Рейтинговые книги
Читем онлайн Золото - Питер Гринуэй

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 56

Прилепленные к столу кольца отскоблили и бросили в бойлерный котел, чтобы очистить от американской липкой дряни. Потом эти кольца свалили в мешок и отправили в Баден-Баден в качестве своего рода вклада в фантастический проект лейтенанта Харпша по спасению его малолетней дочери в горах Швейцарии.

82. Груды и кучки

«Я люблю сортировать вещи. Грудами и кучками. Кучками и грудами. Первая кучка: пальто, шляпы, перчатки. Вторая: костюмы и платья. Третья: брючки и юбки. Четвертая: нижнее белье, аккуратно сложенное. Пятая: туфли и ботинки, большие и маленькие. Шестая: деньги во всех видах. Седьмая: золотые кольца. Восьмая: прочие ценности. Девятая: страхи и рвота. Десятая: сперма. Грязные свиньи, пролейте свое семя на землю, и я втопчу в нее ваше несостоявшееся потомство на веки вечные!»

Странный человек. В нем были намешаны пугающие видения Апокалипсиса и сексуальные перверсии, любовь к астрономии и вполне прогнозируемая ненависть к евреям, и все это – помноженное на страсть к порядку.

Запуганные узники послушно выполняли его приказы, теряли одежду и остатки человеческого достоинства. Он рылся в их тряпье в поисках золота, а после обливал бензином и поджигал. Он измывался над женщинами, расстреливал мужчин, сбрасывал кричащих детей в выгребную яму с дымящейся гашеной известью. Он ел на фарфоре. Он выкуривал после завтрака сигару. И умер он в 1963-м, в возрасте семидесяти одного года, в Сантьяго, в собственной постели.

Собранные им золотые изделия были переплавлены в слиток и из Баден-Бадена попали в Больцано. Там готовят такие спагетти, что их остается только выбрасывать на улицу, где, видимо, и лежат эти макаронные изделия. Грудами и кучками. Говорят, их сортируют в зависимости от назначения. Одна для бомжей, вторая для бездомных собак, третья для уличных котов, четвертая для удобрений… Этот список вы можете продолжить. Но как быть с несъедобными спагетти?

83. Пугало

Франциск-Пьер Пилатер изготовлял пугала. Он наряжал их королями и королевами Франции и ставил в поле, где они часами вели беседы, а заодно отпугивали грачей и ворон.

Четыре семечка бросили.Одно – грачу, второе – мне,Третье сгниет к осени,Четвертое взойдет по весне.

Его дед пел эту печальную песенку своим низким надтреснутым голосом, стоя перед кухонным зеркалом и нафабривая торчащие вверх кончики бравых армейских усов сладко пахнущей австрийской желтой помадкой, которую он выдавливал из жестяного тюбика.

Франциск-Пьер безукоризненно одел Людовика XIV и подарил ему усы. Марию-Антуанетту он одел кое-как и тоже наградил усами. Людовику XVI он подарил часы на цепочке. Ну а лучшим его созданием стал Луи-Филипп. Он идеально воссоздал грушевидное тело этого псевдокороля, а голову сделал из репы. Всем королям на причинном месте он приделал морковку, а королевам – брюкву на месте груди. Исключение он сделал для безгрудой Марии-Антуанетты. А поскольку он ненавидел монархию и монархов вместе с кронпринцами и принцессами, то открыл по ним огонь из своей винтовки образца 1914 года, от которой было много шума.

Глупый старик.

Не такой уж и глупый. Эти пугала были его главным достоянием. Их карманы он набивал ценными предметами, украденными у евреев из богатых пригородов Кольмара. Так что вполне возможно, что вся эта громкая пальба по пугалам должна была отпугнуть не столько птиц, сколько потенциальных воров.

Франциск-Пьер не был фермером, и поле, на котором он ставил свои пугала, не было его полем. Они с женой зарабатывали на жизнь тем, что продавали дрова и лестницы, швабры и ведра для угля. В детстве Франциск-Пьер получал от местных фермеров по нескольку сантимов за каждую сбитую из рогатки ворону или грача, которых он вешал на веревочке на воротах заказчика. С тех пор его нелюбовь к этим птицам претерпела интересные изменения. Однажды он сломал правую руку, упав с лестницы собственного изготовления, приставленной к яблоне. Кость после перелома срослась неправильно, и прицел сбился. Тогда он начал подкармливать грачей и ворон, вместо того чтобы уничтожать их. Потом он вступил в брак. Жена его выращивала спаржу, а он снова взялся за птиц, но теперь старался не убить, а просто припугнуть их по-дружески оглушительным ружейным залпом.

А затем нацисты убили его жену, за то что она не желала закрывать глаза на их выверты.

