Ошибка грифона - Дмитрий Емец

— Пошли! — сказал молодой страж и, поманив за собой барона мрака, стал осторожно выбираться из толпы. На них кто-то бросался. Их кто-то грыз. Первое время Арей еще отмахивал кому-то головы, но постепенно обнаружил, что как только начина¬ет сражаться, бой закипает с прежней яростью. Когда же Арей не сражается, его оставляют в по-

поднялись на холм. Юный страж ощюпился на траву, разглядывая рану, которую нанес ему Арей, Кажется, его болыие беспокоила не рана, а испачканная кровью рубашка. Оружия, у кпюго стража не было. Это Арей заметил еще когда пробирался за ним.

Вершину холма трудно было назвать безопасной. То и дело к ним кто-нибудь прорывался, наносил не¬сколько ударов, но отвлекался от стрелы или бро¬шенного ему в спину копья и скатывался с холма, чтобы расправиться с обидчиком.

— Это твой меч их дразнит! Выброси его, а то нам будут мешать! — попросил юный страж.

— Как это «выброси»? А защигцаться?

— Они на тебя бросаются, потому что у тебя есть меч. А ты его выброси!

— Так будут же рубить!

— Так они и так рубят. Какая разница?

В словах юноши определенно была логика. Арей, помедлив, неохотно разжал пальцы и уронил меч на траву. И, правда, на них постепенно перестали кидаться. Схватка как-то выцвела и отодвинулась от холма.

— Я плохо сражался, — пожаловался барон мра¬ка. — Без дарха я ничто. Слаб как ребенок!

— Напротив, без дарха мы все! — возразил юно¬ша. — Дарх держал?пвое сердце замороженным. А что будет с ним теперь, никто не знает. Если достать сердце с ледника и разморозить, оно или быстро испортится, или… начнет биться.

— Никогда не видел, чтобы сердца после ледника бились. Они всегда протухали, — проворчал барон мрака.

Юноша подтянул к себе колени и обхватил их ру-ками.

— Как тебя зовут? — спросил мечник

— Левус, — охотно отозвался молодой страж, с надеждой глядя на мечника.

Кажется, он думал, что его имя Арею что-то (кажет. Но Арей покачал головой, и молодой страж,'/устно уткнулся лбом в колени.

— Ты ведь не узнал меня? — спросил он.

— Нет.

— Я надеялся, что узнаешь.

— Я тебя никогда не видел.

— Ты меня не замечал. Еще в Эдеме я часто ходил за тобой. Издали любовался твоим полетом. Меч¬тал быть таким, как ты. Во всем подражал тебе. Я ушел из Эдема, потому что ты из пего ушел. Квод- нон был для меня никто-. А ты меня убил!

Арей вспомнил, как недавно загнал в него меч.

— Когда убил? Только что? — спросил он.

Молодой страж покачал головой:

— Здесь убить никого нельзя, хотя те внизу это¬го и не понимают, И никогда не поймут. Ненависть 'титла их разума. Нет, ты убил меня давно и по-

настоящему.

Арей недоверчиво разглядывал длинное бледное лицо:

— Странно. Мне казалось, я помню лица всех, кого убил!

— Это было давно. Первыми ты заколол моих

спутников. Очень быстро, одного за другим. Я ис-пугался и побежал. Ты догнал меня и отмахнул мне голову. Ты даже не заглядывал мне в лицо, оттого и не запомнил его. Потом ты разбил мой дарх и пере¬сыпал из него в свой дарх два эйдоса.

— Всего два? — спросил Арей удивленно.

— Да. Один был эйдос девушки, которая меня лю-била, а другой — эйдос старика-философа. Кажет¬ся, его звали Эпикуром. Он был хороший, добрый че¬ловек и очень несчастный. Не знаю, зачем он отдал его мне. Ему важна была его идея, что сам он возник стихийно и душа умирает вместе с телам. Краси¬вая такая идея, продуманная во всех деталях. Эйдос в эту идею никак >1е вписывался. Потом, уверен, он пожалел.

Арея беспокоило другое.

— Странно. Выходит, я убил тебя без повода? Ты не защищался? — спросил он недоверчиво.

— У меня и меча-то никогда не было, — грустно сказал Левус. — На тебя напали мои спутники. Из засады. Я просто стоял с ними рядам, удивляясь, за¬чем мы прячемся. Я вообще почти не знал их. Они встретили меня накануне и неплохо ко мне отнес¬лись. Накормит меня, дали одеяло. А утром сказа¬ли, что надо постоять за скалой подождать друга, который должен им несколько эйдосов.

— Другом был, конечно, я! — сказал Арен.

Левус вздохнул:

— Признаться, я подозревал что-то неладное. Думал: может, они воришки из Среднего Тартара, которые отбивают от каравана отставших вер-блюдов?

— Прости, что убил тебя, — сказал Арей.

— Ничего, — ответил юноша. — Я должен был (разу догадаться. Хотя это трудно. — Никогда не таешь, что у кого в душе.

Арей вгляделся в тонкое умное лицо.

— Ты сохранил много эдемского света, — сказал он.

