Никитинский альманах. Фантастика. XXI век. Выпуск №1 - Юрий Никитин

Главный секрет современного мира как раз в том и состоит, что нами управляют отнюдь не Первые Лица Государств, — но, увы, и не Тайные Ордена, но и не Сионские Мудрецы, и даже не капризы Природы (все-таки не так обидно) — а ОБСТОЯТЕЛЬСТВА. Рынок, Техника, Политика — все эти абстракции, безличные «процессы», эти слепые и безжалостные из-за своей слепоты Мойры нашего мира.

Нами управляет даже не Сатана, как надеются некоторые оптимисты. Нам не дано даже последнее утешение — представить себе эти абстракции в виде могучих и злобных существ и покориться им. Мы не можем даже сдаться на их милость.

Сдаваться-то некому. Нами правит «ничто». Вот что обидно.

Современный мир в этом смысле оскорбляет воображение: в нем не осталось ничего, вызывающего уважение и трепет. Даже звездное небо над нами, от величия коего даже черствый Кант трепетал — и то подвело. Мы-то теперь знаем, что Космос — не хитроумное и совершенное устройство, достойное хотя бы простодушного любования, а простонапросто агромадная дурная дыра, кое-где заполненная пылью и какими-то там «разрежонными газами», наверняка ведь вонючими… И эти вот вспученные клубы межгалактической вони в миллиарды раз превышают по размеру наше зачуханное «солнышко», не говоря уже о Земле! Чего же еще тогда ожидать от ТАКОГО мира?! Вот теперь понятно, что все очарование Средиземья в том и состоит, что там такого не бывает.

Жители Средиземья свободны от власти анонимных сил. Если что-то случилось (хорошее или плохое), значит, это кто-то сделал. Зло и несчастье — равно как и добро и благо — всегда результат чьих-то деяний. Все обозначенные нами выше приметы Волшебного Мира (вплоть до геоцентризма) сводятся, по существу, к этому — да и нужно-то это все только за сим. Еще раз: Средиземье — вовсе не «царство свободы». В нем имеет место самое дикое насилие. Но это все-таки насилие одних существ над другими, кого-то лично над кем-то конкретно. Неудивительно, что в Средиземье главной ценностью являются не деньги или иные «сокровища тленные» (хотя злых и алчных господ там навалом), а Власть, Слава и Личное Превосходство.

Это только здесь, у нас все это выглядит смешно. Там эти ценности действительно чего-то стоят. (Заметим, что в Средиземье к этим вожделенным вещам в равной мере стремятся и герои, и злодеи: в чем-чем, но уж в этом они вполне единодушны.) Все это, конечно, не значит, что действия средиземцев всегда преисполнены добра — или хотя бы смысла. Их дела могут быть дурными, недостойными, мелкими, противными, — но это ИХ дела, а не рефлекторные реакции на ОБСТОЯТЕЛЬСТВА.

Первый законченный текст в жанре фэнтэзи сочинил отнюдь не JRRT, а ортодоксальный продолжатель жюль-верновской линии Уэллс (прим. редактора: на самом деле и это мнение не бесспорно. Вспомним, хотя бы, «Щелкунчик и Мышиный Король» Гофмана). У него есть маленький и очень изящный рассказ про Дверь в Стене.

Позволю себе вкратце напомнить: маленький мальчик случайно проходит через магическую Дверь, возникшую в глухой стене, и попадает в волшебный сад.

Обитатели сада не могут оставить его у себя, но приглашают зайти еще раз. На следующий день он снова видит Дверь — но он куда-то торопится и проходит мимо, и дверь исчезает. Дальше мальчик растет, вырастает «большим», женится, становится папашей, потом бодреньким английским дедушкой. Несколько раз на протяжении жизни он видит Дверь в Стене, но каждый раз совершенно объективные ОБСТОЯТЕЛЬСТВА не позволяют ему войти: дела, обязанности, чувство долга, etc, etc… Но при этом он помнит о магическом саде, мечтает о нем и ждет, ждет, ждет, когда он, наконец, сможет… посмеет… получит моральное право…

Наконец, глубоким старцем, у которого не осталось ни дел, ни забот, ни врагов, ни друзей и любимых, одинокий и никому не нужный, он случайно проходит мимо той самой стены, опять видит магическую Дверь, все-таки открывает ее, входит… и падает в черную яму.

Это была не та дверь: просто накануне в стене сделали проход, ведущий в угольный погреб, на дне которого он и отдает концы.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА так и не отпускают его.

Средиземье довольно часто считают своего рода «стилизацией под Средневековье».

Это, однако, не означает, что оно ipso facto изображает именно прошлое.

Возможно, это будущее. Магический Мир часто противопоставляют миру техническому — но и это может оказаться не совсем верным. Возможно, для того, чтобы подчинить себе нашу технику, понадобится магия. Возможно, для того, чтобы обуздать анонимные силы, нужны волшебные герои. Возможно, новый феодализм — единственная альтернатива подступающей «тоталитарной анархии». Возможно, справиться с рыночными и техническими мойрами могут только настоящие Мойры. На то нам и дано воображение, чтобы представлять невозможное возможным, всего лишь возможным, хотя бы только возможным… может быть, затем, чтобы тихой сапой, на цыпочках, подобраться к действительности.

(28.02.1998)

Василий Купцов

ШУТОЧКА ГЕНРИХА, ИЛИ ЯЙЦЕРЕЗКА

Итак, дело было лет сто назад, еще в восемнадцатом, или как его потом называли в Европе, галантном, веке. В тот самый момент, как и сейчас, я решил отдохнуть от трудов праведных. А тут еще на мое счастье компанию мне составил один мой старинный друг — приятель, назовем его условно Генрихом. Настоящего имени не скажу, он постоянно им пользуется сам, к псевдонимам не прибегает. А рассказывать эту историю он мне разрешения не давал, по крайней мере, скрыв его настоящее имя, я останусь честным перед ним. Дело было в центре Европы.

Семилетняя война уже окончилась, а революции еще не начались. Тишь да гладь.

Неплохой момент в истории… Мы с Генрихом шлялись по кабакам, ярмаркам, театрам и балам. Генрих развлекался, как мог, вовлекая в свои проделки порой и меня. Он даже в публичных домах ухитрялся придумать что-то новенькое, а уж просто приколам не было конца. Если я начну рассказывать подробнее, мы так и не дойдем до основного действия. Впервые я увидел героя этого эпизода, назовем его Каро, в театре. Давали оперу Генделя. Каро пел главную мужскую партию.

Тенор. Совершенно бесподобный голос, невероятно широкий диапазон. Мне понравилось, хоть я оперу, честно говоря, терпеть не могу. Что же до моего приятеля, то он заранее вооружился соответствующими предметами, предназначенными для кидания в актеров, и даже очень расстроился, что закидывание мочеными яблоками не состоялась. Опера имела успех. Публика преклонялась перед голосом Каро, особенно неистовы были итальянцы.

Что не удивительно, поскольку тенор был их соотечественником. Второй раз я столкнулся с великим певцом на большом пиру, прямо за столом. Не помню, кто там расщедрился на угощение, и как мы с Генрихом туда попали, помню только, что стол был довольно богат, а французские повара, как и полагается, весьма искусны. Что там ели, тоже не помню.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});