Франциск-Пьер съехал с катушек. Он переодел свои пугала в немецкую солдатскую форму и открыл по ним шквальный огонь. Но эти муляжи из соломы, веток и всякого сельскохозяйственного мусора его не устроили, и ночью он отправился на настоящую охоту. Своих жертв он застигал врасплох, в моменты страдания или, наоборот, радостного возбуждения, в минуты рассеянности или философского погружения в тайны мироздания. Одного солдата он задушил жгутом, когда тот занимался рукоблудием в темной аллее. Капрала зарубил топором, когда тот рыдал в ночи, вспоминая, как занимался любовью с невестой прямо на полу в кухне. Часовой, сидевший на толчке со спущенными брюками, получил смертельный удар ножом. Офицер писал стихи своей умирающей жене при свече, поставленной на перевернутое ведро, и был застрелен. А сержанта он забил до смерти в тот момент, когда тот, стоя с деревом в обнимку, выкрикивал проклятия в адрес луны. Все жертвы укладывались в его представление о неизбывной меланхолии.

Он создал целую галерею – тридцать один воин – неприкаянных при жизни и счастливых после смерти немцев, посаженных на кол и расставленных в промерзшем зимнем поле. В память о своем печальном деде он сделал им торчащие кверху усы из пакли и спел над каждым дедушкину песенку.

Его так и не поймали. Когда немцы обшаривали местность, он залег в борозду в своем грязном тряпье, неотличимый от местности, так что через него могли перешагнуть и даже не заметить. А вот изрешеченные пулями пугала военная полиция обшарила и украшения, спрятанные в их карманах, рукавах и касках с отметинами, с собой прихватила. Все золото было отослано в Баден-Баден и там переплавлено, к вящей радости лейтенанта Харпша.

Напоследок Франциск-Пьер сделал еще один драматический жест: оделся, как кайзер Вильгельм II, который среди всех императорских особ выделялся самыми большими нафабренными усами. Он набил карманы порохом из патронов от своей винтовки образца 1914 года, пришел в собор Кольмара и остановился перед «грюнвальдским распятием», представляющим собой триптих. Распятие на время пасхальной недели вытащили из запасников, дабы продемонстрировать верующим его прекрасную сохранность. Глядя на мученическое лицо Спасителя, Франциск-Пьер закурил сигару, после чего должны были загореться его вощеные усы, служившие своего рода бикфордовым шнуром. Его спешно вывели из церкви под руки два здоровенных сержанта и швырнули в канаву, и там он взорвался, так что искры полетели во все стороны.

84. Золото в пупке

В Болонье делают блюдо под названием «тортеллини». Женщины проворными пальцами заворачивают в тесто кусочки жареной свинины, сдобренной сыром, чесноком и розмарином. Если у владельца ресторана есть дочери, будьте уверены, все вечера они будут лепить на кухне тортеллини. Собственно, они так рано выходят замуж, чтобы освободиться от этого мучного рабства.

Шестнадцатилетняя Патриция была дочерью Марии и Федерико Олми, владельцев ресторана возле площади Маджоре. Патриция была влюблена в Доменико Зено, который по вечерам, прислонив велосипед к стене дома, становился на седло и заглядывал в кухню, чтобы составить компанию молоденькой девушке. Можно сказать, они полюбили друг друга через открытое окно. И точно могли назвать время, когда это случилось: 1.03 седьмого мая 1940 года. Именно тогда Доменико в первый раз загремел со своего велосипеда.

Все началось как бы в шутку, от нечего делать. Доменико забыл ключи от дома, а будить родителей не захотел. Его интереса к тортеллини хватило ровно на пять минут. Только интуристы, умело маскирующие высокомерие показной заинтересованностью, всем своим видом дают понять, что их вдохновляет этот процесс. На самом деле тупое изготовление тортеллини является абсолютно пустым времяпрепровождением.

– Как могут люди тратить свое время на столь бессмысленное занятие?

– Чисто механическое повторение. Ни капли фантазии.

– И все заканчивается унитазом.

С семи месяцев, когда он научился сидеть в кроватке, Доменико наблюдал за тем, как делаются тортеллини. Так что ни о какой магии здесь речь идти не могла. Но вот сама Патриция обладала для него магическим обаянием, и потому он готов был простить ей это занудство. Они ходили в одну школу, хотя и в разные классы. Он был на те самые семь месяцев старше ее. Они регулярно виделись в бассейне. Мария, мать Патриции, видела однажды, как он, совершенно голый, писает в шляпу священника. Эта публичная антиклерикальная акция должна была принести ему трех белых мышей, на которые он поспорил с одним атеистом.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 56
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Золото - Питер Гринуэй бесплатно.

Оставить комментарий