Ты умрешь красивой - Юлия Викторовна Лист

Франсуа Жаккара, — всех замучил своим нытьем. Юбера довел до ручки. Хотя в какой-то момент тот смирился, и они подолгу просиживали в офисе. Бедному Юберу, наверное, в конце концов, понравилось играть в утешающего психоаналитика. Думаешь, почему я сюда перебрался? Видеть его не могу, эту нудящую муху.

— Ты отказал ему, да? И теперь тебе стыдно? — спросила Вера, стараясь быть не слишком строгой.

— Я перепоручил его Юберу. В тот день я плохо соображал… — начал оправдываться Эмиль, пряча взгляд.

— Ты его избегал, просто выбросил из списка подозреваемых! И сделал это из простого стыда! Нам нужно с ним побеседовать, — отрезала Вера.

Эмиль умоляюще вздернул брови. Тон строгой учительницы подействовал на него усмиряюще. Вера взяла это на заметку.

— Представь такую картину. — Она села в компьютерное кресло, подъехала к Эмилю и заглянула ему в лицо, будто нашкодившему ребенку, опустившему голову. — Безутешный отец приходит к тебе за помощью, а ты отмахиваешься от него, как от мухи. Он затаивает на тебя зло, нанимает гробокопателей и уличных художников.

Эмиль выпрямился, задержав дыхание и глядя поверх головы Веры.

— Он бывает у Юбера и мог выведать все твои тайные грехи и слабости, — безжалостно продолжала она. — Про могилу — кто мог узнать, что она тебе так дорога? Старые газеты? Твои подростковые выходки быльем поросли, помнит такое только родня. Кто этот человек? Есть у тебя копия его ID-карты или паспорта? Чем он занимается?

— Паспорт… — тут же отчеканил Эмиль, помнивший все наизусть. — То есть ID-карта выдана Префектурой Парижа в 2015-м, работает бухгалтером в театре Эссайон. Имеет диплом факультета экономики университета Бордо. — Эмиль повернулся к компьютеру и распечатал фото с ID-карты Франсуа Жаккара.

— Эссайон? Что-то больно много ниточек ведет к этому театру, — ухмыльнулась Вера.

— Он отец первого мальчика, — напомнил Эмиль, но в голосе сквознуло сомнение. — И он был совершенно безутешен. Абсурд, если он убил сына, а потом заявился в полицию и, не найдя быстрого отклика, отправился в бюро частного сыска.

— Не убил. Он не убивал, а действительно его потерял. Неделю и Куаду был безутешен!

— Юбер все это время выслушивал его вопли! — сказал Эмиль. — Сейчас составим кривую его безутешности. И если она совпадет с кривой Куаду…

— Значит, оба знали, что мальчик нашелся, и скрывали это!

Эмиль схватил телефон и сделал вызов, нажав на громкую связь. Минут десять они слушали длинные гудки, пока Юбер не снял трубку. Недолгий опрос дяди показал, что в первую неделю месье Жаккар не находил себе места, сидел на лестничной площадке под дверью офиса, плакал навзрыд, даже угрожал. Потом пропал на целый месяц. А когда вернулся, был печален, назойлив, много говорил, но, по крайней мере, перестал буйствовать.

Нажав на отбой, Эмиль молча положил смартфон на стол.

— Ну что? Совпали твои кривые? — усмехнулась Вера.

— Неужели это он — «Призрак Тюильри»?

— Ему сорок ровно, он знаком с Куаду, работает в театре, — стала перечислять Вера, — где мог шить свои платья. Я заметила, на афишах костюмированные спектакли… что-то связанное с Расином и Рабле.

Эмиль сосредоточенно молчал.

— Выходит, Куаду сказал правду, — заговорил он, — дети на кладбище совершили… или это была случайность. Во всяком случае, они что-то сделали со Стефаном Жаккаром, и Куаду действительно отправился им на выручку. Да, ты права, ему точно звонил Тьерри, — у того нет отца, а Куаду встречался с его матерью, значит, они могли общаться теснее, чем учитель и ученик. Куаду холост, одинок, у него не было детей, а к этой троице он привязался, ля-ля-ля и все такое прочее… Короче, в панике он отвез Стефана куда-то и бросил, а спустя неделю Жаккар нашел своего сына… и никому не сказал. Почему? Потому что он задумал месть. Мне и Куаду… Отец Стефана — маньяк, совершивший двенадцать убийств двадцать лет назад!

Что-то пискнуло на столе — пришло сообщение.

— Готовы результаты судмедэкспертизы, — сообщил Эмиль, углубившись в чтение. — Куаду в капельницу вкололи синильную кислоту.

Вера невольно перенеслась в тот день и час, когда умер ее любовник.

— Вкололи, а капельницу оставили на паузе, — пробормотала она. — Там есть колесико… Он сам… Куаду сам попросил медсестру запустить капельницу. И говорил так, будто знал, что в ней яд! Это могли сделать в любое время.

— Нет, — возразил Эмиль. — Медсестра бы быстро заметила, что лекарство не поступает в кровь. Значит, убийца приходил незадолго до нас! Мы можем сузить время просмотра материала с камер наблюдения.

Отодвинув стул, он сел к компьютеру, вывел на экран видео из госпиталя и вновь погрузился в работу. Глаза впились в экран, пальцы нервно постукивали по мыши.

На некоторое время вновь стало тихо, лишь гудели кулеры, слышались далекие, как из космоса, голоса с улицы, звуки проезжающих машин. И непрерывное цоканье мышки.

Внезапно Эмиль дернулся, резко нажав на паузу. Вера подскочила от неожиданности. Он долго щелкал мышкой, чтобы попасть на один из множества кадров. Вера подошла к нему со спины.

На небольшом отрезке времени на видео, заснятом перед дверьми реанимации, изображение вдруг стало тусклым, будто кто-то обрызгал камеру из пульверизатора. Оно не показывало четкой картинки ровно семь минут, было видно, как кто-то мелькает тенями, дверь открылась, закрылась, потом вновь открылась и закрылась, а потом камеру протерли. Полминуты изображение было тусклым из-за влаги, потом стекло подсохло, и изображение вновь стало четким. Где-то через минут десять явился Кристоф.

— Верни назад, — попросила Вера, указывая на экран. — До того, как это произошло.

Эмиль усмехнулся, пробормотав: «Чертов выродок, попался?!» Он тоже его увидел.

— Это же отец Адриенна! — воскликнула Вера.

Эмиль торжествующе улыбался. На экране из дверей, ведущих с лестничной клетки, появился мужчина в длинном тренче и сделал было шаг к дверям в реанимационное отделение, но что-то его отвлекло. Он обернулся, будто его позвали, и зашагал прямо под камеру, пока не исчез из поля зрения. Эмиль сделал скриншот кадра ровно за секунду до того, как видео стало несмотрибельным, и увеличил картинку.

В стеклянных дверях, расположенных против камер и под белой табличкой с синими буквами «Реанимация», отражался второй человек. Эмиль взял его крупным планом, но, увы, силуэт был нечетким, по нему можно лишь понять, что человек облачен во что-то вроде халата или плаща, стоит на каталке, голова его запрокинута, рука с каким-то продолговатым предметом поднята. Эмиль нажал на «плей» и стал просматривать видео на медленной скорости после того, как камеру обрызгали, пытаясь хоть что-то вычленить из хаотичного движения теней, напоминающего видео с УЗД-аппарата. Он покачал головой и нажал на печать: принтер выдал