Невинная для Сурового (СИ) - Ромуш Джулия

— Я могу увидеть свою сестру? — Поднимаю взгляд на ублюдка напротив меня. Он не представился. Не назвался. На нём полицейская форма. Он при погонах. Он должен защищать, а не похищать маленьких детей. Мразь.

— Сестру? — Приподнимает вопросительно бровь, хмурится.

— Да, мою сестру. Которую похитили. — Откидываюсь на спинку железного стула, сложив руки на груди, смотрю в глаза ублюдку. Показываю, что я ещё не сломалась.

— Какой ужас, как давно девочка пропала?

Из груди рвётся наружу истерический смешок.

— Сегодня днём, её похитили из нашей квартиры. Представились курьерами. После избили няню и уволокли девочку. Дайте мне листок и ручку, я хочу написать заявление.

— Вы видели похитителей? Можете их описать?

Стискиваю зубы. Он издевается. По глазам его вижу. Всё знает, потому что с ними и связан. Потому что это одна шайка. Они не дали никому позвонить. Оборвали связь, когда я связалась с Юсуповым. Угрожали, что я больше никогда не увижу сестру. Я слышала её визги по телефону!

— Я могу показать сообщения, которые они мне писали. Например, сесть в машину к работникам полиции. — Стреляю взглядом в угол комнаты. На камеру, которая стоит там. Она не включена. Ничего не снимает. Если это допрос, разве её не должны были включить?

— Мы обязательно проверим ваш телефон. Но вы что-то путаете, Алина Дмитриевна, полиция никогда не сотрудничала с бандитами. Вы здесь, потому что задержаны для допроса.

— С чего вдруг?! Есть основания?! Тогда я хочу позвонить своему адвокату! — Меня потряхивает от всего происходящая. Что за игра?! Какого чёрта?!

— У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться, Алина Дмитриевна.

От его тона тошнит, к горлу подкатывает. Держать себя в руках уже практически не получается.

— Я хочу увидеть сестру! — Повышаю тон. Ни о чём говорить не стану! Пошли все на хрен!

Ублюдок напротив меня щёлкает пальцами, как будто знак какой-то подаёт и в следующую секунду в допросной гаснет свет. Я вжимаюсь сильнее в стул. Пальцами сжимаю край железного стола. Уровень страха поднимается до самой высокой отметки. Сердце как будто в горле колотиться начинает.

— Если хочешь увидеть сестру живой и невредимой, ты перестанешь выёбываться, сука, и начнёшь говорить всё, что меня интересует. Ответишь на все вопросы, иначе твоя сестра будет огорчена тем, что ты ничего не сделала, чтобы её спасти. Насколько я знаю, твоя мать балансирует на грани жизни и смерти. Судьба маленькой сестрёнки только в твоих руках. Как будет жаль, если ты сама отправишься в тюрьму, а малышку случайно не найдут. Представляешь, где она может быть и чем заниматься, и никто никогда не узнает, что с ней случилось. Использование детского труда имеет множество граней. Догадаешься, что именно выпадет на судьбу твоей сестре?

Когда снова включается свет, я пытаюсь схватить воздух ртом. Внутри всё как будто сжалось. Не даёт. Лёгкие горят. На глазах слезы. А от ярости пылает всё внутри.

— Итак, Алина Дмитриевна, вернёмся к фото? — В ушах звенит. Он снова вернулся к изначальному тону. Как будто не угрожал мне секундой назад. Как будто всё это мне показалось.

А дальше начинается то, от чего меня бросает в панику. Я не понимаю. Он закидывает фактами.

"Это ваша машина, Алина Дмитриевна?"

Моя. Демьян забрал её на ремонт. Обещал, что будет как новенькая.

"Вашу машину задержали на границе, она вся доверху забита нелегальным оружием. Как давно вы занимаетесь перевозкой? Вы же понимаете, что это срок?"

Я впиваюсь взглядом в фото. На них и правда моя машина. В багажнике оружие. Разное. Его много. Выкручиваю пальцы под столом. Стараюсь держаться. Господи, моя машина… Это же нелегально. Запрещено. Сколько за это дают? Но ублюдок не даёт сосредоточиться на чём-то одном. Он просто выбивает почву из-под ног. Забрасывает со всех сторон информацией. Делает всё, чтобы я сорвалась. Чтобы психика не выдержала. И должна признать — у него это хорошо получается. Тюрьма. Срок. Мне никто не поможет.

"Вам знакомы эти мужчины? Их трупы были найдены сегодня утром…"

"Узнаете эту женщину?"

