Крест на моей ладони - Влада Воронова

— Кого?

— Всетемнейшего, — пояснил Люцин и оборвал связь.

Предупреждение не понадобилось, чернодворскому большаку уже свои успели донести. Нас провели сразу к нему в кабинет. Грюнштайна начала бить дрожь, пришло осознание пережитого. Тенурариан налил ему водки, заставил выпить.

— Ничего, парень, — сказал он. — Ты молодец. С боевым крещением тебя. Упыри — это ничем не слабее битвы военной. — Тенурариан дал Грюнштайну вторую стопку, хотел налить третью.

— Хватит с него, — остановила я.

Тенурариан глянул на Грюнштайна, кивнул.

— Пожалуй, что и хватит.

Выглядит чернодворец довольно привлекательно — большеглазый и светлокожий азиат лет двадцати пяти на вид. На самом деле ему восемьсот пятьдесят. Плавная, текучая грация движений, свойственная только обратникам. Одежду Всетемнейший предпочитает спортивно-рокерскую — вишнёвые или коричневые кожаные куртки с клёпками, водолазки в тон, джинсы, мокасины. Длинные волосы собраны на темени в хвост, налобная повязка в гуннском стиле. По слухам, он действительно родился в одном из племён, кочевавшим по Внутренней Монголии.

— Если не сложно, Тенурариан Каримович, — сказала я, — то распорядитесь содрать шкуру с того упыря, которого высокочтимый посол завалил. Законный трофей.

— Да, экземпляр недурной, — согласился тёмный маг. Обращение по истинному имени ему не понравилось, но спорить с мастером имён большак не отважился. На командорство Тенурариану плевать, а вот мастеров имён Всетемнеший, как и большинство жителей волшебного мира, побаивается.

В кабинет вошла Людмила Беркутова. Я не видела её две недели, и за это время Люся стала какой-то другой. Я глянула магическим и срединным зрением. Так и есть, чакры трансформировались.

— Да ты чародейкой стала, минуя кудесницу! — обрадовалась я за подругу. — Сразу через ступень перескочила. Какая же ты молодчина! Поздравляю!

— И в придачу — истинница, — похвасталась она. — Позавчера церемония была.

— Умница, — обняла я Люсю, поцеловала.

— Осенью попробую сдать экзамен на чаротворицу, — сказала она.

Я достала из кармана зеркальце, бросила на ковёр и раздробила каблуком стекло. Осколков получилось много, Люся довольно улыбнулась.

— Это обычай такой, — пояснила я Грюнштайну. — Если хотите, чтобы удачно получилось какое-то дело или надо отвратить неприятность — разбейте зеркало.

— Но разбитое зеркало приносит несчастье, — ответил посол.

— Это примета незнаннического мира, — с лёгким недоумением проговорил Тенурариан. — У волшебников другие обычаи.

Судя по ошарашенной физиономии Грюнштайна, суеверия Лиги и Альянса ничем не отличаются от простеньских.

— Людмила Николаевна покажет вам церемониальные залы и музей Тьмы, — сказал Тенурариан.

У Роберта зло дёрнулись крылья. Людь он не злой, в общении всегда приветлив и доброжелателен, но почему-то на дух не переносит Люсю и Веронику.

«— Это ревность», — ответил на ментальное эхо Тенурариан. «— Банальнейшая ревность и досада на чужую удачливость. Ваши ближайшие подруги оказалась проворными девицами и увели у Коха прямо из-под носа то, что он уже считал своей главной и неотъемлемой драгоценностью».

«— Не поняла, Тенурариан Каримович».

«— Право замены», — пояснил он. «— Заявления Беркутовой и Лемке опередили Коховское ровно на одну минуту, потому что Лопатин подсказал им, как обойти некоторые из бюрократических барьеров. Принимать заявление второй очереди трибунал отказался».

В менталице Тенурариана злости и зависти было столько, что ломануло болью затылок. У большака таких друзей нет.

«— Право замены аннулировано», — ответила я. «— Мне удалось получить „вольную смерть“. Теперь я в любую секунду могу необратимо покончить с собой, никакой озобачкой не возродят. Так что даже если трибунал приговорит к высшей мере, то казни всё равно не будет, палачи не успеют. Право замены становится бессмыслицей и потому исчезает».

Тенурариан в сильнейшей растерянности уставился на мою нижнебрюшную чакру.

«— Активирована», — пробормотал он. «— Восемь лепестков… Активация произошла не позднее двух дней назад, края чакры ещё не отвердели… Но как?! Это же секретнейшее из умений!»

