Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко) - Айра Левин

– Приезжайте к восьми часам. Вас так устроит?

– Да. Да, спасибо вам. Доктор Хилл?

– Да.

– Вам может позвонить мой муж и спросить про меня…

– Я ни с кем не собираюсь разговаривать, мне надо выспаться.

– Вы передадите в регистратуру, чтобы они не говорили, что я вам звонила?

– Хорошо, передам.

– Спасибо.

– В восемь часов. – Да. Спасибо.

Мужчина, стоявший спиной к будке, повернулся, как только она вышла, но это был не доктор Сапирштейн, а кто-то другой.

Розмари пошла к Лексингтон авеню, потом вверх по Восемьдесят шестой улице, там зашла в кинотеатр и какое-то время как прикованная просидела в прохладной бархатной темноте перед большим ярким экраном. Немного погодя она нашла телефонную будку и заказала междугородный разговор с Брайаном. Но у него дома никого не было.

Она вернулась в зал и села на другое место. Ребенок утих и теперь спал. Один фильм кончился, начался следующий.

Без двадцати восемь она вышла из кинотеатра и, взяв такси, поехала к доктору Хиллу на Семьдесят вторую улицу, «Там безопаснее, – думала она. – Меня будут искать у Элизы и Джоан, но никак не у доктора Хилла, если только в регистратуре не проговорятся, что я звонила ему».

На всякий случай она попросила шофера не уезжать, пока он не убедится, что она благополучно вошла в дом.

Но никто не остановил ее. Дверь открыл сам доктор Хилл. Сейчас он был более приветлив, чем по телефону. За то время, что они не виделись, он успел отрастить усы – светлые и потому едва различимые, – но все равно продолжал оставаться похожим на доктора Кидлара. На нем была желто-голубая клетчатая спортивная рубашка.

Они прошли в смотровую, раза в четыре меньшую, чем у доктора Сапирштейна, и Розмари рассказала ему обо всем. Она сидела, держась за подлокотники высокого жесткого кресла, и говорила ясно и спокойно, понимая, что любое проявление истерии сейчас только убедит его в ее ненормальности. Она рассказала про Адриана Маркато, Минни и Романа, про длившиеся несколько месяцев боли, которые ей пришлось вынести, про напиток из трав и пирожное, про Хатча и книгу о колдовстве, про билеты на шоу «Фантастике» и черные свечи, и еще про галстук и слепоту Дональда Бомгарта. Розмари старалась, чтобы все было связно и логично, но у нее не всегда это получалось. Однако ей удалось сохранить спокойствие, и она закончила рассказом о магнитофоне доктора Шанда и историей с выбрасыванием книги и неожиданным откровением мисс Ларк.

– Возможно, кома и слепота – это просто совпадения, – согласилась Розмари – Но может быть также, что они и действительно обладают сверхъестественной силой, которая может наносить людям вред. Однако важно не это, а то, что они хотят отнять у меня ребенка. В этом я абсолютно уверена.

– Похоже на то, – невесело согласился доктор Хилл. – Особенно если принять во внимание, с какой заботой они с самого начала к вам относились.

Розмари закрыла глаза и чуть не заплакала. Он поверил! Он не счел ее сумасшедшей. Потом она спокойно посмотрела на него. Доктор что-то писал. Наверное, его любили все пациенты. Ладони у нее все еще были влажные, и она промокнула руки о платье.

– А доктора зовут Шанд?

– Нет, доктор Шанд просто входит в их группу, – пояснила Розмари. – В собрание. Доктора зовут Сапирштейн.

– Авраам Сапирштейн?

– Да, – забеспокоилась Розмари. – Вы его знаете?

– Видел пару раз, – безразлично ответил Хилл, продолжая что-то писать.

– Глядя на него и разговаривая с ним, никогда и не подумаешь, что… – начала Розмари.

– Никогда в жизни, – подхватил доктор и отложил ручку. – По этой же причине никогда нельзя судить о книгах только по обложкам. Вы могли бы отправиться в больницу прямо сегодня?

Розмари улыбнулась.

– С удовольствием. А это можно?

– Мне только надо будет кое-кому позвонить. – Он встал и прошел в соседний кабинет. – А вы пока ложитесь и отдыхайте, – сказал доктор, открыв дверь в большую темную комнату и включив там голубоватую люминесцентную лампу.

– Посмотрим, что я смогу для вас сделать. Розмари встала и прошла вслед за ним, держа сумочку в руках.

– Я думаю, мы с ними справимся, – сказал доктор Хилл. Он включил мощный шумный кондиционер за голубой шторой.

– Мне раздеться? – спросила Розмари.

– Нет, пока не надо. Мне придется звонить где-то с полчаса, не меньше. Просто ложитесь и отдыхайте. – Он вышел и закрыл за собой дверь.

Розмари прошла к кровати и села, сумочку положила рядом на стул.

Боже, благослови доктора Хилла!

Она сняла сандалии и легла на кровать. Из кондиционера струился прохладный воздух, ребенок медленно ворочался, будто ощущая его бодрящую свежесть.

Теперь все будет в порядке, Энди-или-Дженни. Мы с тобой будем лежать в чистой кроватке в больнице, и никто нас там не найдет…

Деньги! Розмари села, взяла сумочку и проверила, на месте ли деньги, которые она взяла с собой. В пачке оказалось сто восемьдесят долларов. И еще шестнадцать с мелочью у нее оставалось в кошельке. Конечно, для начала этого хватит, а потом она свяжется с Брайаном или ей одолжат Хьюг с Элизой, или Джоан. Или Грейс Кардифф. У нее много друзей, к которым можно обратиться.

Она вынула витаминные капсулы, положила деньги назад и закрыла сумочку, потом снова легла, положив пузырек с капсулами и сумочку на стул. Она даст капсулы доктору Хиллу, чтобы он сделал анализ и проверил, нет ли в них чего-нибудь вредного. Не должно быть. Им ведь нужно, чтобы ребенок для их безумных ритуалов был здоровый.

Розмари вздрогнула.

Чудовища!

И Ги с ними.

Непостижимо.

Мышцы живота у нее напряглись – началась схватка, на этот раз довольно сильная. Она быстро задышала и подождала, пока все не пройдет.

Это была уже третья схватка за день.

Надо будет сказать доктору Хиллу.

Розмари жила с Брайаном и Доди в большом современном доме л Лос-Анджелесе, и Энди уже начал говорить (хотя ему было еще всего четыре месяца), как неожиданно появился доктор Хилл, и она вновь очутилась на кровати в смотровой и услышала звук работающего рядом кондиционера. Розмари загородила рукой глаза от света и улыбнулась.

– Я заснула.

Доктор Хилл распахнул дверь настежь и отошел в сторону. В комнату ворвались Сапирштейн и Ги.

Розмари села и в ужасе опустила руки.

Они подошли к ней почти вплотную. Лицо у Ги было каменно-спокойным, и он все время смотрел на стены; только на стены, а не на нее. Заговорил доктор Сапирштейн:

– Пойдем с нами, Розмари. Только спокойно. Не надо спорить и устраивать сцен. Потому что если ты снова начнешь говорить о ведьмах и колдовстве, мы будем вынуждены отправить тебя в психиатрическую больницу. А там тебе будет не так удобно рожать, как в хорошей клинике. Ты ведь не хочешь этого? Тогда надевай туфли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});