Фото Динары. Я прикусываю щеку изнутри. На фото она улыбается, в красивом платье. Я отрицательно мотаю головой. Не знаю. Не видела. Кто эта женщина? Они не могут знать, что мы знакомы. Об этом никто не знает. Только Демьян, которому я рассказала про разговор Динары с сестрой. Значит, никто. Потому что Демьян не скажет. А значит не скажу и я.

Господи… Я не знаю, каким чудом держусь. Смотрю на всё это. Слушаю дальше. Моя маленькая бедная сестрёнка.

"Я покажу вам больше фото, может, память вернётся"

Второе фото появляется перед глазами. Руки и ноги немеют от увиденного ужаса. Меня начинает колотить. Психика не выдерживает. Даёт сбой. На втором фото Динара мертва. На шее виднеется синюшная полоска. Всё лицо в потёках косметики. Ногти сломаны, на пальцах запёкшаяся кровь.

"Девушка найдена у себя в квартире. Задушена. На теле множество побоев. Перед смертью ей пришлось многое пережить"

Перед глазами всё идёт пятнами. Виски сжимает. Мертва. Мертва. Перед глазами тот вечер. Я говорю Демьяну про Динару. Рассказываю, что слышала. Его лицо. Стиснутые челюсти. А после… они с Шахом что-то обсуждали несколько часов. Нет, он не мог. Демьян на такое неспособен. Его подставили. Подставили же? Все эти трупы… Это не он.

"Все эти люди связаны с вашим любовником, Алина Дмитриевна. Суворова Демьяна Рашидовича будут судить за тройное убийство, нелегальную торговлю оружием. Вопрос в том, знали ли вы о его планах? Пойдёте как соучастница? Или обсудим другой вариант?"

Я поднимаю на него взгляд. Мне даже не нужно спрашивать. Я всё понимаю и так. Они хотят, чтобы я сдала Сурового. Чтобы соврала и сказала, что была свидетельницей? Всё видела?

Глава 36. Суровый

Сажусь на железный стул, руки вперёд собой протягиваю. Дрыщавый ублюдок напротив меня делает всё неумело. Руки дрожат. Взглянуть на меня боится. Щелчок наручников. Кривлюсь, зажимает сильно, боится, что вырвусь и шею сверну. И правильно, он первым будет.

— Ваш адвокат сейчас подойдёт, — вздрагивает, когда я на стуле в сторону двигаюсь, в стену вжимается, а после на хуй из камеры сваливает.

Настроение ни к чёрту. Я уже неделю здесь кисну. С каждым днём во мне ярости всё больше. Проебался. Не успел отследить. Совсем на девке залип, ни хуя вокруг не замечал. Дрозд подсуетился. Я на него даже не думал. Всегда мелкой сошкой был, как крыса только из-за угла наблюдал. Пропустил момент, когда он хозяина своего подсидел. Сдал. Подставил. Динару забрал, радовался, что шлюху после меня ебёт. А она ему много что слила.

Пальцы в кулаки до хруста сжимаю. На дверь железную палю. Никакого адвоката сегодня не будет. Я Шаха жду. Он с новостями прийти должен. Целую неделю эту встречу выбивал. Через связи. Ублюдки ушлые оказались, закрыли меня в СИЗО столичном. Не в моём городе, хорошо все продумали. Сделали так, чтобы связи найти было сложно. Но ни хуя не вышло. Связи всегда и везде есть. За бабло всегда всё можно купить.

Железная дверь со скрипом открывается, Шах садится напротив.

— Хорошо выглядишь, — усмехается.

— Махнёмся? Отдохнёшь здесь. — Рявкаю в ответ, мне сейчас точно не до шуток. Я отсюда выйти хочу. И начать разбираться. Каждого, кто руку приложил, уничтожить. В землю закопать.

— Вижу не в настроении, ладно к делу перейдём, у нас всего полчаса. Здесь мрази охуевшие, еле пробился.

— Ты нашёл ублюдков? Адвокаты уже работают? Девчонку мою под охрану посадил? Они могут к ней прийти.

— Тормози, брат, по очереди всё.

— Про девчонку говори, спрятал?

Тянусь к пачке сигарет, что Шах сбоку положил. Подкуриваю, затягиваюсь. Взглядом друга прожигаю. Какого хера молчит?

— Дело хуёво, Суровый, давай пока по адвокату.

— Что с Алиной?

— Тебе не понравится, — мне уже тон ни хуя не нравится.