Звонок из Мемфиса - Андрей Михайлович Коротаев

class="p1">– Не знаю, наверное, недорого. Ну, раз появлялся, подождем.

Однако Пророк Аввакум для беседы с президентом не явился.

Кондратьев прождал еще пять минут.

– Как такое может быть? – Академик нервно окинул взглядом собравшихся в машинном зале. – Сейчас здесь будет Волгин, еще черт знает кто, а где отче наш? Вы… – Кондратьев обратился к Никольскому.

– Я… – Ученый секретарь стоял, опустив руки в карманы, нарушая протокол и нервничая больше начальника. – Кто его знает, этот искусственный интеллект! Но если он здесь был, значит, все в порядке. Может, пошел покурить?

– Какой «покурить»? Мать вашу! Как он работает, где он работает, кто будет отвечать на вопрос о ста миллиардах? Он же до копеечки все знает, а мы нет.

Никольский молчал.

– Хорошо, что мы покажем?

К Кондратьеву подбежал завхоз Брынцалов. Он приподнялся на носках и прошептал в ухо:

– Это не моя идея, но если выхода нет…

Дальнейшие слова потерялись в гуле вычислительного центра.

– Идиоты! – только ответил Кондратьев. – Шулеры! Делайте…

В машинный зал вошли президент, Богли и сопровождающие лица. Там, где должен был быть голографический Пророк, стоял Брынцалов. «Искусственный интеллект», отворачивая глаза от делегации, сосредоточенно смотрел в пол и задумчиво чесал затылок. Он не представлял себе поведения древнерусского старца. Завхоз стоял почти голым – в черных семейных трусах, на левую ногу надет безразмерный мятый носок. Тело, местами покрытое растительностью, гладковыбритый в честь визита подбородок, редкие седые волосы гармонично окуривались холодными испарениями азота. Брынцалов сразу замерз, но держался молодцом.

Поприветствовав гостей, Кондратьев воодушевился, дал несколько комментариев относительно идеи придать суперкомпьютеру вид Старца.

– Очень аутентично, – заметил президент. – Ему можно задавать вопросы?

– Конечно. Задавайте, – весело вставил Богли.

– Сколько времени я проживу? – спросил Волгин, это единственное, что интересовало президента в Академии.

Никольский попросил Богли взять мазок изо рта президента, а затем вставил стикер со слюной в анализатор. Все посмотрели на Брынцалова.

Тот, выждав секунду, произнес:

– Сто двадцать шесть лет.

– О‐о‐о! – восхитился Волгин. – Прекрасный компьютер. Вы, Эстом Оливерович, кажется, были им недовольны.

– Стоимость машины очень высока.

– Ах, точно, вылетело из головы. – Волгин посмотрел на Кондратьева. – Но посмотрите, какой великолепный результат.

– Прекрасный, – согласился Эстом (свой мазок он решил не давать). – А отчетность по Старцу у вас готова?

Это была минута триумфа Никольского. Гефсимания Алоизовна выкатила на тележке шестнадцать томов отчета, заранее подготовленного Челом и в беспорядке сшитого в плотные папки.

– Извольте ознакомиться.

– Ну, уж для этого есть назначенные люди. Я просто удовлетворил любопытство, – Волгин уже строил планы на затягивающуюся жизнь.

– Тут довольно прохладно. Пройдемте, товарищ президент, далее. У нас много интересных изобретений, есть что посмотреть.

– Я понял, – снисходительно улыбнулся президент, и все не поняли, что же он понял.

Но Кондратьев выдохнул и повеселел. Он начал давать пояснения про квантовые генераторы, компьютеры, рассказывать, где, во сколько раз мы обгоняем Империю Любви.

– Какую пользу отечеству приносит ваш компьютер?

– Если говорить правду?

– А вы можете говорить мне что-то еще? – с иронией отметил Волгин.

Кондратьев сконфузился.

– То, на что раньше ушло тысячи лет расчетов, Пи считает за секунды.

– Например?

