Между двух огней - Ande

сейчас так хорошо вместе, Ванечка, ну куда торопиться-то?

— Не понимаю я. Вот и маюсь непонятками.

— Ты ведь меня сразу в Бразилию утащишь.

— Не решил еще. Может в Аргентину, вместе подумаем. Да и не сразу. Через пару лет. Нат, у тебя какие-то обязательства? Расскажи уже.

— Какой же ты дурак, Кольцов!

— А я и не скрываю. Поясни наконец.

— Ну боже мой! Ваня, как только я скажу тебе — Да, я тут же начну думать о будущем. О том, какой дом у нас будет, какого цвета отделку нужно будет делать в гостиной, где будут учиться наши дети, где найти хорошего повара и экономку. И садовника конечно. И какие занавески повесить в нашей спальне. И что нужно будет делать, чтобы вернуть фигуру после родов. Нужно ли мне будет работать, и что это будет за работа. Сколько будет ванных комнат в нашем доме. Будет ли жить с нами моя мама, и что будет, когда ты, как обычно голый, пойдешь в спальню и столкнешься с ней в коридоре. И попробуешь спрятаться, но споткнешься и ударишься виском о край столешницы. И мне придется продать подаренное тобой кольцо, чтобы оплатить похороны.

— Жуть-то какая!

— А мне, Ванечка, очень страшно, что ты об этом не будешь думать!

— Конечно не буду! Ведь главное что?

— Что?

— Главное, что ты об этом думаешь. И чтобы ты не придумала, я все сделаю, чтобы это было возможно. Только вот, если мы будем жить в Латинской Америке, твоя мама будет жить в Канаде. Монреаль отличное место, понимают по-французски! Прекрати кусаться! Она конечно хорошая, но когда через океан!

— Чурбан дикий, как же ты меня бесишь!

— Ты тоже офигенная, Наточка, я без ума от тебя…

Наташа дрыхла до часу дня. Могла бы и больше, но я уже изучил всю корреспонденцию. Просмотрел и Суар, и Фигаро, и Паризьен. Пошел и пару часов будил Наташу. Было огромное желание вообще не вылезать из постели. Но она потребовала прогулки. И вообще, Ванечка, нужно заехать к маме, я давно её не видела. Я капризничал, рассказывал что измотан тяжелым путешествием, и вообще, Наташ, я просто хотел покувыркаться с красоткой, а она сразу к маме тащит.

Лидия Федоровна, как не странно, была дома и даже никуда не собиралась. Подали чай с пирожными. Наташка хитро сбежала куда-то в недра квартиры. Я понял, что это заговор. Княгиня, впрочем, разглядела и оценила и кольцо и гвоздики. Кулон Наташа надевать не стала — меня украдут, Ванюш, и ведь даже не в порыве страсти. Но и этого было достаточно. Лидия Федоровна была намерена просить оставить её дочь в покое. А теперь не могла сообразить, что мне предъявить. Поэтому разговор зашел о погоде.

Я поудобней уселся в кресле, вытянул ноги и закурил.

— Лидия Федоровна, я вас со всей искренностью уверяю, что мои намерения по отношению к Наташе самые серьезные!

— Моя дочь вздорная и своевольная особа! Скажу честно, Иван Никитович, вы не тот, с кем я вижу счастье своей дочери. Она была обручена с Анри Перве, солидным и уважаемым банкиром. После гибели её жениха, у меня было появилась надежда…

Я некстати вспомнил, что у Наташи тяжелая грудь с твердыми сосками…

— И чем же этот нищеброд лучше меня? Да и банк, где он всего лишь клерк, на ладан дышит.

Княгиня поперхнулась чаем.

— Кольцов! Выбирайте выражения! Потомственный банкир, это не сомнительные драгоценности, которыми вы по-купечески стараетесь впечатлить девчонку!

— Согласитесь, глупо обижаться на будущую тещу. Моисей Соломонович Тейманис просил вам кланяться. Заодно позвольте, в память об этом разговоре подарить вам, Лидия Федоровна, вот эту безделицу. Она тоже от него.

И я протянул ей синюю бархатную коробочку, в которой лежала изящная бриллиантовая брошь.

— Что касается уважаемого банкира, мое личное состояние на сегодняшний день больше чем в десять раз превышает его. И я пока не намерен останавливаться. В то время как он медленно беднеет.

— А вы, Иван, все выяснили?

— Пусть радуется, что я не стал помогать ему беднеть! Кстати, раз уж зашел разговор о женихах. Если господин бразильский посол не прекратит поползновения, боюсь, Бразилии придется искать нового посла.

— Я знала! Вы бандит, Кольцов!

— Увы мне, Лидия Федоровна. Будь по вашему, я бы давно украл Наташу и мы жили бы на Карибах.

Она встала, подошла к зеркалу и приложила брошь к платью.

— А чем ты занимаешься, Кольцов? Мне говорили, что ты певец кафешантанов, получивший небольшое наследство. И, вроде бы, ты работал проводником в Африке.

— Я занимаюсь многими вопросами в сфере финансов. Подумываю о виноделии.

— Яков Мейдель тоже винодел, но лавров не снискал.

— Барон делает вино из гонора и остзейской занудности. А мое вино будет из любви и солнца! Лучший сорт будет называться «Наташа».

— Я поняла, Иван, как вы вскружили голову девочке.

— Я даже не думал применять на вас свои навыки вскружения.

Княгиня наконец засмеялась. Вошла Наташа и скромно присела с краю стола. Прям пай-девочка. Дальше пошел светский треп, и немного спустя мы собрались уходить. Провожая нас к выходу, княгиня произнесла:

— Иван Никитович! По четвергам и субботам у меня собирается общество. Приходите запросто, без приглашения. Я всегда буду рада вас видеть!

Усевшись в машину, Наташа меня поцеловала и попросила не обижаться. Я пожал плечами. Легко отделался. И переведен из очередного вздыхателя в кавалеры. Фигня. И мы поехали танцевать в кафе Ротонда на Монпарнасе. Негры в смокингах играли латинские ритмы, и мы славно провели вечер. Вернувшись домой глубокой ночью, обнаружили на столике записку от экономки, что звонил некто Мейдель, просил связаться. Решил отложить. Якова в последние месяцы было слишком много.

Наутро Наташа собралась на работу. Уговоры и ссылки на приехавшего героичного меня, за которого ей простят прогул, не подействовали. И я повез её в Шиап. На работу она опоздала. Неосторожно попросила помочь застегнуть платье. Потом пришлось по новой краситься, причесываться, да и платье надевать другое. Опоздала в общем.