Я хмыкнула. Властителей всегда страшат люди, которые сами могут распоряжаться собственной смертью. Это лишает правителя власти над жизнью своего подданного, потому что теряют силу два таких мощнейших и любимейших всеми тиранами средства воздействия как пытка и казнь. Поэтому все тоталитарные режимы всегда объявляли самоубийство позорным или греховным. Если в демократическом обществе суицид воспринимается как несчастье, то в диктаторских считается преступлением.

«— Как ты это сделала?» — заорал Тенурариан.

Вместо ответа я вежливо поклонилась и вышла в коридор. Делать тайну из способа пробуждения чакры не стану, но первыми его узнают младшие волшебники всех трёх дворов и Совета Равновесия, и лишь затем информация собственным ходом доберётся до большаков и директора. Олег обещал помочь, его ребята разместят файлы с технологией активации в интернете так, чтобы прочесть могли и незнанники. Пусть они из-за волшебнической необразованности почти ни слова не поймут в тексте, зато вычистить информацию из сети не смогут все хакеры в мире, вместе взятые — Олег заверил, что файлы будут самокопирующиеся и самораспространяющиеся. А метка с гербом Троедворья и равновесным треугольником заставит каждого волшебника прочитать текст хотя бы из любопытства.

Серьёзного ущерба троедворскому режиму это не причинит, но хотя бы самую малость, да расшатает.

* * *

Посла от имени Чернодворья будет провожать Люся. Сейчас позавтракаем и поедем в «Золотую чашу», а оттуда в аэропорт.

В ресторане, несмотря на ранний час, полно народу и на нашу компанию то и дело бросают злые взгляды.

Дружба со мной — поступок рискованный. Наказателей в Троедворье боятся и ненавидят. Знакомство с нами может крепко испортить репутацию. Но Люсю и Веронику от всеобщего осуждения оберегала клятва замены. Теперь её нет, и нашей дружбе осталось жить не более двух-трёх суток. Даже если девчонки не захотят разрывать отношения, я сделаю это сама — нечего им мараться о моё палачество.

Ильдан прекратил знакомство на следующий день после того, как я стала наказателем, а Сашка, едва услышал по телефону мой голос, послал матерно и бросил трубку. Поступили они правильно, только всё равно до сих пор обидно.

Люся уже поела и с любопытством разглядывает волшебную палочку Грюнштайна, пробует делать несложные пассы.

— Канительно, — подытоживает она и возвращает палочку Грюнштайну. — Хотя и никакого риска изувечиться. Расход магии слишком большой, но при желании это можно исправить, доработать конструкцию. Нулевикам бы волшебная палочка понравилось, особенно человекам. Ведь она позволяет младшим ранговикам без особого труда делать то, что под силу только чаротворцам.

Посол хмыкает.

— Интересно, — задумывается он, — а что было бы, поступи снабжённые пригодным для человеков переходником талисманы чаротворного уровня в свободную продажу, как телевизоры или компьютеры.

— Талисманоделы обрадовались бы возможности открыть доходный бизнес, — отвечает Люся. — И всё. Волшебники всех рас покупали бы талисманы точно так же как и незнанники, и только единицы волшебничали бы по-настоящему, разрабатывали свой волшеопорник с колдунского размера на что-то покрупнее, вплоть до чаротворного. А волшебники высоких рангов, в силу своей малочисленности, ценились бы намного дороже, чем сейчас. Но реально никаких серьёзных изменений не произошло бы.

— Для волшебников, — возразил Грюнштайн. — А для простеней?

— И для них тоже. Во всяком случае, изменений будет не больше, чем от появления телевизора в каждом доме.

— Телевидение очень сильно изменило мир, не говоря уже о компьютерах.

— Ерунда, — отмахнулась Люся. — Технологические революции, в отличие от социальных, мир меняют мало. С появлением сотовых телефонов и ноутбуков работа и досуг стали удобнее, в чём-то приятнее, но не более того. Мир как таковой остался прежним. Все эти якобы новые проблемы типа компьютерной зависимости и «невроза мобильника» порождены всё тем же одиночеством из-за неумения общаться с людьми или бездельем, когда люди не знают, куда себя девать, вот и виснут на компьютерной игрушке. Или сидят часами в интернете. Или водку жрут без просыху. Реально технологии, будь они собственно техническими или магическим, меняют антураж, но не мир как таковой. Зато социальные преобразования в семнадцатом и девяносто первом году прошлого века изменили большой мир необратимо и глобально. Точно так же волшебный мир изменили Пражский договор и реформа 23–03. Хорсин волшеопорник, равно как и талисманы с переходниками человеческого типа — следствие этой реформы, а не причина.