Сексуальный зверь (ЛП) - Джорджия Ле Карр

Я закрываю глаза и первое желание со стыдом уползает прочь. Нежно Би Джей целует мои ладони и закрытые веки, потом он поднимается, и я ложусь. Тихо он накрывает меня одеялом.

— Спасибо, — говорю я.

Он уверенно кивает, задергивает шторы и выходит из комнаты, закрыв за собой дверь. Я слышу, как он мнется за дверью, затем делает несколько шагов в сторону, потом останавливается, возвращается к двери. Но, не заходит, а спускается вниз по лестнице.

Я лежу в кровати и пялюсь в потолок, в полном недоумении. Мысли крутятся с такой скоростью, как белка в колесе, пытаясь найти выход. Должен же быть другой путь. Медленно я кладу руки на живот. Слышу, как Би Джей поднимается по лестнице. Я опускаю руки, поворачиваю голову в сторону и закрываю глаза.

Он стоит надо мной, зная, что я не сплю. Садится на кровать.

— Я люблю тебя, Лейла. Что бы ни случилось, я люблю только тебя. Ты вся моя жизнь. Без тебя ничто не имеет смысла, — его голос срывается, но я не открываю глаз, у меня текут слезы.

— Я уезжаю. Вернусь через час, есть кое-что в чем мне стоит разобраться. Просто отдыхай, хорошо?

Он целует меня в голову, а затем я слышу, как он сбегает вниз по лестнице. Я знаю, что он принял какие-то решение, и теперь полон сил его осуществить. Теперь он сделает все, что в его силах. Я выжидаю, когда за ним закрывается входная дверь, потом встаю. Я выхожу из нашей спальни и поворачиваю направо в детскую.

Открываю дверь, вижу кроватку, которую купила Лилия и я, и весь ужас происходящей ситуации ударяет по мне. Колени подкашиваются, и я падаю на пол при входе в детскую. Руки сами собой обхватывают тело, которое начинает колотить от холода. У меня такое чувство, будто я сплю, и мне кажется, что даже мое сердцебиение замедляется.

В этот странный момент, я вспоминаю, как мама возила меня к тарологу, я была еще совсем маленькой девочкой. Я отчетливо помню все, словно это случилось вчера, как она сказала матери: «Я не могу прочитать ее карты сейчас, Мара. У нее особенная судьба. Великая жертва будет предложена ей. Если я все еще буду жива тогда, я прочту ей карты».

Даже будучи маленькой девочкой, я до сих пор чувствую беспокойство и невысказанный страх. Мне даже не нужно было объяснять, чтобы почувствовать это.

— Что это значит? — спрашивает мама.

Но она больше не проронила ни слова.

Я спотыкаясь спускаюсь вниз по лестнице и ищу свою сумочку, дрожащими руками роюсь внутри, пытаясь отыскать свой мобильный. Сделав глубокий вдох, звоню маме.

— Ма, — говорю я в трубку. Мой голос, звучащий отстраненно и спокойно, даже меня шокирует. Несколько часов назад, я не понимала, как кто-то может казаться равнодушным и таким отстраненным, когда что-то умирает внутри тебя. Теперь я знаю. Хладнокровная, стоическая, даже можно сказать жесткая часть меня, отделилась, чтобы действовать самостоятельно. Появившееся равнодушие — цена, которую платишь за возможность говорить.

— Ах, я как раз собиралась тебе позвонить, — весело говорит мама.

— Зачем?

— Я в магазине и увидела самое симпатичное маленькое пальтишко, купила розовое для нашей Лилианы. Могу я купить такое же только синие для Томми, а?

Это похоже на удар под дых. Единственный способ справиться с этим, встать в оборону.

— Почему ты назвала его Томми, ма?

— Би Джей сказал мне, что вы оба решили его так назвать.

Невольная улыбка расплывается у меня на лице, скрасив жесткие черты.

— Ах, Би Джей! Хитро с его стороны.

— Ты передумала так его называть? — спрашивает мама.

— Нет. Нет, мы не передумали. Мы за Томми. Да, купи для него синее пальто, — говорю я.

— Хорошо. Зачем ты звонишь?

— Я хотела бы номер телефона, той гадалки на картах Таро, к которой ты всегда ходишь. Я забыла, как ее зовут.

— Ты имеешь в виду Куини?

— Да, именно.

— Я пришлю тебе ее номер. Ты хочешь сходить к ней?

— Да.

— Мы можем пойти вместе, если хочешь.

— Нет, ма. Я хотела бы навестить ее сегодня.

— Что случилось?

— Ничего плохого. Просто хотела спросить кое-о-чем.

— Она должна быть свободна сейчас, по понедельникам она не работает. Слишком тихо на пирсе. Я напишу ее номер. Созвонимся тогда позже вечером.

— Спасибо, ма.

Тут же приходит смс-ка от мамы, и я звоню Куини, договорившись приехать к ней через полтора часа. Затем посылаю Би Джею смс-ку:

Мне нужно кое-что сделать.

Поеду прямиком в Silver Lee

Позвоню тебе, когда прибуду. XX

Я отключаю мобильный, ввожу адреса Куини в GPS, и еду на автомобиле к ней, на парковку трейлера. Добираюсь меньше чем за час, выхожу из машины и иду по направлению к ее вагончику.

Ноги сами собой помнят путь, ума не приложу, как им это удается. Все мое тело словно стремится к ней, зная где она живет. Такое впечатление, будто тело, специально запомнило путь, зная, что однажды я вернусь к этой женщине, способной заглядывать в будущее. Она открывает дверь, одетая в свой цветастый халат, такая маленькая и высохшая. Я совершенно не помню ее такой.

— Бедная девочка. Так скоро у тебя попросили жертву, — говорит она с грустью.

У меня непроизвольно начинает подрагивать подбородок.

Она отходит в сторону, пропуская меня внутрь, приглашает сесть.

— Что ты хочешь от меня? — спрашивает она.

— Прочитай мои карты.

33

Лейла

Лягушки в животе пожирают все плохое.

Лягушки в животе показывают злу выход!

Старинное цыганское заклинание.

К тому времени, как я приезжаю в Silver Lee, автомобиль Би Джея уже припаркован перед домом. Он выбегает мне навстречу, волосы растрепаны, словно он все время тормошил их, глаза горят.

— Где ты была? — требует он ответа.

Я должна чувствовать себя виноватой, но у меня нет такого чувства. Без эмоциональная и стоическая часть меня все еще главенствует надо мной.

— Я ездила к знакомой моей мамы.

Он смотрит на меня в недоумении.

— Какого хрена, Лейла? Я так волновался, ты отключила телефон. Я не знал, как до тебя добраться.

— Прости. Мне просто нужно было немного времени, чтобы подумать.

— Нам нужно поговорить.

Я останавливаю его рукой.

— Не сегодня.

Он открывает рот, чтобы возразить.

— Пожалуйста, Би Джей. Завтра. Мы поговорим завтра.

Он смотрит на меня с тревогой.

— Нам надо поговорить, это не исчезнет, Лейла.

— Еще один день ничего не изменит, — тихо говорю я.

— Правильно. Хорошо. Завтра. Но завтра, крайний срок.