Душа ифрита (СИ) - Рен Лина

— Это сейчас был намек на то, что я бесполезная, бесхребетное ты создание?

— Это бесхребетное создание тебе спасло жизнь целых три раза, прояви хоть каплю благодарности!

— Спасибо, можешь засунуть мою благодарность куда следует.

— Туда же, куда и ты должна засунуть свое распухшее эго.

К концу этого диалога мы оба тяжело дышали, смотря друг на друга с ненавистью. В моих ушах отражалось биение сердца, почему-то очень хотелось сделать какое-нибудь резкое движение. Я чувствовал, что ещё немного, и я не смогу сдержать себя в руках. Мы сверлили друг друга взглядом, но потом, в какой-то момент, у Эл будто бы щелкнул переключатель. Она резко ко мне спиной, а ее тяжелый хвост волос ударил меня по лицу. Но девушка этого будто и не заметила вовсе. Я почувствовал, что вот-вот во мне что-то сломается, вероятно, мое терпение. Меня буквально трясло от гнева. Сколько еще можно было терпеть этот ее характер?

И тут я вспомнил, как Ри однажды говорил мне что-то про дыхание. Я закрыл глаза и медленно начал вдыхать холодный воздух через нос. Вдох, а затем такой же неспешный выдох. Сначала один раз, потом второй, затем еще один. Мои легкие будто бы расширялись, пропуская все больше кислорода. Злость понемногу отступала. И на десятый выдох стало гораздо легче.

— Эл, — тихо позвал я ее.

Но ответа не последовало. Девушка все так же стояла спиной ко мне, сложив руки на груди. Всего лишь на секунду мне показалось, что ее плечи едва заметно дрожат, но звука плача я не слышал. Нет, Эл, вероятно, вообще не умеет плакать.

— Эл, мы ведь все очень волновались за вас, — а потом подумал и решил добавить. — Я волновался.

Она снова едва заметно вздрогнула, но больше никакой реакции я от нее не дождался. Девушка будто бы и не слышала меня вовсе.

— Эл, серьезно, я даже поседел, когда вы не вернулись в лагерь в установленный срок.

— Ты и так красишь волосы в светлый оттенок, так откуда мне знать наверняка? — раздалось ее обиженное бурчание из-за спины.

Я невольно улыбнулся. Она и правда была нечто. Я присел на край стола, который находился неподалеку. Мне надо было сказать ей то, о чем я думал все это время, но сказать так, чтобы она поняла. Непростая задача, а Эл все еще не была настроена на разговор.

— Я понимаю, почему ты так поступила.

— Что? — она повернула ко мне голову, и я заметил, что ее глаза были абсолютно сухими.

— Ты увидела, как люди попали в засаду, и захотела им помочь. Думаю, раньше я поступил бы так же. Это похвально. И я рад, что мне приходится отчитывать тебя за это, а не за какую-нибудь другую глупость.

— Но если ты так поддерживаешь меня сейчас, то зачем надо было устраивать весь этот цирк на улице?

— Потому что тебе надо было выслушать меня до конца, прежде чем слетать с катушек и устраивать истерику перед всем лагерем, понимаешь? Мне пришлось применить меры только ради того, чтобы сохранить свою репутацию как руководителя. Не мог же я спустить тебе с рук такой твой выпад в мою сторону.

— А-а, — медленно протянула она, переосмысливая все произошедшее. — Но ты первый начал ругаться, так что...

— А как мне ещё стоило себя вести? Вы пропали больше чем на сутки. А потом заявляетесь обратно, и ты с такой невинной физиономией говоришь, что вы просто остановились, чтобы помочь другим, раскрыв при этом ваши личности.

— Вик, я не могла поступить иначе. Юстин, думаю, тоже не прошел бы мимо.

— Я знаю, и даже рад этому. Но в то же время существуют правила, которые нельзя нарушать. Люди ни в коем случае не должны знать о нас. И что ты предлагаешь делать теперь?

Выражение лица у Эл вдруг изменилось. Вместо злости и раздражения на нем проявилась бесконечная усталость и грусть, которая сквозила в каждой черте ее лица. Удивительно, насколько многогранны бывают человеческие эмоции и насколько переменчива могла быть Эл. Она подошла ко мне, не издавая ни единого звука, и остановилась совсем рядом, я мог бы дотянуться до нее рукой.

