Легенда - Кэтлин Гивенс

Джеймс нахмурился:

– Все это чепуха. Суеверие.

Дженет, уперев руки в бока, пошла в атаку:

– Вот как? А разве, твой отец не умер в день своего рождения? И твой дед, и прадед? Разве дуб не раскололся надвое и обе его половинки не засохли? И разве ты не собираешь сейчас армию?

– Нейл этим занимается.

– Ты ничем не сможешь доказать, Джейми, что я не права. – Дженет выпрямилась и тряхнула головой, откидывая с лица волосы. – Я думала об этом дне с тех пор, как сюда приезжал Дункан. Легенда сбывается. Ты это знаешь не хуже меня, и все твои слова о том, что это суеверие, ничего не изменят. – И, резко повернувшись, она отошла от стола.

– Значит, существует легенда? – прошептала Эллин.

Джеймс вперил в нее яростный взгляд:

– Да.

– Согласно которой вы с Нейлом втянете, клан в войну...

– Да. – Раздраженно вздохнув, Джеймс поведал ей другую часть легенды. Он был абсолютно уверен, что со времени их с Нейлом рождения ее значительно приукрасили, однако, хотелось ему этого или нет, какая-то ее часть уже начала сбываться.

– Ты в нее не веришь?

Джеймс заколебался. Проблема заключалась в том, что он в нее верил. Ну или почти верил.

– Мне хотелось бы думать, что мы с Нейлом имеем свободу выбора.

– Мне тоже. – Эллин опустила глаза, потом вновь взглянула на Джеймса. – Джеймс, почему бы тебе не оставить меня здесь, в Инвернессе? Деньги у меня есть, а Дженет, похоже, женщина толковая. Я уверена, она могла бы изыскать способ переправить меня в Гленгарри. Ты мог бы добраться домой гораздо быстрее, если бы ехал один.

– Оставить тебя здесь? – Джеймс наклонился вперед, стараясь не повышать голоса и не выдать обуревавшей его злости: – Оставить тебя здесь? Эллин, ты что – спятила? Как я могу это сделать?

– Так было бы легче.

– Кому?

– Тебе, Джеймс. Я... – Голос Эллин прервался. Она откинулась на спинку стула и закрыла лицо, руками. – Будет лучше, если мы расстанемся.

– Вот как? Почему?

– Ты меня презираешь, – прошептала Эллин.

– Презираю?

Эллин отвернулась. Джеймс смотрел на нее, силясь понять, что это ей взбрело в голову, ведь он сделал все, что мог, чтобы спасти ей жизнь.

– Эллин, взгляни на меня, детка. Я ничего не понимаю. С чего ты взяла, что я тебя презираю?

Губы ее задрожали, и она; поспешно прикрыв их ладонью, начала подниматься. Джеймс успел схватить ее за руку.

– Эллин, – прошептал он, – почему тебе это пришло в голову?

Эллин опустилась на скамью, стараясь выдернуть руку, но Джеймс сжал ее еще крепче.

– Детка, ты права, нам и в самом деле нужно поговорить, но только не здесь. И я тебя не презираю, Эллин Грэм, поверь мне. – Он огляделся по сторонам: девушки, работающие на кухне, теперь уже не стесняясь глазели на них. – Мы не сможем поговорить без свидетелей.

В этот момент в кухню ворвалась Дженет с очередной стопкой грязной посуды.

– Возьми, – бросила она через плечо одной из девушек, после чего подошла к столу, за которым сидели Джеймс и Эллин. От нее, разумеется, не укрылось, что он держит ее за руку. Хмуро взглянув на него, она прошептала: – Говорят, в Данфаллэнди ты убил кого-то из Маклаудов?

– Да, – ответил Джеймс, отпуская руку Эллин.

– Значит, отношения между вами теперь еще больше обострятся.

– Ничего не могу с этим поделать, – ухмыльнулся Джеймс.

– Постарайся держать себя в руках, парень.