– Мы нашли комбинацию молекул РНК для подавления бостонского вируса за десять секунд, а через шесть секунд запустили производство на молекулярном принтере. Печально, что за такое короткое время наш подвиг никто не заметил. Еще определили структуру и углы преломления новой оптической краски. Наша военная техника становится невидимой. Расчеты заняли всего восемь секунд, изготовление раствора – полчаса. Этого тоже никто не заметил. Вы даже не видите танки и самолеты, покрашенные нашей краской. Нас тоже не видят, как будто нас не существует.

– Ну, Петр Петрович, вы явно перегибаете палку, – в разговор вмешался Богли, желая подбодрить огорченного президента. – Во‐первых, ваш Пи, как-никак, съел сто миллиардов. Во‐вторых, вам в прошлом году вручали переходящее Красное Знамя.

– Потом-то вы его отобрали, – из-за широкой спины Кондратьева появилась Гефсимания Алоизовна. – Разве так поступают порядочные люди?

Эти события происходили еще до известного похода Богли и Гефсимании в концертный зал – до знакомства с Великопостным. Упреки Гефы касалась не столько Красного Знамени, сколько приглашения на ужин, которое Эстом отправил ей, а потом, сославшись на обстоятельства, отказался.

– Сто миллиардов для этого чуда – не деньги, – выждав паузу, добавила Гефа.

– А за что знамя отобрали? – насторожился Волгин.

– Знамя не отобрали, а взяли временно – чтобы наградить соседний коллектив. Они вернут, – пообещал Богли.

Президент неодобрительно посмотрел на вице-премьера по науке.

– Верните, – потребовала Гефа, имея в виду приглашение на ужин.

– Вы забыли про банкет на День ученых, который был проведен в Сколтехе… – снова попробовал защитить честь мундира Эстом.

– За это, – ответил Кондратьев, – благодарю от всего коллектива ученых. Тут грех жаловаться. Ученые, как многие, люди слабые… Еда их здорово мотивирует.

– Ну хорошо. Знамя так знамя! И ужин за мой, то есть государственный счет, – согласился президент, примирительно похлопывая академика по плечу.

Он казался очень довольным увиденным, а особенно – услышанным.

– Награда должна найти героев.

Последнюю фразу Волгина услышал Брынцалов. «Теперь старая лиса от меня не отвертится», – подумал он, мечтая о дачном участке в Красной Лавре. Богли, смущенный расположением начальства к академику, вопрос о деньгах больше поднимать не стал. Он сменил тон:

– Товарищ президент, Петру Петровичу на днях исполнилось семьдесят лет. Вы подписали указ о его награждении пятым «Знаком Почета» по случаю юбилея.

Понижение заслуг Кондратьева было частью мелкой, но приятной мести со стороны Богли. Но тут удивился даже Волгин.

– Я не понимаю… У нас академик – кавалер пяти «Знаков Почета»? Сколько таких знаков полагается, чтобы стать полным кавалером всех «Знаков Почета»? – Волгин остался недоволен поступком подчиненного. – Позвольте наградить вас звездой Героя Социалистического Труда.

– У меня уже есть одна Звезда, – напомнил Кондратьев. – Но от второй я не откажусь. Она мне очень нравится. Жена будет рада: я ее ни разу не награждал, а она заслужила.

– Скажу по секрету: у нас все награды военные. Из гражданских – только Мать-героиня, Герой и Почет.

На этом делегация отбыла в Кремль, а коллектив Сколтеха вернулся к обязанностям. Кондратьев отправился в вычислительный зал, чтобы разобраться с непокорным Старцем. При появлении академика тот материализовался в голографической матрице, сидя на скамье, и поглаживал бороду.

– Видать, ты чем-то недоволен, пустозвонец? – поинтересовался Старец.

Петр Петрович ему не ответил, а сразу вызвал Челюскина.

– Всему есть предел, уважаемый Игорь Анатольевич. Вот, полюбуйтесь на ваше произведение. Обозвал меня пустозвонцем.

Игорь молчал: он стал свидетелем восстания роботов – бунта машин против своих создателей. Закусив губу, он смотрел в глаза Старцу. Тот высокомерно с