Когда мое сердце станет одним из Тысячи - Аманда Дж Стайгер

куда они едут, все, что я могу, — просто ехать следом.

Наконец грузовик останавливается перед маленьким серым зданием без окон. Небо стерлось за черными тучами.

Я останавливаю машину возле забегаловки с пончиками на другой стороне улицы и наблюдаю в зеркало заднего вида, как они паркуются, вылезают из кузова и открывают задние двери грузовика. Отсюда не видно, что находится внутри. Мужчины обходят машину вокруг и исчезают за зданием, вероятно зайдя через задний вход, чтобы взять тележки для разгрузки. Я выхожу из машины и перебегаю улицу. За зданием я вижу огороженную зону, покрытую некошеной желтой травой. Посреди нее стоит маленькая кирпичная конструкция прямоугольной формы, похожая на склад.

Подойдя ближе, я чувствую специфический запах — холодный, мертвый, пепельный. Я еще раз смотрю на склад. В нем маленькая железная дверь, слишком низкая, чтобы в нее в полный рост вошел человек. Кирпичи по краям склада покрыты сажей. Внизу у основания двери на одном округленном кирпиче какой-то ржавый след. Волосы на затылке встают дыбом. Это совсем не склад. Это крематорий.

От злости у меня звенит в ушах. Перед глазами плывут черные пятна.

В смерти как таковой нет ничего необычного, я это знаю. Каждый день я кормила Шанса мертвыми мышами. Я видела по телевизору, как хищники раздирают газелей. Но это — другое. Здесь убивают не для еды, не для того, чтобы выжить. Здесь животных, сочтенных бесполезными, уничтожают, сжигая дотла, не остается даже костей. Ржавый след на кирпиче, кажется, разбухает, заполняя все вокруг, затем растворяется в вихре из красного и серого. Все цвета сливаются в черный. Я крепко закрываю глаза и, прижимая руки к вискам, отхожу назад.

Мне хочется, чтобы Стэнли был рядом. Хочу почувствовать его тепло, его успокаивающий запах. Но Стэнли сейчас здесь нет, это мое дело. Я должна справиться с этим сама.

Мужчин нигде не видно. Я подхожу к задним дверям грузовика.

Внутри пары маленьких блестящих глаз смотрят на меня сквозь решетки клеток — множество ненужных животных. Я вижу нескольких тощих облезлых кошек, дрожащую каштановую собаку с одним глазом и толстую морскую свинку. А в глубине, почти невидимый за другими клетками, сидит Шанс. Это точно он. Куча коричневых перьев в переносной клетке неподвижна, и на один удушливый миг я думаю, что опоздала, но затем замечаю, как его грудная клетка чуть приподнимается и опускается. Он жив. Скорее всего, ему вкололи успокоительное.

Я забираюсь в фургон, хватаю клетку, выпрыгиваю и бросаюсь бежать, но останавливаюсь. Другие животные смотрят на меня стеклянными от страха глазами.

Если выпустить их, куда они пойдут? Я не могу их взять, у меня нет ни места, ни возможностей. Напуганные, они останутся одни. Нет никакой гарантии, что они выживут. Но если оставить их здесь, их точно убьют.

Собака скулит.

На клетках простые задвижки. Я открываю все. Иногда животные, которых долго держали в клетке, не обращают внимания на открытую дверь, предпочитая покой заточения. Я не могу заставить их бежать. Я могу лишь дать им возможность.

Но Шанса я не оставлю. Я разрушила почти все, что было мне дорого, но его я могу спасти. Это все, что я могу сделать.

Я хватаю клетку из грузовика и бегу к машине. Тело ощущается странно невесомым, хотя кажется, что я двигаюсь, как в замедленной съемке, словно бегу по Луне. Я открываю дверь, ставлю клетку на пассажирское кресло и вожусь с ключами.

Пока я веду машину, мир проплывает мимо, а сознание кажется подвешенным где-то отдельно от тела, точно воздушный шарик. Под толстым слоем спокойствия во мне поднимается волна паники.

Для начала мне нужно отвезти Шанса домой. Там я смогу успокоиться и придумать, как лучше всего поступить. Я смогу с этим справиться.

Ему потребуется еда, поэтому я останавливаюсь у зоомагазина с экзотическими питомцами, где живут змеи, игуаны и несколько больших птиц. Я покупаю коробку замороженных мышей, упакованных в отдельные пакеты, неподвижных и холодных в прозрачном полиэтилене, словно белое мохнатое эскимо.

Я приезжаю домой, захлопываю дверь локтем и ставлю клетку на кофейный столик.

«Скрип-скип» — клетка Шанса шатается. Он приходит в себя.

Когда я открываю дверцу, он выпрыгивает из клетки на диван. Его клюв раскрыт, темно-золотые глаза сверлят пространство в смятении, зрачки быстро расширяются и сужаются.

Я протягиваю к нему руку. Он спрыгивает с дивана, сильно размахивая крылом, и ударяется в оконное стекло, его когти вцепляются в шторы и срывают их. Запутавшись в ткани, он падает и катается по полу. Я распутываю шторы, выпуская его на волю. Он сразу пытается снова взлететь, но вместо этого рушится на стопку книг и журналов, разбрасывая их. Его когти разъезжаются на скользкой обложке научно-фантастической книжки, а крылья и хвост раскрываются, пытаясь удержать равновесие.

Минуту он быстро и неловко ходит по комнате. Он поднимает хвост и испражняется на пол.

Что же, ковер и так уже грязный, испражнения почти незаметны.

Вдох, выдох. Сосредоточься. Решай проблемы по одной.

Я расстилаю газеты на пол и приклеиваю несколько на окно вместо разорванных штор.

Дальше: еда для нового постояльца.

На кухне я кипячу воду, выключаю огонь и помещаю замороженных мышей в чайник. Они всплывают и опускаются, смотрят на меня черными пуговичными глазами.

Держать дома хищную птицу незаконно, если у тебя нет лицензии, а у меня ее нет. Мне следует быть осторожнее, но если никто не узнает о Шансе, он будет здесь в безопасности. Какое-то время. Проблема посерьезнее — это моя свежеприобретенная безработица.

На протяжении полутора лет работа в зоопарке «Хайкори» была моей главной опорой. Она была доказательством того, что я дееспособный взрослый человек, что я могу справиться с жизнью в одиночку, что я не бесполезная, беспомощная обуза, каковой меня считали многие. А теперь я ее потеряла.

У меня нет времени хандрить. Я должна оплатить квартиру через пять дней, а у меня шестьдесят два доллара на счету. Мне нужна новая работа.

Я мну одну из мышей, проверяя, достаточно ли она мягкая и сочная. Затем вынимаю ее из пакета и кладу на пол под ноги Шансу.

— Ужин, — говорю я.

Шанс нахохливает голову и моргает внутренним веком, пленочные мембраны перекрывают яркие глаза. Он распарывает мышиный живот клювом и вытягивает оттуда длинные нити кишок, словно розовые спагетти.

Присев на диван, я включаю компьютер и начинаю поиск работы поблизости. В «Буррито-мания», мексиканской закусочной в нескольких кварталах от моего дома, ищут сотрудников.

Я открываю онлайн-анкету. С экрана мне улыбается мультяшное буррито в сомбреро, я читаю первый