что я на тебе помешался? Откуда ты вообще такая взялась?

Я резко обернулась, чтобы высказать ему все, что думаю о бессовестных двуногих котах, которые ведут себя непристойно или недостойно, или и то и другое вместе, но осеклась. Наверное, он мог и не говорить всего, что только что наговорил – хватило бы одного взгляда. От которого мурашки по коже и дух захватывает, а сердце начинает дергаться, как угодивший в силки зверек. От которого становится горячо, невыносимо горячо. Кровь закипает, и кажется невозможным больше держаться – глаза в глаза. Молча. Ярче тысячи слов.

– Я еще не встречал таких, как ты. И только Всевидящий знает, что мне с этим делать.

Глухо. Но так отчаянно живо.

Я не успела спросить, зачем с этим что-то делать: он взял меня за подбородок и коснулся губами губ. Коротко. Рывком, на выдохе. А потом так же неожиданно отпустил, и пустоту, воцарившуюся между нами, заполнял лишь цокот копыт о мостовую. Я бросила взгляд за окно – до дома осталось всего-ничего, меньше квартала. Медленно проплывали дома, растворяясь в зыбком ночном мареве. Я же думала о его словах и о нас.

Я в самом деле собираюсь бросить вызов сильному магу. Ради того, чтобы защитить сидящего рядом мужчину. И что прикажете делать мне?

Экипаж остановился прямо напротив дома. Анри расплатился и подал мне руку.

– Хочешь пройтись?

В прошлый раз я сказала, что не стану его защищать. Это было правильно.

– Пожалуй.

А вот это неправильно.

Ладно, спишем на помешательство от жары. Пусть здесь дышится тяжело, в доме будет еще ужаснее. В Мортенхэйме никогда таких проблем не возникало: толстые каменные стены нагоняли холода даже в самый знойный день. Природа за окном могла изнывать от зноя, а я куталась в шаль.

– Помнишь, как мы шли здесь в прошлый раз?

– Мостовая блестела от дождя.

У нас уже общие воспоминания появились. Это серьезно.

– А воздух был свежий и прозрачный, как осенью над рекой.

– Не в пример настоящему.

– Сейчас он напоминает парное молоко.

– С ароматом коровника.

Анри рассмеялся:

– Ты во всем замечаешь обратную сторону?

– А ты проверь.

– Гм. – Он потер подбородок. – Звездное небо.

– В нежной дымке смога.

– Мы с тобой.

Я замешкалась лишь на мгновение, а потом из ближайшего переулка вынырнули двое. От них несло, как из сточной канавы – алкоголем, куревом и потом. Одежда не грязная, но поношенная, ботинки замусоленные, если и чищенные – то в позапрошлом веке. Тот, что повыше, надвинул шляпу на затылок, открывая свету фонарей исковерканное ямками оспин лицо, он жевал смердящую как помойная яма сигарету, погрузив руки в карманы. Второй расплылся в улыбке, обнажая гнилые зубы.

– Вот ведь как бывает, – низкий дребезжащий голос напоминал скрежет несмазанной двери, – господа решили прогуляться ночью? Может, найдете для нас монетку-другую? Как видите, нам они пригодятся.

Высокий сплюнул себе под ноги и медленно двинулся вправо. Низенький крепыш – влево. Анри отшвырнул меня за спину. Хищно блеснула сталь, мелькнувший перед глазами нож взлетел в воздух, а потом сверкнул уже в ладони мужа. Одно отточенное движение – и лезвие с хрустом вошло в плечо нападавшего. Искаженное болью лицо побелело, шляпа слетела с головы, обнажая немытые патлы цвета соломы. Второй быстрый сильный удар пришелся бандиту в колено, а в следующий миг он уже с воем летел в объятия напарника, выхватившего пистолет. Громыхнул выстрел, заметался рикошетом по улице, в подворотне истошно заверещал пес, ему вторил раскатистый лай чуть подальше и пронзительный свисток полицейского. Анри легко ушел в сторону от бросившегося на него коротышки, короткий замах. Выбитая с бульканьем челюсть и удар в живот положили конец ограблению.

– Пойдем.

Только этот голос и вернул меня в реальность. Я вдруг с ужасающей ясностью осознала, что все произошло в считаные секунды. Он двигался так быстро и слаженно, что у грабителей не было ни малейшего шанса. А я вместо того чтобы защищаться или сделать хотя бы что-то, просто застыла, как призрак оскорбленного достоинства.

Мы шли быстро – как если бы сами набросились на тех бродяг и избили их до полусмерти. До полусмерти или нет – не знаю, но муж только что переломал им кости и даже не изменился в лице. Я посмотрела на него, но Анри лишь убрал упавшую на лоб прядь и приподнял брови. У меня не получилось вытолкнуть из себя ни слова, поэтому я решила отложить объяснения до лучших времен. То есть до той самой минуты, когда шагнула в холл, в безопасность.

Вот тут меня затрясло. Так, что зубы застучали друг о дружку. Анри без слов подхватил меня на руки и отнес в ванную, я смутно помню, как он меня раздевал. Пришла в себя, только когда окунулась в еле теплую воду.