Роковые иллюзии - Олег Царев

«Уже в 1931–1933 гг. я стал все больше и больше сближаться с коммунистической группой в университете, начал посещать их собрания, — вспоминал Филби. — Тогда же они познакомили меня с книгами Карла Маркса. Все это привело к тому, что в конце своего пребывания в Кембридже, а именно в последнюю неделю, я решил присоединиться к коммунистическому движению»[241]. Его решение не было каким-то прозрением, «ослепительным светом в конце дороги, ведущей в Дамаск», но было результатом длительных и очень личных переживаний[242].

Филби «освятил» свое обращение в новую веру тем, что потратил 14 фунтов стерлингов, полученные им от администрации Тринити-колледжа в качестве вознаграждения за отличную сдачу экзаменов по экономике на степень бакалавра, на «коммунистическую библию» — полное собрание сочинений Карла Маркса.

Приняв решение посвятить жизнь служению революции, он обратился к человеку, которому доверял, с просьбой связать его с людьми, которые могли бы принять его в новую веру и указать, куда ему направить свой пыл новообращенного. Этим человеком был Морис Добб, один из его наставников в экономике, младший научный сотрудник Пембрук-колледжа. Он был кембриджским Иоанном Крестителем Маркса, проповедовавшим упадок капитализма и триумф коммунизма. Добб был терпеливым наставником, умел внушить доверие (что британский соавтор этой книги может подтвердить лично) и вдохновил своим красноречием целые поколения будущих выпускников, когда в мае 1932 года, проводя дебаты Кембриджского союза, заявил, что «это заведение возлагает большие надежды на Москву, чем на Детройт». Будучи одним из видных первых деятелей британского коммунистического движения, Добб никогда не скрывал горячей преданности делу революции. Его искусно обоснованные статьи и книги, пропагандирующие Советский Союз, снискали себе столь широкий круг читателей, что это приводило в ярость короля Георга V, который в 1925 году безуспешно пытался закрыть двери своего университета для этого «большевистского» совратителя лояльно настроенных молодых выпускников[243]. Однако академические свободы восторжествовали, и Добб впоследствии стал профессором и преподавателем Тринити-колледжа, после того как с него было взято обещание не заниматься подрывной деятельностью. У него не было выбора. Он вел себя настолько вызывающе, что, как показывают документы МИ-5, всплывшие на поверхность в архивах США, постоянно находился под наблюдением и его почта нередко перехватывалась. Лишь много времени спустя после смерти Добба Филби раскрыл, что тот и был тем кембриджским преподавателем, который многое вделал не для его вербовки, как это часто считали, а для того, чтобы указать дорогу, в конечном счете приведшую его в Москву[244].

О том, что Добб, возможно, сыграл более важную роль, чем он или Филби когда-либо признавали, говорит тот факт, что Добб тогда не направил своего бывшего ученика в штаб-квартиру Компартии Великобритании в Лондоне, а вместо этого дал Филби рекомендательное письмо к руководителю Международной организации помощи рабочим (МОПР), коммунистического фронта со штаб-квартирой в Париже. Филби описывает в своих воспоминаниях, как Добб в целях конспирации потребовал, чтобы он запомнил адресата, фамилия которого, насколько он помнил, «звучала как итальянская».

Это вполне мог быть Луи Гибарти (вымышленное имя известного агента Коминтерна по имени Ладислас Добос), которого Добб знал по своим контактам с МОПР[245]. Добб не указал имени Гибарти ни в письме, ни на конверте из боязни потерять свою кембриджскую стипендию младшего научного работника в том случае, если бы рекомендательное письмо к такому известному коммунистическому деятелю международного уровня «недреманное око» МИ-5 проследило до его автора.

Вооруженный письмом Добба и томами сочинений Маркса, Филби отправился из Кембриджа в Лондон, где отец дал ему 50 фунтов стерлингов за корректуру в гранках «The Empty Quarter» — последнего доклада о своих исследованиях Аравийской пустыни. По тем временам эта сумма была королевской роскошью: эти деньги позволили Филби обзавестись мопедом, на котором он отправился на континент, чтобы собственными глазами наблюдать за борьбой социализма с фашизмом. Он выбрал Вену, которая превратилась в передовую линию конфликта, когда после прихода Гитлера к власти нацисты пытались влиять на австрийскую политику. Вена превратилась в арену острой политической борьбы между городскими социалистами и правым крылом в коалиции, которое контролировало правительство. Австрийский канцлер д-р Энгельберт Дольфус, встревоженный растущей властью нацистов, надеялся прийти к соглашению с Гитлером. Однако для этого он должен был удовлетворить требование своих союзников правого крыла, подавив мятеж, предположительно возглавляемый коммунистами, в рабочих кварталах столицы. Обе стороны имели в своем распоряжении обученные и вооруженные отряды, и ситуация на улицах Вены летом 1934 года стала взрывоопасной.

Когда Филби добрался до Парижа по пути в Австрию, рекомендательное письмо Добба открыло ему двери в МОПР[246]. Узнав, что Филби держит путь в Вену и горит желанием помочь борьбе с нацизмом, Гибарти (если именно он встречался с молодым англичанином, что кажется вероятным) дал ему рекомендательное письмо к Георгу Неплеру, лидеру австро-германского Комитета помощи иммигрантам.

Как только Филби приехал в Вену, он отправился к Неплеру, который был музыкантом по профессии, «марксистом по убеждениям и коммунистом по партийной принадлежности». В свободное время он руководил работой Комитета помощи, который, как отметил Филби, оказывал помощь любому человеку, бежавшему от Гитлера, независимо от того, был ли он коммунистом или социал-демократом. Убедившись, к собственному удовлетворению, что молодой англичанин действительно искренне предан коммунизму, Неплер спросил, чем, по его мнению, он мог бы помочь их делу.

«Я выразил желание помогать работе Комитета, — писал Филби, — и попросил его порекомендовать, где мне остановиться жить». Ему дали адрес «очень надежного товарища» по имени Литци Фридман, чьи родители жили в центре города, который до недавнего времени был венцом славы габсбургской империи. Преданность фрау Фридман делу революции не вызывала сомнений, поскольку, как объяснил Неплер, она в прошлом году две недели просидела в тюрьме за коммунистическую деятельность, так как партия в Австрии была запрещена[247].

Таким образом, Филби оказался в доме у Израиля и Гизеллы Колман, родителей Литци, которые жили в большом многоквартирном доме по Латчкагассе, 8. Он стал их квартирантом. Прошло немного времени, и он не устоял перед чарами жизнерадостной толстушки, их дочери. Веселая, независимая Литци была на два года старше сдержанного молодого англичанина. Она только что развелась со своим мужем-сионистом Карлом Фридманом, за которого вышла замуж в возрасте 18 лет. Было что-то по-цыгански притягательное в темных глазах Литци, что привносило мощный элемент сексуальности в их общую преданность коммунистическим идеалам. В условиях венских политических беспорядков со всеми забастовками и полицейскими патрулями, заставлявшими проводить тайно собрания партийных ячеек, ощущение риска усиливалось нервным возбуждением первого романа Филби, когда двое влюбленных делили опасности, связанные с пребыванием в нелегальном коммунистическом подполье.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});