Любовь с Дьяволом - Ника Форд

Больной урод!

– А какой характер, – тянет тот с широкой ухмылкой. – Ее не сломить. Видите, друзья? Это нереально. Гордая. Сильная. Эта девушка родилась в богатой семье, купалась в роскоши с пеленок.

– Тварь!

Моя Катя.

Моя!

Губы сами по себе растягиваются в широкой ухмылке. Я понимаю, что до одури соскучился по ней.

– Да, она не девственница, – говорит Бобырев. – Некоторые из вас могли лично в этом убедиться. Помните, мой сериал? Господин Маврин отыгрывал там главную роль.

– Да, точно! – восторженно ревет один из гостей. – Такую красотку нельзя забыть. Я помню серию с ней. Последняя картина. Самая эффектная и самая любимая. Эта девчонка противилась до последнего.

– Эй, в смысле? – не врубается кто-то. – Все опущенные девки подохли. Там же показывали, как их бросали на свалку.

Ясно. Сериал, значит. Так они воспринимают групповое изнасилование невинных девчонок.

Кулаки сжимаются. Челюсти тоже.

– Она единственная выжившая, – торжественно заключает Бобырев. – Открою вам новую деталь. Эта милая девочка расправилась с каждым из своих насильников. Пусть она и не выполняла грязную работу, но наблюдала за ней. С наслаждением. Присутствовала там, курировала процесс.

За спиной Бобырева включается проектор.

– Полюбуйтесь сами. Оцените.

Включается видео с моим братом. И с братом Князевой. То самое видео расправы, которое я помню наизусть. Кадр за кадром. Столько раз пересматривал его, давился злобой, гневом, жаждой мести.

А теперь – внутри пусто. Я не чувствую ничего. Просто вдруг четко осознаю, Андрей стал частью этой гребаной компании отморозков. По собственной тупости. Повелся на слова Маврина и одурел, действовал как робот.

Спасибо Бобыреву. Этот подонок помогает мне окончательно открыть глаза на реальное положение вещей, осознать главную истину.

Катя. Я должен ее защитить, вытащить из этой грязищи.

Как я вообще мог в ней сомневаться, когда узнал правду? Как я посмел затолкнуть ее в тот проклятый подвал? Как решился замуровать в стенах замка?

Дебил. Идиот. Чертов придурок.

Судьба дает мне шанс все исправить. И я возьму его, использую по полной программе. Я добьюсь справедливости.

– Вот это да!

– Ничего себе девка.

Гул возмущения пополам с возбужденными возгласами проносится по залу. Прежние лоты и малой доли подобных эмоций не вызывали. Дразнили, манили, распаляли, но Князева сражает ублюдков наповал.

– Выжил только господин Маврин, – замечает Бобырев. – И то, ему чудом удалось уйти от расправы. Повезло.

– Ха! Крутая телка.

– Я бы такую объездил.

– Закатай губу обратно, – раздается хохот. – Она тебя пережует и выплюнет. Глянь, какие глазищи. Взгляд убийцы. Опасная девка. Я бы не рискнул.

– А я рискну! – заявляет один из гостей и поднимает табличку. – Пятьдесят штук за эту породистую сучку.

– Дорого, – мычит другой. – Ее поимели все, кому не лень. Я смотрел сериал. Там дырки аж трещали. Кровь по ногам лилась. Даже если деваху заштопали, я не готов дать за ее сомнительные прелести больше шестидесяти штук баксов.

– Тихо, – рявкает Бобырев и обводит всех присутствующих тяжелым взглядом. – Вы это серьезно сейчас? Пятьдесят тысяч. Шестьдесят. Ваши ставки оскорбляют меня. Я даже готов вручить Екатерине Олеговне Князевой револьвер. Пусть избавит землю от таких скучных и жадных типов.

Он подходит к моей Кате и сдергивает с нее накидку, под которой оказывается голое тело без клочка одежды.

Все затыкаются. Залипают. Жадно разглядывают фигуру, в которой невозможно найти ни единого изъяна. Уж я-то знаю, разбираюсь. Было время, я пробовал обнаружить в ней нечто несовершенное, отталкивающее. Ни хрена не вышло. Она идеальная.

Моя женщина. Моя жена. Не Князева. Черткова! Собственность самого Дьявола. Его душа. Его сердце. Его единственная любовь.

– Это премиальный товар, – говорит Бобырев. – Начальная ставка пятьсот тысяч.

Тишина. Гробовое молчание. Но пауза длится недолго. Через пару секунд зал взрывается самыми дикими ставками. Ублюдки вопят, размахивают табличками, перебивают друг друга, прямо глотки готовы порвать. Первая часть аукциона выглядит жалкой разминкой. Скукотища. А тут вдруг разворачивается реальная битва. Настоящее сражение. Война.

– Миллион!

– Плюс еще пятьсот штук!

– Два миллиона!

– Три!

– Пять!

Они будто с ума сходят, а Бобырев хохочет, явно пребывает в экстазе от такого резкого ажиотажа. Моя девочка затихает, даже перестает сопротивляться и вырываться, она в шоке наблюдает за вспыхнувшими торгами.

Катя не видит меня. Ищет взглядом, но не находит. Слишком взволнованна. А потом мы наконец пересекаемся. Сталкиваемся так, что мир вокруг затихает и вообще перестает существовать.

– Макс…

Ее губы едва двигаются, обращение нереально различить, но я уверен, что четко разбираю собственное имя.

Я ухмыляюсь. Оскаливаюсь. Подмигиваю ей.

Пусть не волнуется, пусть не дергается. Ни одному из этих долбаных извращенцев она не достанется.

– Десять миллион!

– Двадцать!

– Двадцать пять!

Они продолжает драть глотки, но в этом нет никакого резона. Победитель на аукционе только один. Как и по жизни. Как везде и всегда. Я.

Поднимаюсь. Оказываюсь на сцене, прежде чем обалдевшая охрана успевает отреагировать.

Я выдираю микрофон у Бобырева.

– Жизнь, – бросаю единственное слово.

Глава 34

– Роскошная ставка, – говорит Бобырев, быстро завладевая вторым микрофоном. – Что может быть ценнее человеческой жизни? Ваши миллионы теряют всякое значение на фоне подобной жемчужины. Особенно, если знать больше про предысторию наших сегодняшних героев. Максим Чертков родной брат того парня на видео. Да, именно он приходится ближайшим родственником тому изуродованному куску мяса. Екатерина отправила беднягу на казнь, издевалась и наблюдала за пытками. Забавный поворот. Человек готов заплатить кровью за ту женщину, которая уничтожила его семью.

Бобырев открывает подробности. Пафосно. Четко. С выражением. С расстановкой. Но я уже не слушаю его. Наплевать, что этот урод скажет.

Да. Раньше я презирал Князеву, ненавидел, но тогда я и малой доли реальной правды не знал, считал Андрея кумиром. Потом образ брата стал меркнуть. Я узнал, что он лишь играл роль покорной марионетки Маврина, заманил собственную девушку в