Сущность - Фрэнк де Фелитта

говоря, не нуждаясь ни в чем. Спустя долгое время он услышал, как она нащупывает сигарету. Он прикурил ее сигарету, затем свою. От света зажигалки ее тело засияло.

– Эй, Карлотта, – позвал он, глядя на ее грудь, – что случилось? Ты порезалась.

– Что?

– Вот. Здесь. И еще ниже.

Карлотта задула зажигалку. Джерри зажег ее снова. Карлотта сжалась в этом желтом свете. Тени и бугорки ее обнаженного тела колыхались в мерцающем свете.

– Не прячься от меня, – тихо сказал мужчина.

– Мне не нравится со светом.

– Я выключу.

Но Джерри провел пальцами по маленьким шрамам и синякам на ее груди, пояснице, бедрах.

– Это не из-за меня, – сказал он. – Они старые.

– Несчастный случай.

– Что ты делала, плавала в осколках стекла?

– Въехала на «бьюике» в телеграфный столб.

– Господи. Почему ты мне не сказала?

– Не хотела тебя беспокоить. Ничего серьезного.

– Даже здесь? Ты посмотри. Тебе, наверное, больно.

– Было неприятно пару дней. Вот и все.

Джерри ей поверил. Он откинулся на подушки у изголовья кровати и улыбнулся.

– Знаешь, на что это похоже? – спросил мужчина, щелкая зажигалкой. – Будто кто-то тебя побил. Вот как выглядят эти синяки.

– Убери свет.

Джерри потушил зажигалку.

– Знаешь, в моей жизни шрамы показывают силу. Доказывают, что ты справишься. Вот что они значили в моем детстве.

– Я не хочу говорить об этом, Джерри.

Джерри положил руку ей на бедро. Внезапно она показалась ему далекой, за сотню миль отсюда. Он почувствовал, как она вздрогнула от его прикосновения.

– Хочешь прогуляться по пляжу? – мягко спросил он.

Карлотта не ответила.

– Как тебе идея, дорогая? – настаивал он. – Там на скале есть лестница.

Карлотта промолчала. Она встала и ушла в маленькую ванную. Джерри не понимал, что случилось. Он немного посидел на кровати, затем оделся.

Над пляжем висела полная и тяжелая луна. Почти полнолуние. Волны накатывались сине-зеленой ночью, возникая из ниоткуда. И с грохотом вспенивались. По всему побережью горели костры. Пара медленно шла, взявшись за руки, по влажному плотному песку у кромки воды. Вдалеке по радио играла музыка в машинах подростков, припаркованных на утесах.

– Думаю, нам надо кое о чем поговорить, Карлотта, – сказал Джерри.

Она не ответила, но прислонилась к его руке.

– Ты знаешь, о чем я.

– Да, – тихо ответила женщина.

– Я все думал о нас, Карлотта. О Билли. Все время, пока меня не было.

– Он сожалеет о том, что случилось. Он еще так молод. Не может контролировать свои чувства. Когда ты придешь…

– Я знаю, Карлотта. Я знаю.

Он обнял ее за талию. Маяк на утесах осветил все вокруг лучом, белым столбом в темноте. Они стояли, не двигаясь, пока холодная пенистая вода поднималась выше их лодыжек и снова отступала.

– В каком-то роде я его не виню, – наконец неловко признал Джерри. – Я хочу все исправить… Ты понимаешь, о чем я, Карлотта?

Она молчала. Момент пришел. Так быстро. Всего за пару слов. Джерри ждал ответа. Она подняла его руку и поцеловала пальцы. Ему было сложно говорить. Какое-то время он пытался, но понял, что не может ничего добавить, не знает, стоит ли. Никогда еще он не чувствовал себя таким неловким, ему не хватало слов. Все вышло не так, как он надеялся, как он репетировал.

– Карлотта… Я клянусь, через пару месяцев я перееду в Сан-Диего. Это такой красивый город. Мы будем там счастливы. Все мы.

Он не мог сказать больше. Лишь прижал ее к груди.

– Мы будем счастливы, Джерри, – ответила она.

Над темным океаном покачивалось несколько огней – буксир или небольшое грузовое судно направлялось в порт за горами.

– Мне ужасно не хочется тебя оставлять. До того, как мне выпал шанс… правда побыть с тобой.

– Но скоро ты снова вернешься. Насовсем. И мне станет лучше.

Джерри ей улыбнулся. Он взял ее лицо в руки и приблизил к своему.

– Что значит «лучше»? – спросил он.

– Эти шрамы. Они заживут.

Джерри поцеловал ее в шею.

– Когда ты вернешься, – прошептала Карлотта, – я окончательно исцелюсь. Теперь я это знаю.

Сильные спазмы волнами сотрясали ее тело. Непрекращающаяся агония или экстаз. Оно накрывало, волна за волной, словно бред, жар по всему телу. Карлотта вскрикнула. Ее грудь судорожно вздымалась. Она дернулась. Все двигалось как при замедленной съемке и концентрировалось в ее интимных местах. Карлотта изогнулась, хватая ртом воздух. Это не прекращалось. Ее бедра бессознательно двинулись вперед. Постепенно потрясение рассеялось, еще медленнее вернулось, рассеялось, снова вернулось и ушло. Карлотту окружал океан удовольствия. Окутал умиротворяющий воздух. Она растворилась в этом тепле. Ей было трудно открыть глаза. В спальне ее грудь с торчащими сосками поднималась и опускалась в темноте. Волосы на висках намокли от пота. Лицо покрыто капельками пота. Она дышала глубоко и тяжело. Она была измотана. Как еще никогда в жизни.

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, – смех: тихий, мягкий, уверенный.

Он исчез.

Карлотта медленно повернула голову. В благоухающем воздухе она увидела в изножье кровати двух гномов. Их глаза были глубоко запрятаны в непроницаемые глазницы, длинные руки свисали по бокам, они стояли и молча смотрели на нее. Карлотта чувствовала жар и головокружение, у нее болел живот, конечности сводило от усталости. Остекленевшие глаза наблюдали, как гномы кладут лепестки роз, один за другим, на ее свинцовые ноги – сладкие лепестки, будто надушенные парфюмом. И медленно, один за другим, беззвучно, гномы становились светлее, прозрачнее и переставали существовать.

Утром 18 декабря Карлотта чувствовала тяжесть в груди. Как и во всем теле, поэтому хотела остаться в постели.

У нее закружилась голова. Она прошла в гостиную, но ей пришлось присесть на край дивана. Когда она закрыла глаза, стало хуже. Все внутри медленно заколыхалось. Ей стало холодно.

Карлотта надела свитер. Грудь стала чувствительной. Она несла в себе какую-то странную болезнь, и та проявлялась болью во всем теле. Карлотта вышла полить сад.

Она обнаружила себя сидящей на краю качелей. Они свисали с дуба рядом с аллеей. С лица и шеи капал пот. Белая изгородь вдоль сада Гринспанов поднималась и опускалась зловещим змееподобным движением.

Миссис Гринспан, как и было условлено, старалась не спускать глаз с Карлотты. Ей не хотелось вмешиваться, но Карлотта выглядела бледной. Пожилая женщина нерешительно отложила вязание и прошла через белые ворота, тихо прикрыв за собой дверь.

– Доброе утро, Карлотта, – тихо поздоровалась она. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Вышла погреться на солнце.

– Ты какая-то бледная.

– Я особо не выхожу с тех пор, как заболела.

– Тогда посиди на солнце. Это лекарство самого Бога.

Миссис Гринспан пошла в дальний конец своего сада.