Автостопом по Галактике. Опять в путь (сборник) - Дуглас Адамс

Поднял глаза в небо. Там кружились птицы и неслись стайками белые облака. Людские крики и стоны, сирены «скорой помощи» и полиции раздирали воздух в клочья, но Артур ощущал себя странно счастливым, огражденным невидимой завесой от всей этой кутерьмы. Ему предстояло сыграть в крикет на площадке «Лордз».

Обернувшись к калитке лицом, он отбил нетерпеливую чечетку своими шлепанцами. Расправил плечи, подбросил мяч в воздух и поймал его на лету.

И побежал к калитке.

На бегу он увидел, что у калитки стоит защитник.

«Кайф, – подумал он, – тем интереснее…»

Подбежав поближе, вгляделся пристальнее… Защитник, застывший наготове у калитки, не принадлежал к команде Англии. И к команде Австралии он тоже не имел отношения. То был представитель команды криккитских роботов. Холодный, беспощадный белый робот-киллер. Видимо, он не последовал за своими коллегами на корабль.

Тут в разуме Артура Дента столкнулось сразу несколько мыслей, но прекратить бег он был не в силах. Время поползло с ужасной, умопомрачительной медлительностью – и тем не менее ноги Артура почему-то не желали останавливаться.

Двигаясь словно сквозь патоку, он медленно повернул свою несчастную голову и поглядел на свою собственную руку, руку, которая сжимала твердый красный мячик.

Его ноги медленно, неуклонно неслись вперед, меж тем как он созерцал мяч в своей бессильной руке. Мяч пульсировал ярко-алым внутренним огнем. А мятежные ноги все равно несли Артура вперед.

Он снова поглядел на криккитского робота, неумолимо и целеустремленно застывшего у калитки с битой на изготовку. Механические глаза горели бездонным, студеным, колдовским огнем. Артур обнаружил, что не может отвести от них своего взгляда. Казалось, он смотрит в них, как в туннель, и вокруг больше ничего нет.

Ознакомимся с некоторыми мыслями из тех, что мельтешили и сталкивались в Артуровой голове.

Он чувствовал себя полным дураком.

Он понимал, что должен был куда внимательнее следить за происходящим вокруг, вдумываться в смысл слышанных краем уха фраз, которые теперь гулко звучали в его голове, пока ноги, гулко ударяясь о землю, несли его вперед, к точке, где он неизбежно подаст мяч криккитскому роботу, и тот неизбежно ударит по нему.

Он припомнил слова Хактара: «Потерпел ли я неудачу? Нет, теперь неудачи меня не печалят».

Он припомнил предсмертное заявление Хактара, услышанное Триллиан: «Что сделано, то сделано… Моя функция выполнена…»

Он припомнил, как Хактар признался, что смог создать «кое-какие объекты».

Он припомнил, как в его портпледе что-то нежданно шевельнулось и он невольно прижал его к себе, там, в Пыльном Облаке.

Он припомнил, что вернулся на пару дней назад во времени, чтобы вновь попасть на площадку «Лордз».

Также он припомнил, что крикетист из него средний.

Он почувствовал, как его рука размахнулась, крепко сжимая мяч, который, как было ясно ему теперь, являлся не чем иным, как бомбой-сверхновой, которую Хактар сам собрал и подсунул ему, бомбой, призванной привести Вселенную к скорой, безвременной гибели.

Он изо всей души надеялся и молил всех богов, чтобы не было ни загробного мира, ни посмертного воздаяния. Тут же сообразил, что сам себе противоречит, и перестал молиться. Оставалось лишь надеяться, что посмертного воздаяния нет.

А иначе – ну как он посмотрит в глаза всем, кого встретит после смерти?

Он надеялся, надеялся и вновь надеялся, что память его не обманывает и крикетист из него действительно никудышный – похоже, если что-то еще и могло предотвратить всеобщую катастрофу, так это его спортивная бездарность.

Нижние конечности сами собой несли его вперед, рука сама собой размахнулась… ноги Артура запнулись о портплед, сдуру брошенный им прямо на дороге. Он почувствовал, что грузно валится на землю, но, поскольку в этот момент его голова была битком набита всякими другими заботами, он совершенно забыл, что должен удариться о грунт. Удара не последовало.

Судорожно сжимая мяч и подвывая от изумления, он воспарил ввысь.

И закружился в небе, входя в отчаянный штопор.

Очертя голову он спикировал к земле, одновременно отшвырнув бомбу на безопасное расстояние – очень-очень далеко в сторону.

Артур напал на робота с тыла, пользуясь его растерянностью – робот по-прежнему держал биту на изготовку, но предмет, по которому следовало ею ударить, исчез неизвестно куда.

Ощущая в себе небывалый прилив сил, Артур вырвал биту из рук ошалелого робота, описал в воздухе безупречную «бочку», коршуном спикировал обратно – и одним диким ударом биты снес роботу голову с плеч.

– Ты уже все? – поинтересовался Форд. – Пошли, что ли?

Эпилог: Жизнь, вселенная и все такое прочее

И наконец они снова отправились странствовать.

Был период, когда Артур Дент наотрез отказывался двинуться с места. По его словам, бистроматическая тяга открыла ему, что время и расстояние – одно и то же, сознание и Вселенная – одно и то же, чувственное восприятие и действительность – также одно и то же, и чем больше путешествуешь, тем больше торчишь на одном месте, а раз так, то лучше он пока посидит тихо да покопается в своем сознании, что много времени не займет, так как это самое сознание теперь составляет единое целое со Вселенной. Так что разобравшись с сознанием, можно будет как следует отдохнуть, потренироваться в летании и, кстати, научиться наконец готовить, а то все недосуг. Банка греческого оливкового масла была теперь его ценнейшим сокровищем, и он заявил, что нежданное возвращение этой банки в его жизнь вновь всколыхнуло в нем некое ощущение неразрывного единства всего сущего, которое наводит на чувство, что…

Тут он зевнул и, откинувшись на спинку дивана, крепко заснул.

Наутро, в то время как команда «Золотого сердца» подбирала для Артура какую-нибудь идиллически-мирную планету, где его рассуждения никого не оскорбят, поступил сигнал «SOS» от бортового компьютера какого-то корабля. «Золотое сердце» поспешило на выручку.

Маленький, но с виду невредимый звездокатер класса «Мерида» отплясывал в пустоте нечто вроде джиги. Краткий компьютерный осмотр показал, что корабль в норме, его компьютер в норме, но вот пилот сошел с ума.

– Я еще не сумасшедший, я полоумный, полоумный, – бормотал пилот в бреду, пока его переносили на «Золотое сердце».

Он оказался журналистом «Ежедневного сидерического сплетня». Журналисту дали успокоительное и выделили в качестве сиделки Марвина, пока он не согласится взяться за ум и объяснить все толком.

– Я освещал один судебный процесс, – заговорил он наконец, – на Аргабутоне.

И приподнялся на своих худеньких, изможденных локтях, дико озираясь по сторонам. Его седые волосы, казалось, махали каким-то своим знакомым в соседней комнате.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});