Точки пересечения. Завещание - Михаил Яковлевич Черненок

теперь подсчитай, сколь я выпил вина за свою жизнь?

— У-у-У— задрав морду, протяжно завыла дворняга.

Бирюков расхохотался.

— Во, шавка, выкомаривает! — с гордостью проговорил Торчков. — Не поверишь, кому ни покажу этот номер — все за животы хватаются.

Собака, будто выполнив отведенную ей сценарием роль, побежала к озеру. Торчков, проводив ее взглядом, усмехнулся:

— А Гайдамачиху не любила — пуще, чем я. Бывало, как увидит старуху, аж из кожи вон лезет. Хочешь, Игнатьич, верь, хочешь — проверь: даже теперь, мертвую ведьму, узнает…

— Как это, мертвую?.. — не понял Антон.

— А вот так! В самую ту ночь, когда Томка Тиунова сгинула, Пальма извелась от лая. Как зарядила в полночь гавкать — спасу нет. Не вытерпел я, вышел из хаты на двор и обомлел… Не поверишь, Гайдамачиха в черном одеянии, в каком ее в гроб уложили, сгорбившись, от Томкиной избы — к кладбищу, к кладбищу — и пропала. Видать, не может, ведьма, угомониться — выгребается ночами из могилы и шастает по деревне.

Бирюков недоверчиво посмотрел на Торчкова:

— Не сочиняете, Иван Васильевич?

— Истинный бог! — Торчков даже перекрестился. — Можешь спросить у моей Матрены Прокопьевны, каким заполошным я в хату со двора влетел — считай, полный час мыкал, слова сказать не мог. Матрена у меня — баба сурьезная, не даст соврать.

— А раньше по ночам собака не лаяла?

— Брехала, но я не выходил для проверки, поэтому болтать не стану. Вот одну загадку, Игнатьич, приметил… Ведьму в феврале схоронили, так?.. Зиму и весну Пальма молчала. А последний месяц чуть не каждую ночь стала нервничать. По моим соображениям, Гайдамачихе не хватало колдовской силы, чтобы из мерзлой земли выкарабкаться. Теперь же лето, земля оттаяла… Ухватываешь мою мысль?..

— Не совсем, — стараясь не разочаровать Торчкова недоверием, сказал Антон.

— Тогда поясню: не чудят ли тут инопланетяне?.. Небось слыхал про неопознанные летающие объекты?

— Слышал, — сдерживая улыбку, ответил Антон.

— Да вот… Аккурат той ночью, как мне увидеть ведьму, над Березовкой сильный гул пронесся, и сразу по всему селу электричество отключилось…

— Не самолет пролетел?

— Самолеты постоянно над нами летают, а тут электросвет погас. Вот в чем вопрос! Утром спрашиваю колхозного электрика Женьку Туманова, чо, мол, у тебя, друг, ночью с электром случилось? Он в ответ: «Вставки, Иван Васильевич, на подстанции сгорели». Я глубже копаю, дескать, почему? Он туда-сюда: «От перегрузки». Я еще глубже: раньше, мол, не перегружались, а непременно в эту ночь вдруг перегрузились… Женьке деваться некуда, плечами пожал: «Наверно, пролетающий НЛО энергией подпитывался». Ухватываешь, Игнатьич, что к чему?.. К слову сказать, этот электрик давно у меня на примете. Шибко уж подозрительная фамилия — Туманов… Тебе это ни об чем не говорит?

— Нет.

— Телевизор редко смотришь. А я вот своими ушами недавно по телеку слыхал: гуманоид это, значит, слетающей тарелки.

— Раньше такой фамилии вообще в Березовке не было, — сказал Антон.

— Дак откуда ж ей раньше было взяться! Весной нынче, как земля оттаяла, Женька тут объявился. Парень здоровый, в годах — под тридцать, но не пьет, не курит, с жинкой не живет. С чего бы?..