— Я не жалею, что все так вышло, — на выдохе сказала она. — И, если потребуется, то возьму всю ответственность на себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не обещай того, чего не сможешь выполнить. Никогда.

— Разве я уже не обещала выжить? Если смогу это, то смогу и все остальное.

— Ты как-то слишком самоуверенна для человека, который и без того дел натворил, — наверное, я ненароком улыбнулся, потому что ее лицо тут же стало мягче, а в глазах появилась знакомая искорка.

— Неужели ты и правда переживал? — дразнила меня, абсолютно точно. — Или просто боялся, что тебе не на ком теперь будет отыгрываться? Вряд ли бы Марк позволил бы носить его вверх ногами на тренировочное поле, да?

Я собирался ответить ей что-то такое язвительное, что вписывалось бы в мой стиль общения. Я собирался пошутить или ответить вопросом на вопрос. Но вместо этого я сделал то, что нас обоих привело в шок. Неожиданно для себя самого я подался вперед и обхватил руками ее спину, притягивая Эл поближе к себе. Вместо того чтобы пошутить, я обнял ее.

— Да, очень переживал, — сказал я куда-то в ее макушку. Собственный голос показался мне чужим и далеким, я ведь не мог такого сказать.

— Что ты... — она предприняла попытку высвободиться, но я не пустил.

— Тихо. Ты можешь помолчать хоть минуту?

Не знаю, что заставляло меня продолжать вести себя как идиот. Я понимал, что мне надо сейчас же отпустить Эл, так было бы правильно. Но делать этого не хотелось. Так она казалась совсем маленькой, словно игрушка. Я мог чувствовать, как ее плечи медленно вздымались, как она прерывисто дышит, будто ожидая чего-то, как ее пальцы медленно перебирают ткань моей кофты. Я знаю Эл, она могла бы уйти, если бы захотела. И от этой мысли почему-то становилось еще приятнее. Но долго продолжаться это не могло. Для всех нас существуют границы дозволенного... Сколько секунд мы должны тратить на объятия, сколько на мимолетный взгляд, сколько на рукопожатие. Это закладывается в нас еще с детства, так что мы не можем ничего с этим поделать. И мои границы истекли еще две секунды назад.

Я взял ее за плечи и отстранил от себя. Эл внимательно изучала мое лицо, пытаясь найти хоть одну подсказку, которая бы объясняла то, что я только что сделал. Такой растерянности я прежде в ней не наблюдал. Это было почти смешно.

— Что это сейчас было? — спросила она, глядя куда-то себе под ноги.

— О чем ты?

Мне вдруг пришло в голову, что самым оптимальным вариантом будет притвориться, что ничего не происходило. Я будто бы вынырнул на поверхность, все казалось таким спутанным. Нет, не для этого я привел ее в лагерь. Мне просто надо было внимательно следить за ней, а эмоции и правда все портят. Зря я так сделал.

— Ты же только что обнял меня. Зачем?

— Лучше перейдем к тому отряду, которому вы помогли.

— Нет, подожди, мы с тобой еще не закончили!

— Разве? — я улыбнулся. — Так вот, как все это произошло? Как вы им представились? Что они сказали?

— Ну, — Эл была немного сбита с толку. — Когда мы вмешались, они не сразу поняли кто мы такие. Но, когда увидели, что мы стреляем по врагам, то временно приняли нас на их сторону. Конечно, после боя нас сразу же взяли в заложники до выяснения обстоятельств. В основном, именно по этой причине мы так задержались.

— И что же вы им сказали?

— Ты сам говорил, что о нашем существовании знают лишь немногие люди из руководства. Было бы глупо надеяться на то, что они нам поверят, скажи мы им правду. Так что пришлось импровизировать. Юстин сказал, что мы одиночки.

— Они же не поверили в такой бред?

— Конечно нет. Но нас искали по базе данных и нашли лишь то, что было до войны. У них не было информации о том, к какому отряду мы были прикреплены.

— Разумеется, такие данные мы просто зашифровываем.

— Им было очевидно, что мы не предатели, но кто мы на самом деле они тоже понять не могли. Ну и пока они пытались выяснить наши личности, мы с Юстином под шумок сбежали, когда представилась такая возможность.