— Да, — согласился Леву с. — Я считаю, мне повез- ю, что ты убил меня довольно быстро, когда я взял только два эйдоса. Люди тянулись ко мне. Та девуш¬ка, философ… Я невольно соблазнял самых добрых и чистых, потому что и сам выглядел хорошим и чи- < тым. Комиссионеры не смогли бы выманить у них тдосы, они бы почуяли фальшь, а мне они отдали их сами… И я обрек их эйдосы на муку внутри моего ()арха! Ведь он не мог быть пустым! Так что благо- * *арю тебя за смерть.-

— Нлагодаришь меня за смерть? — недоверчиво переспросил Арей.

Юноша серьезно кивнул:

— Да. Это плохое место, но я все равно оказался бы здесь рано или поздно. Но тогда во мне не оста¬лось бы уже никакого света, а так он все-таки со¬гревает меня.

— Правда?

— Да. Он меня и сохраняет. А так здесь мало г кого есть рассудок… — Леву с с болью посмотрел туда, где, нанося друг другу удары, катались по¬крытые ранами тела. — Напротив, все старают¬ся забыться. Упроститься до одного занятия, вроде той схватки. Так проще.

— А я почему сохранил рассудок? — спросил Арей недоверчиво.

— Не знаю, — пожал мечами Левус. — Может, тебя кто-то любит и просит о тебе? Не про¬сто много просит, а вообще непрерывно? Когда тебя кто-то любит — это не уходит. Это оста¬ется.

жет просить о нем свет. Синьор-памидор? Нет, нс похоже. Он жалеет, о// вспоминает, но чтобы не-прерывно просить? Не похоже это на Мефа. Дафна?

Более вероятно, но тоже не верится. Нет, это мо¬жет быть только она. Же?ицина, которую он лю¬бил и которая любила его.

— Жена, ‘наверное, — сказал Арей, думая о жене. Все вокруг разложеую и убито. Не на что опереться. Только она одна с живущим в ней эйдосом стала ему опорой. Крошечной искрой надежды в окружавшей его тьме.

Левус оглянулся. Он, кажется, колебался, гово¬рить или не говорить. Вокруг были только смерть, тьма и холод. Юный страж понизил голос до ше¬пота:

— Когда-нибудь, возможно, ее сюда пустят! Она придет к тебе, как другая приходит ко мне. Я не знаю, во сне или не во сне. Тут же пет сна.

— Кто к тебе приходит?

— Девушка, чей эйдос был у меня в дархе. Я вижу ее. Она утешает меня. Значит, и к тебе, возможно, придут. И с каждым приходам она будет приносить тебе немного жизни и надежды. Это все, что здесь возможно. Глоток воды в пустыне.

— Но как? — спросил Арей.

— А ты молись! — сказал Левус. — Молись ей на¬

встречу. Ведь ты же молился когда-то. Там, в Эде¬ме, когда мы быт с Ним одним целым.

— Не буду! — упрямо отозвался Арей. — Не хочу! Нас здесь никто не услышит!

— Не услышит, а ты все равно молись! — ска- меня слышат. Когда стучишься — всегда открыва¬ют. Даже если там, ку’да ты стучишься, и двери- то нет.

Глава семнадцатая Валькирия ледяного копья

Малое облако, нашедши на солнце, пресекает дей¬ствие и света, и теплоты его: поймите из этого примера действие мелочей.

Авва Исайя

— Ну что, идем? — спросил Багров. И в этом «ну что, идем?» зоркая Ирка почувствовала нерешитель-ность. Ни Прасковья, ни Шилов не входили в число людей, которых Матвею хотелось видеть в первую очередь, а ожидать от них можно было чего угодно.

Багров постучал, окликнул хозяев и толкнул дверь. Они оказались в комнатке, где по углам громозди¬лись тазы, лопаты, сломанные грабли и прочий хо-зяйственный скарб, прописавшийся тут, должно быть, задолго до Прасковьи и Шилова. Среди вещей ясных и положительных, таких, например, как рама от вело-сипеда или ржавое ведро, попадались вещи и весьма тематические. Например, широкий меч броард, мань-чжурский меч водао и еще нечто непонятное, но до-вольно зловещее.

— Что эго? — спросила Ирка. — Клинок не клинок, коса не коса. Мамзелькина забыла?

— Мамзелькина здесь тоже не исключена. Это от серпоносной колесницы! — отозвался Багров и по па-мяти процитировал Ксенофонта:

«У греческих солдат вошло в привычку собирать фураж небрежно и без принятия мер предосторож- ности. Выл один случай, когда Фарнабаз с 2 колес¬ницами с косами и 400 кавалеристами вышел на них, когда они были рассеяны по всей равнине. Когда реки увидели, что они надвигаются на них, они по¬бежали, чтобы соединиться друг с другом; в целом их было около 700, но Фарнабаз не терял времени. Отправив колесницы вперед и следуя за ними сам вместе с конницей, он приказал атаковать. Колес¬ницы лихо врезались в греческие ряды, разбили их сомкнутый строй, а конница затем быстро сокра¬тила их число до около ста человек».