Голубая луна - Макс Мах

приемный зал.

Судя по тому, что увидела Герда, здесь разыгрался настоящий колдовской поединок. Все обширное помещение было завалено разбитой вдребезги мебелью, расколотыми скульптурами, изломанными телами гридней, детей боярских, ратников неопределенной принадлежности и польских наемников. Две толстые дубовые балки потолочного перекрытия были сломаны, огромная люстра из хрусталя и позолоченной бронзы рухнула вниз, мраморные полы и стены были испещрены выбоинами и покрыты черными пятнами «ожогов». Двери, ведущие в глубину дворца, были сорваны с петель, а один из коридоров оказался завален обломками рухнувшего потолка. Зато в двух других коридорах враги, захватившие дворец, поставили заслоны. В неверном свете горящих факелов Герда увидела русских ратников в знакомых ей цветах. Впрочем, видно было плохо, могла и ошибиться.

– Я принцесса Герардина! – проорала она во всю мощь легких, так что эхо пошло гулять по разгромленному и испоганенному дворцовому залу. – А вы кто такие, мать вашу поперек! И отчего закрываете проход?

– Мы гриди[44] князя Ижорского! – крикнули ей в ответ из левого коридора. – Князь Роман приказал никого во дворец не пускать.

– Даже меня? – взъярилась Герда.

– Никого.

– Но я хочу видеть принцессу Шарлотту! – «гневно шаркнула ножкой капризная на всю голову герцогиня Эван-Эрнхеймская».

Герде очень не понравилось то, что сказал гридень. Его слова намекали на то, что предательство, возможно, дело рук князя Романа, которому надоело оставаться на вторых ролях. Тем более что из рассказов Ивана она знала: у Романа дурной нрав даже при том, что он удачливый полководец.

«Успешный полководец и скверный человек… Опасное сочетание качеств!»

Родня при случае режет своих как бы не чаще, чем чужих. А уж если речь идет о власти, то и подавно. Корона тяжела, но кто сказал, что это тяжелая ноша? Кому-то и впрямь тяжелая, а кому-то в самый раз.

– Сейчас я узнаю! – донеслось до нее из коридора. – Ждите!

«Ждать? Ну, вы и хамы! Нет, чтоб попросить…» Герда кивнула своим невеселым мыслям и отошла к центру зала, заслоняясь от чужих глаз нагромождениями мусора, в который превратились мебель, картины, ковры и статуи, накрытые сверху рухнувшей с потолка люстрой. Она хотела обсудить со своими людьми возникшую ситуацию, но не успела. Ее отвлекла старуха Неревина.

– Герда, посмотрите туда! – кивнула она на обвалившуюся в своей верхней трети лестницу из полированного дерева, ведшую раньше на второй этаж.

Двери, к которым она прежде поднималась, были сожжены и разбиты, и, судя по всему, удар был такой силы, что рухнула и часть потолка сразу за ними, напрочь перекрыв и этот проход. А там, куда упали обломки лестницы, лежали несколько весьма любопытных мертвых тел: три мужчины и женщина в богатых одеждах знатных иностранцев.

– Поляки, – прокомментировала Неревина. – Но не это главное. Вон тот – рыжий… Казимир Бялошицкий – литовский боярин и очень сильный колдун. Он раньше в Новгород часто приезжал. Дружил крепко с князем Белозерским…

«Князь Белозерский! – восхитилась Герда. – Ну надо же! Кто бы мог подумать!»

На самом деле, здесь как раз было, о чем подумать. Князь Белозерский Глеб – погодок князя Ижорского, Романа. Тоже, к слову, полководец не из последних и к тому же, как поговаривали, колдун. Учился ли он где-нибудь колдовской науке, неизвестно, но если князь дружил с этим Бялошицким, напрашивается предположение, что мог чему-нибудь от него и научиться…

– Кто же их так? – спросила, рассматривая в задумчивости искореженные тела. Причем, если присутствие мужчин в этой группе легко объяснялось их предполагаемым офицерским статусом, – кто-то же должен был командовать польскими наемниками, – то женщина в эту «благостную» картину никак не вписывалась.

«Колдунья? Да, это могло бы многое объяснить…»

– Это Ольга со своими хахалями их всех положила! – ответила между тем на ее вопрос старуха Неревина и указала куда-то в основание лестницы.

Герде, чтобы увидеть, на что указывает ведьма, пришлось сдвинуться в сторону. Тогда и увидела. У подножия лестницы лежала Ольга Своеземцева, похожая из-за торчащих из ее спины стрел на какого-то ужасного дикобраза. Судя по всему, Ольга колдовала до последнего мгновения. Мужчины, лежащие рядом с ней, наверняка погибли раньше и не от стрел.

– Спасибо, – кивнула Герда старой ведьме. – Теперь мы знаем, кто здесь сражался и на чьей стороне.

– Принцесса Герардина, – раздался неожиданно окрик все из того же уходящего в глубину покоев коридора. – Князь Роман просит вас извинить его за такой прием. Вы же видите, что творится. Он приглашает вас подняться наверх. Принцесса Шарлотта тоже там, ждет вас вместе с князем Романом.

– Спасибо! – крикнула в ответ Герда и, обернувшись к своим людям, предупредила: – Будьте внимательны. Сами на рожон не лезьте, но оставайтесь начеку. Не нравится мне все это… Бог его знает, что нас ждет наверху.

Она вышла из-за завала, но не прошла и трех шагов, как ее остановил новый окрик из глубины коридора:

– Только вы, принцесса!

«Вот даже как! – восхитилась Герда. – Ну, вы и дурни! Это же оскорбление, разве нет? Ну, или косвенное признание в предательстве…»

– Мне одной ходить по статусу невместно, – как ни в чем не бывало ответила она «переговорщику». – Со мной пойдут мои фрейлины и два телохранителя.

– Тильда, Сигрид! Вы идете со мной, – повернулась она к женщинам, надеясь, что они понимают, о чем идет речь. – Юэль, и ты, Ян, будете моими гриднями.

– Ждите сигнала! – шепнула она Алене. – И не дергайтесь понапрасну!

Возразить ей после этой сцены никто из охранявших коридор ратников, естественно, не посмел. Она принцесса. А принцессы – они такие: «одне по земле не ходют!»

2

Анфилада залов, через которые прошла Герда, носила следы ожесточенного сражения. Да и как без этого? Государевы гридни на то и учены, чтобы защищать корону до последнего. Впрочем, трупы как тех, кто нападал, так и тех, кто защищался, успели убрать. Наверняка свалили в одной из горниц за закрытыми дверями, но смыть пятна крови, разумеется, не успели. Впрочем, ни своего отношения к происходящему, ни своих мыслей по этому поводу Герда не озвучивала. Шла, как шла бы на ее месте любая другая принцесса: морщила нос и по временам качала головой. Правда, одета она была не совсем по статуту, в мужском платье, в броне и при мече, но это еще ни о чем не говорит. Вернее, говорит лишь о том, что она из тех принцесс, кто умеет выживать, вот, стало быть, и уцелела. О том же, что она колдунья, здесь, похоже, никто не знал, а то давно бы попытались убить, арбалетный болт в спину, и прости-прощай, принцесса Герардина. Однако они, кто бы это ни был, o ее Даре не подозревают, как и о том, что меч у нее не для красоты. Ведь ходить с мечом и владеть им – отнюдь не одно и то же. Оттого, верно,