Бирюков улыбнулся:

— Я тоже, Иван Васильевич, не пью, не курю и до сих пор еще ни разу не женился.

— Ну, Игнатьич, ты себя с Тумановым не путай! — Торчков смущенно кашлянул. — Ты — в доску нашенский, а Туманов — залетный. Вот я и думаю: не специально ли Женька сюда запущен из другого мира, чтобы пронюхать про колхозное житье да курс направлять пролетающим объектам?..

— А лично вы, Иван Васильевич, не видели этих объектов? — стараясь не рассмеяться, спросил Антон.

— Видал, Игнатьич! — Торчков с самым серьезным выражением лица показал рукой под обрывистый берег, где шелестел широкими листьями густой камыш. — На прошлой неделе, вон у тех камышей, приспособился я рыбеху на удочку дергать. Прикорму из каши с постным маслом полную кастрюлю в воду вывалил. Клев — как никогда! Завлекся рыбалкой, не успеваю червяков надевать. Вдруг слышу над головой — ш-ш-шух-х-х! И сразу: тарелка не тарелка, а что-то круглое — ш-ш-шлеп об воду! Не поверишь, меня с ног до головы обкатило мокрым фонтаном и вроде как взрывной волной на крутояр выкинуло. Закрутился я туда-сюда — кругом ни души. Откуда что свалилось — не могу понять, хоть разбейся. Глянул с верхотуры на озеро: где объект шлепнулся — мазутное пятно, а вон там, за камышами, — Торчков показал в конец обрыва, — зеленые человечки мельтешат…

— Как они выглядели?

— Ростом — небольшие, вроде карликов. А костюмчики на них — будто у нашенских космонавтов. Все отличие только в том, что на блестящих кумполах вокруг голов — рожки, как у комнатной телевизерной антенны.

— Много их было?

— Кажись, двое или трое.

— И долго они «мельтешили»?

— Нет, не долго. Я очухаться не успел, как человечки, по-моему, в воду ушли.

— Кроме вас, никто их не видел?

— Дак я ж в единственном числе, Игнатьич, у озера находился. Утром рассказал мужикам возле колхозной конторы. Некоторые, говорят, тоже слыхали шумок пролетающего объекта, но видеть его никому, кроме меня, не посчастливилось.

— И откуда, Иван Васильевич, у вас такие обширные познания по летающим объектам? — стараясь польстить старику, спросил Антон.

Торчков приосанился:

— Коля Синицкий меня заразил. Молодой паренек после института два года учителем в нашей школе работал. Теперь в районную газету ушел, фантастические рассказы своего собственного изготовления там печатает. Ух, крепко парень подкован в этих вопросах! Бывало, сойдемся — до третьих петухов можем калякать. Я ему — про колдовские дела, он мне — про тарелки. Убедительные факты приводил. Оказывается, пришельцы из космоса побывали на нашей земле-матушке еще до православной веры. В африканских песках сурьезные ученые откопали ихний аэродром. Тогда у них, видать, техника еще слабовата была, вроде теперешней нашей. Ну, дак с той поры тьма годов промелькнуло. Понятно, за такое время гуманоиды нас обскакали на тысячу лет вперед. Теперь они аэродромов не строят и, наверно, не только на тарелках, а и на чайном блюдце запросто могут в кругосветное путешествие махнуть. К слову сказать, думаешь, с бухты-барахты появилось выражение «Не в своей тарелке»? Ты хоть одного чудака видал, который бы вместо стула или, скажем, табуретки на тарелку сел?.. Дудки! Даже беспробудный пьяница не перепутает стул с тарелкой. А вот говорят же так. Почему?.. Хочешь знать, Игнатьич, это еще до нашей веры появилось. Коля Синицкий в Библии вычитал о пришельцах, которые, улетая домой, прихватили в качестве вещественного экспоната нашего земляка. Вот тот бедолага-земляк и оказался… не в своей