Настоящие индейцы - Олег Дивов

Ида, выплевывая ругательства, поднялась. Она была хоть и ниже, зато в три раза шире Моники. Я успела схватить индианку в охапку и оттащить, и смачный удар деревянной миской пришелся по моему плечу. Я развернулась, перехватила Иду за запястье. Она визжала и осыпала нас площадной бранью. На помощь подоспели Кер и едва проснувшийся Гай, они оттащили Иду.

И только тут изволил заглянуть Макс.

Увидел меня, «все понял», гневно сдвинул брови.

– Твоя женщина бьет мою жену! – возмутился Кер. – Если Ида твоя жена, скажи ей сам!

Макс растерялся. Зато Ида ощутила поддержку. Она мигом объяснила Керу, что он никто и звать никак, недочеловек, обезьяна, вчера с дерева спустился, а она – будущая мать и офицер. Он обязан обращаться с ней вежливо, и не сметь прикасаться своими грязными лапами, это оскорбление ее достоинства…

– Ида, помолчи, я разберусь, – сказал Макс.

Я тоже все поняла. Обняла плачущую Монику и повела ее наружу, к ручью. На берегу мы сели на бревнышко, Моника доверчиво ткнулась лбом в мое плечо и замерла, всхлипывая.

– Я тоже беременная, – шептала она по-индейски. – Я плохо говорю по-вашему, ну и что? Кер взял меня в жены, теперь я беременная, хорошо. Санта добрая, жалеет меня. У нас женщин жалеют, только когда живот большой уже, а так – не жалеют. А Санта говорит, мне мало лет, надо жалеть, а то скинуть могу. Мне повезло, что у Кера такая славная старшая жена. А Ида совсем не жалеет. Я вчера воду несла, а она на крыльце отдыхала. Я ей говорю – отойди, я воду несу. А она мне говорит, что ждет коммандера, волнуется, там стреляют, она никуда не пойдет, ей с крыльца лучше видно. Я стала обходить, а она меня толкнула. Сильно. Сказала, от меня плохо пахнет. Почему от меня плохо пахнет, я каждый день в ручье моюсь, нам так положено. Она не моется и думает, от нее хорошо пахнет? И одежду мы стираем каждый день, а она нет. Нам Духи велят быть очень чистыми. А она меня толкнула. Я воду разлила и еще упала. Больно было. Она и встать мне не помогла. Я не жалуюсь, младшей жене нельзя жаловаться на старших, но она ведь не старшая жена. Я и Санте ничего не сказала. Хотя живот вчера болел. Но уже прошел. Почему ей можно говорить плохие слова, оскорблять других? Старшая женщина может шлепнуть младшую, рукой. А она меня ударила, предметом. Предметом нельзя шлепнуть, им бьют… Она и в первый раз так себя вела. Когда коммандер к ней ночью пришел. Она утром всех унижала. А теперь он в жены ее берет, и она совсем злая станет…

Я гладила ее по рыжей голове, молчала. Из дома пришла Санта с большой миской.

– Позавтракаем здесь, – сказала она, усаживаясь рядом. – Делла, тебе можно кушать из одной миски с инородцами? Твой Бог разрешает?

– Мой Бог говорит, что перед Ним все равны, все Его чада и творения.

– Хороший Бог, – согласилась Санта. – Тогда кушай. Моника, и ты кушай. Потом поплачешь, сначала покушай.

Мне кусок в горло не лез. Но я не могла показать, как глубоко задета и унижена. Поэтому я запустила пальцы в миску, вынула горсть жареных мясных полосок и принялась жевать. Индейская национальная кухня чрезвычайно проста, но при этом узнаваема. Основа – мясо и каши. Овощей индейцы выращивают мало, два или три вида, но очень их любят. Почти не используют соль на столе, зато отлично разбираются в разных видах сладких трав, и блюда щедро сдабривают смесью пряностей, которые делают буквально из всего: из сорных корней, из древесных почек, из рыбьих кишок, из содержимого зоба некоторых птиц…

– Делла, это было дорогое лекарство? – спросила Санта.

– Очень, – бесстрастно ответила я.

– Ай-ай-ай. Как жаль. И оно помогает?

– Говорят, да. Я не успела вылечиться.

– А если бы ты выпила все те таблетки, у тебя был бы ребеночек?

– Да, был бы. Когда я встретила бы достойного мужчину, то родила бы от него.

Санта поцокала языком.

– Какая же Ида дурная женщина. В деревне ее выгнали бы, чтобы она не позорила других женщин. Разве ж так можно поступать? Помешала тебе стать мамой. В старой деревне, если одна женщина отнимает у другой материнские травы или дает отраву, от которой скидывают плод, мужчины сразу ее отводят в лес и привязывают к дереву. А потом приходят старухи и бьют преступницу камнями до смерти. Но старых деревень уже нет, поэтому преступниц выгоняют в лес. И почтой говорят всем: ее нельзя пускать в дом, она беду под крышу принесет. Они сейчас не умирают, нет. Можно стать храмовой рабыней, тогда твои преступления прощаются. – Она прожевала пару полосок мяса. – Я родила Керу сына и дочку. А больше не могу, хотя еще не старая. Ходила к доктору, он сказал, надо лечиться, тогда смогу. Я вот не знала, верить или нет. Но Керу сказала: давай, я тебе хорошую младшую жену найду? И мне будет не одиноко, и у тебя еще дети родятся. Вот, Монику нашла. Делла, как она шьет, как шьет! Славная девушка. Для брака молода, но мы уговорили ее отца. А можно я тебя спрошу о таком, о чем стыдно говорить?

– Да спрашивай.

– Ида сказала, она сделала что-то, из-за чего не может быть развратной. Это как?

– Отрезала себе один маленький орган.

– У человечек есть особый орган, который делает их развратными? – изумилась Санта. – А меня в школе учили, что мы одинаковые! Но у нас такого органа нет!

– Есть. Только к разврату он отношения не имеет. Это некоторые сектанты так думают, но они вообще секс ненавидят.

Я объяснила, что такое клитор. Санта недоверчиво уставилась на меня, потом быстро растолковала Монике. Моника застыла, посмотрела на Санту, потом на меня. И обе индианки расхохотались.

– И она отрезала себе шишечку?! – восклицала Санта. – Вот дура! Как же без шишечки замуж-то идти? Ведь она же ничего не сумеет для мужа! Будет как дохлая лежать, и все! А мужу-то надо, чтоб она как кобыла была – дерзкая и горячая!

– Ну вот некоторые считают, что приличная женщина должна лежать как дохлая.

– Глупые люди! Все равно, что женщине замуж пойти за мужчину, у которого мешочек отрезали. Грибок есть, может, еще и поднимется, если отрезать мешочек у взрослого, то бывает, что грибок работает. Так детишек-то уже не будет. Да и проку с одного грибка без мешочка? Уж лучше палочкой, она всегда твердая… Делла, а разве у людей можно брать в супруги людей без важного? У нас бывает, что девушка теряет шишечку. Ну там сядет куда неудачно или вовсе без нее родится. Так старухи ее перед свадьбой осмотрят и скажут, можно ей замуж или нет. Без шишечки – нельзя. А кто возьмет, тот слово ее отцу даст, что будет кормить жену до старости и никогда не попрекнет. За такими девушками очень большое приданое дают. Поэтому некоторые бедные мужчины иногда на них женятся. А если у девушки нет богатого отца, который даст ей приданое, то ей не разрешают идти замуж.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});