– Он хотел убить Данди.

Глаза Дженет расширились.

– За награду?

Джеймс пожал плечами:

– Не знаю.

– И теперь ты везешь домой кузину Данди?

– Везу.

– Будь осторожен, Джейми.

– Буду.

Дождавшись, пока Дженет заговорит со своими работницами, Джеймс поднялся и протянул Эллин руку:

– Пойдем наверх, детка.

Эллин взяла его за руку, и он повел ее из кухни мимо Дженет, которая, прищурившись, наблюдала за ними, мимо девушек, смотревших на Эллин с любопытством, а на Джеймса – с откровенным восхищением.

Дойдя до узкой лестницы, ведущей на второй этаж, Джеймс отпустил ее руку. У двери в комнату Эллин он посторонился, пропуская ее вперед, потом вошел сам, закрыл дверь, прислонился к ней спиной и скрестил на груди руки.

– Эллин, – тихо спросил он, – как ты могла подумать, что я тебя презираю?

– Ты целых два дня со мной не разговаривал.

– Но ведь и ты со мной тоже!

– Ты... когда мы... Я не жалею о том, что мы делали в пещере, Джеймс. А ты сказал, что жалеешь.

Джеймс кивнул:

– Да, и всегда буду об этом жалеть.

– Я думаю, ты презираешь меня потому, что я вела себя слишком бесстыдно.

Он широко раскрыл глаза от изумления, а потом от души расхохотался:

– Бесстыдно? Эллин, ты не знаешь, что такое бесстыдство. Поверь, ты сама невинность. – Он помолчал. – А я думал, ты сердишься на меня за то, что это я вел себя с тобой слишком вольно.

– Это как?

– Я целовал тебя, и не только...

– Я сама этого хотела.

Оттолкнувшись от двери, Джеймс улыбнулся:

– Я рад, что тебе понравилось.

Мигом преодолев разделявшее их расстояние, он обнял Эллин и крепко прижал к себе. Эллин обхватила его руками за талию, наслаждаясь исходящим от него теплом. Впервые за много дней мысли ее работали четко. «Я хочу его, – думала она, – а он хочет меня, и больше ничто в данный момент не имеет значения».

– Эллин, детка, я сам во всем виноват, – прошептал он ей на ухо.

Она подняла голову и посмотрела на него:

– Джеймс, поцелуй меня.

Чувствуя, как его переполняет бешеная радость, Джеймс наклонился и прильнул к ее губам. Ее теплые, мягкие губы приоткрылись, позволив его языку проникнуть к ней в рот, и Джеймс застонал от наслаждения. Он понимал, что продолжения не последует, что ему придется одному спать на узкой койке, которую ему предоставила Дженет, а Эллин будет спать в своей кровати, и тоже одна. Знал, что у них с Эллин нет будущего, что Шотландия скоро вступит в войну, но сейчас это не имело значения.

Ничто не имело значения, только Эллин, ее сладкие губы, прильнувшие к его губам, высокая грудь, прижатая к его груди, талия, такая тонкая, что ее можно обхватить двумя ладонями. В эти минуты он забыл обо всем на свете, кроме нее.

– Эллин. – Он, слегка отстранившись, сунул руку между ними, нащупывая ее грудь. Вот пальцы его нашли ее, и Эллин глухо застонала.

Тело Джеймса отреагировало мгновенно. Нет, он не ошибся – он правильно прочитал ее взгляды, верно оценил прикосновения. И он почувствовал такое мощное желание, какого не испытывал ни разу в жизни. Он поднял голову и прижал Эллин к груди, чувствуя, как исступленно колотится его сердце.

И тут из-за двери донеслись неуверенные шаги. Двое подвыпивших мужчин прошли мимо их двери, пьяно хвастаясь, что придушат Данди собственными руками. Разговаривали они по-гэльски, и Джеймс, бросив взгляд на Эллин, с облегчением вздохнул: слава Богу, она ничего не поняла.