Капкан для невесты (СИ) - Айрин Лакс

— рот на замок, покусывает губы.

— Да, но это… неприлично. Мы не женаты. Нельзя.

— Ками…

— Нельзя! — отвечает твердо и соскальзывает с моих колен.

Она одергивает платье и сбившийся лифчик, отступает на два шага назад. Я с трудом давлю собственное разочарование и стылую стужу в груди.

— Мы не женаты. Я не могу допустить подобного, — заявляет Камилла. — И если говорить откровенно, я уже обожглась на том, что подпустила Кушаева близко, а он потом захотел сделать из меня любовницу. Больше такого не повторится. Моя невинность достанется только законному супругу! — заявляет гордо.

У меня от нее голова кругом. Кровь кипит. Тело требует ее объятий и близости, сладких поцелуев.

— Я не думал получить от тебя все. Даже не надеялся. Для моих подвигов, увы, еще рановато. Но я хотел бы приласкать тебя, и только.

Я замечаю, как Камилла дрожит от моих слов и признаний, решаю пойти чуть дальше.

— Видеть твои эмоции, чувствовать, как ты доверяешь, открываешься, ощущать твое наслаждение — вот моя награда. Самая лучшая… Ты не пожалеешь, что доверилась мне.

Глава 26.1

Камилла

Довлат говорит таким непривычно мягким, соблазнительным голосом с едва заметной хрипотцой, что я начинаю таять.

Я чувствую, как внутри меня все расцветает, небывалый душевный подъем. Как во время танцев… Но только сейчас я совсем не танцую, а эмоции… Аллах, их через край! Я чуть не взлетаю, готова порхать, летать, петь.

От активных действий меня удерживает только тянущая, приятная, влажная тяжесть в самом низу живота. Я уже чувствовала подобное, в самом начале, в доме отца, когда Лорсанов меня силой целовал и удерживал. Я острее ощущала эти приливы, когда он меня обманул и заставил прийти к нему в спальню…

Но тогда приятного было в разы меньше. Чувства тонули в других эмоциях. Запреты, обиды, желание отомстить, недоверие. Барьеры между нами… Мои собственные запутанные чувства.

Сейчас я словно избавляюсь от шелухи, яснее вижу и чувствую.

Эмоции, которыми меня переполняет, самые искренние, настоящие.

Этот мужчина… начал мне нравиться.

Преступно сильно.

Так неожиданно.

— Я соберу на стол, — отвечаю торопливо и спешу уйти.

— Камилла! — зовет меня Лорсанов

Но я уже упорхнула. И как же я рада, что он не может меня сейчас быстро догнать! Мне нужно прийти в себя, собраться с мыслями.

Возможно ли это?!

Меня словно штормит, голова кружится, шаги легкие, а мысли запутанные…

Что, если Лорсанов, сейчас за мной прикатит, а я совсем не могу ни о чем думать, даже пальцы дрожат, когда ставлю разогреваться еду на плиту.

Интересно, понравится ли ему моя стряпня? Не заметила, чтобы нравилась. В прошлый раз он вообще скормил все шлюхе какой-то. Реально, шлюхе, я же видела, чем они там занимались…

Немного расстраиваюсь.

Начинаю думать о том, что у мужчины явно есть ого-го какие потребности в интиме. А я пока не могу позволить себе подобного. Прошлый опыт сближения с парнем привел к тому, что он от меня отказался, а потом вообще решил сделать любовницей…

Эти мысли, как ни крути, но расстраивают, и я уже не знаю, как вести себя с мужчиной. Он во мне заинтересован, и во мне тоже загорается ответное пламя.

Но позволить ему многое до свадьбы?

Нет, не думаю, что я на это решусь.

А что, если он снова позовет себе шлюху? Для удовлетворения потребностей.

Всего на миг представила, что после того, как Довлат так нежно и чувственно меня ласкал, позовет опытную и раскрепощенную девицу, чтобы она на нем поскакала, как следует, объездила его хорошенько, сразу же возникает злость и раздражение.

Оооо, как сильно я злюсь!

Бувально места себе не нахожу от нахлынувших эмоций, готова впиться ногтями в лицо той девке, которая будет трогать моего жениха, и ему тоже… надавать хорошенько.

— Может быть, поужинаем в гостиной? — раздается за моей спиной спокойный голос Довлата.

Я же, распалившаяся собственными дурными фантазиями, оборачиваюсь чересчур резко, и тарелка выскальзывает из рук, разбившись о плитку на полу.

— В гостиную? Ах, туда… Где эта… шалава тебя ласкала?! Может быть, и ее сразу же пригласишь?! Для полноты ощущений.

— Что с тобой? Какая муха тебя укусила?

— Никакая! Уходи… То есть уезжай. Я поднимусь к себе и не буду вам мешать заниматься чем-нибудь интересным… — выдаю почти со слезами и перепрыгиваю через осколки, чтобы улизнуть из кухни.

Лорсанов успевает перегородить выход своей коляской и… внезапно встает, схватив меня за локти.

— Ты что такое говоришь, дурная?

— Тебе нельзя так часто вставать! Сядь немедленно.

— Не сяду. Пока не задам тебе хорошенькую трепку… Чтобы в твоей чудесной головке не было такой чепухи, как то, что ты сейчас мне сказала!

Камилла

— Тебе стоит сесть в свою коляску немедленно, чтобы не было плохих последствий для твоего здоровья! — злюсь.

Довлат перехватывает меня еще упрямее, не двигаясь с места, впаивает в себя, буквально вжимает так, чтобы даже вдохнуть не смогла.

— Что ты себе накрутила?! — рявкает.

— Ничего, кроме того, что видела! Можешь и дальше водить к себе шлюх, тогда меня трогать не смей! — заявляю со слезами в голосе.

До этого момента я и представить себе не могла, не понимала, как сильно меня задел тот визит этой распущенной девки в дом Лорсанова, что он был с ней. Горю злостью и ядовитой ревностью, думая, что ожог гортани от перца — это меньшее, что я могла бы сделать!

— Хватит! — встряхивает меня Лорсанов. — Нет у меня сейчас никого, кроме тебя. Ясно?

— Оправдываться не стоит. Удерживать себя в узде — тоже! — выпаливаю.

— Ах, не стоит… Что ж… Ты сама напросилась, — отвечает коварным голосом мужчина.

Я слишком поздно понимаю, что сформулировала слова не совсем верно. Стоило высказаться иначе, однако уже слишком поздно.

Лорсанов сделал шаг назад, сел в кресло и утащил меня следом. Ловко оттолкнувшись, мужчина припер кресло вплотную к стене и зафиксировал его на месте, а я…

Я оказалась в плену его загребущих рук и сумасшедших губ, которые пьяно и быстро начали меня целовать, касаться всюду.

Он меня целовал так, словно хотел съесть, мощным рывком языка проник в мой рот, бесстыдно толкаясь. Пальцы Лорсанова навели беспорядок у меня в волосах, распустили прическу, растрепали ее, а потом принялись за мою одежду, проникая под