Двое из будущего - Максим Валерьевич Казакевич

задумался.

— Двести тысяч… Огромные деньги. Нам бы они очень пригодились.

— Да, — согласился я, — но продавать ему акции? Я буду против.

Мишка кивнул.

— Да, я тоже. Но деньги нам необходимы. Наших средств недостаточно для быстрого развития.

— И что делать?

Мишка пожал плечами. Он думал, хлебая из чашки горячий чай, закусывая золотистым масляным блином. Я ему не мешал — у него опыта в таких делах поболее чем у меня.

Наконец, он отставил чашку в сторону, вытер жирные пальцы платком.

— Придумал? — спросил я его.

— Придумал, — ответил он. — Нам надо бы создать банк.

— Зачем? Что нам может дать банк? Какой от него прок?

— Зря ты, — укорил он меня, — очень многое что может дать. Вот ты скажи, сможем ли мы внедрить в производство все наши «изобретения»? До семнадцатого года?

Вопрос был риторический. В свое время мы исписали две тетради, вспоминая будущие изобретения. А потом еще несколько тетрадей исписали дополнениями к этим изобретениям, записывая все, о чем только могли вспомнить. И чтобы изобрести все это и тем более внедрить в производство нам даже жизни может не хватить. Успеть освоить хотя бы десятую часть…

— Ну, ладно, тут ты прав. А банк нам в этом деле как поможет?

— Ну, вот представь себе, — начал объяснять мне Мишка, — изобрели мы, допустим… презерватив. Не тот презерватив, что в аптеках сейчас продается, а из нашего будущего. Что нам надо будет для его производства? В первую очередь латекс, в качестве сырья. И не такой, каким его добывают с каучукового дерева, а жидкий. Такой, чтобы как тесто облеплял…, э…, заготовку. А его сейчас на рынке вроде бы нет. Значит и его тоже надо изобрести. И вот, допустим, мы налаживаем с тобой производство этого латекса, и на это дело у нас с тобой уходит огромная сумма денег. Потом мы налаживаем производство презервативов и худо-бедно начинаем торговать. Все хорошо, но, чтобы наше сырье нам стоило как можно дешевле, нам для этого нужны будут объемы. А для этого надо будет расширять производство этих ган…, пардоньте за мой французский, презервативов. И это опять деньги и опять немалые. И так по спирали — увеличиваем объем сырья, увеличиваем производство изделий. Есть рынок сбыта — опять увеличиваем производства сырья, а следом за ним изделий.

— Ну? Это-то я понимаю, — недоуменно сказал я, — а банк как нам в этом деле поможет?

— Кроме презервативов, что еще можно из латекса делать? — спросил он меня и, видя мое затруднение, сам же и ответил. — Много чего! Например, медицинские перчатки, воздушные шарики, напалечники, чехлы… Можно жгут резиновый сделать и резинку для трусов! Так вот…, мы будем выдавать кредиты тем, кто возьмется за производство этих изделий. И таким образом мы сможем поднять объемы производства исходного сырья и соответственно снизить его себестоимость. Понял?!

Логика мне была понятна, только я все равно был не согласен со своим другом. Ведь эти же самые деньги, что мы дадим в кредит, можно будет самим и пустить в свое производство. И выгоды нам от этого будет больше. Что и сказал Мишке, на что он, постучав себя костяшками по лбу, показал мне мои умственные способности.

— Вася, преимущество банков в том, что они могут брать у населения деньги под низкий процент! Ты понял? На наши, допустим, двести тысяч рублей мы в качестве банка сможем привлечь еще столько же, и уже на развитие производства будем кидать деньги населения.

И только теперь я понял всю логику банковской системы — взять дешевые деньги, пустить их в оборот, получить доход, вернуть то, что взяли и остаться с прибылью. В наше время банки, если мне не изменяет память, деньги брали не только у населения, но и у государства под довольно низкий процент. А еще брали кредиты за рубежом, где процентная ставка была еще ниже и там же стремились продать свои векселя. И на этих операциях очень хорошо жили.

— И заметь, Вася, что кредитовать мы будем только те производства, что будут выпускать продукцию по нашим лицензиям. А значит, помимо всего прочего, у нас будут очень быстро расти лицензионные отчисления. Теперь ты понял?

— Да, — кивнул я. И предложил, — А можно еще войти в долю в этих производств и контролировать их изнутри.

Мишка улыбнулся довольно.

— Ну вот, Василий Иванович, вот ты и стал настоящим буржуем! С чем тебя и поздравляю. Осталось только договориться с господином Сусловым о долях. Думаю, что можно предложить ему двадцать пять процентов от создаваемого банка. Банк же будет владеть «Русскими заводами» на сто процентов. Из них два процента акций «заводов» остаются в аренде на десять лет у Мендельсона и Попова. Считаю, это будет справедливо. Ты как?

Вариант вроде бы был неплохой. Правда наша доля падала до тридцати семи с половиной процентов у каждого, но зато увеличивалось количество доступных средств. А это очень и очень хорошо. И у нас с Мишкой все равно оставался контрольный пакет акций.

— Осталось только уговорить господина Суслова на этот вариант.

— Надо пробовать, — развел руками Мишка. — До чего-нибудь, да доболтаемся. Мне он кажется человеком разумным.

— Ты ж его даже еще не видел.

— А мне и не надо было на него смотреть, чтобы понять, что он не дурак.

— Это почему?

— Не зря же он пришел именно наше предприятие покупать! Видел где лежит прибыль. А то, что напился, так это случайно, с непривычки. Я, когда первый раз до безсознательного состояния выпил, тако-ое чудил…! Ужас…, — и от воспоминаний далекого юношества он передернулся. — Как бы нам встретиться с ним? Он тебе адреса не оставлял?

Я махнул рукой в сторону дома.

— Он у меня в комнате для гостей дрыхнет. Я даже адреса спросить у него не успел — отключился. Пришлось домой тащить.

— Здорово! — обрадовался Мишка и потер ладони. — Когда он проснется?

— Не знаю. Уже четыре часа как спит. Должен скоро.

Господина Суслова долго ждать не пришлось. Уже через двадцать минут он, щурясь на алое вечернее солнце и ежась от болезненного озноба, вышел из дома. Постоял на ступеньке нерешительно, запахнул мятый пиджак и зашаркал тапочками по выстеленным доскам до нашей беседки. Смущенно поздоровался с нами.

— Здравствуйте, — слегка склонив голову к Михе, сказал он. Потом ко мне, — и вы здравствуйте, Василий Иванович. Вы уж извините…

— Да ладно, бывает, — ответил я ему и жестом пригласил за стол. — Присаживайтесь.

Суслов опустил свое тело на край стула.

— Мне так неловко, честное слово. Со мной никогда такого