Операция «Антитеррор» - Сергей Самаров

«Трели» птицы раздавались из самого дальнего корпуса. В одном из окон горел свет. Но оно было закрыто шторками, и потому я прошел в корпус. Любопытство – двигатель прогресса. Дверь в жилую комнатку через пять шагов от входной двери – в точности как у меня. Открыл.

Картина оказалась достойной внимания. Леня Проханов был, мягко сказать, основательно пьян. Он сидел на кровати, перед ним стол. На столе початая бутылка водки. Пустая валяется под столом. Из закуски только хлеб и колбаса. Но колбасу он держит в единственной руке. Не выпускает. А напротив него, глаза в глаза, прямо на столе сидит настоящая живая ворона и каркает.

– Привет, – сказал подполковник сосредоточенно. – А мне сказали, что ты только завтра появишься. Я тут для тебя концерт готовлю. Умнейшая, представляешь, птица. А главное, гораздо умнее отца Артемия. Я вот предпочитаю с ней общаться, нежели с ним.

Я молча сел на табурет, налил себе рюмку и выпил за свое дурное настроение.

– Ну-ну... Рассказывай...

– Это здешняя ворона. У чечен здесь живет. Рассказывают, когда приехали, в одном корпусе окно выбито было. И на осколках стекла перья. Они окно фанерой закрыли. И таким образом ворону поймали. Оказалась очень общительной женщиной. Никого не боится. Они ее кормят и поят. С рук ест. Хлебом не брезгует, но больше любит колбасу. Особенно когда закусить просит. Без закуски она, говорят, не пьет. Вот, посмотри...

Леня отломил кусочек хлеба, плеснул на него немного водки и положил перед вороной. Та переступила лапками, каркнула сначала возмущенно – очевидно, не устроила птицу доза, но хлеб склевала. И тут же «залилась соловьем» – начала каркать не переставая, пока Леня не отломил ей большой кусок колбасы. Закусив по-человечески, птица успокоилась и принялась меня рассматривать. Очевидно, мой фейс не произвел на нее впечатления, она стала снова косить глазом на Леню. Молча. График соблюдала от порции выпивки до порции выпивки.

– Забавляешься?

Кажется, в моем голосе проскользнуло осуждение.

– Ну, как ты? – Леня спросил совершенно трезво. Не так, как разговаривал несколько секунд назад. И вылил из бутылки остатки водки в щель в полу. При этом невинно улыбнулся мне.

Но на стол поставил бутылку следующую, из сумки, что стояла за кроватью. Судя по звону, там еще несколько бутылок. Чечены заботливо обеспечили Лене жизнедеятельность. Зубами оторвал пробку. И снова треть бутылки ушла в щель. Ушло бы и больше, если бы я не остановил подполковника, пододвинув ему рюмку для себя.

Выпил и стал рассказывать.

– Мент-то хоть жив? – спросил он.

Ворона несколько раз каркнула требовательно.

– Глохни ты, алкоголица, – сказал Леня и бросил ей большой кусок колбасы. Этого хватило для молчания.

– Не знаю. Стреляли ему в спину. Надеюсь, он был в бронежилете. Тогда легко отделался.

– Все равно – хреново...

Он выпил.

– А что мы будем делать? Когда нас отправят?

– Мария говорила, что тебя отправят своим ходом. Ты не в розыске. Со мной могут возникнуть проблемы.

– Зараза-девка... – сказал Леня. – Не бью женщин, но ей бы не отказал...

– Завтра сюда еще группа чеченов прибывает. Узнать бы, что они затевают. А затевают что-то серьезное.

– Для этого мне нельзя уезжать раньше времени. Так?

– Хорошо бы, так...

– Я подумаю.

Мы с Леней допили эту бутылку водки, потом еще две вылили в щель, для тренировки проверили свою способность к абсолютно пьяной речи, и, услышав за окном голоса, причем один из них женский, я лег поспать на свободную кровать. Не железный же я человек. После клофелиновой ночи я целый день даже за рулем испытывал потребность закрыть глаза, а потом еще ночь почти не спал. И сейчас расслабился с удовольствием, вытянул, насколько смог, ноги, едва не сломав спинку кровати. И только сквозь сон услышал, как пришли Гаврош с Исмаилом, и Леня, еле ворочая языком, демонстрировал им вокальные способности вороны. Хорошо еще, что ему самому не пришлось каркать. Я старательно «не просыпался» и открыл глаза, только когда они ушли.

Внешне Леня был опять трезвее холодильника.

– Как?

– Сильно чем-то озабочена...

– Это приятно.

4

Если Толстов не считал себя железным человеком, то Мария себя таковым считала. У нее не было отдельной комнаты в лагере. Она предпочитала ночевать у себя дома. И время суток ее мало смущало. Перед уходом навестила Мусу.

– Во сколько приезжает пополнение?

– Они позвонят.

– Тебе когда сообщили?

– Только сегодня. Я ждал хотя бы человек десять. Мне нужны заложники, мне нужен вертолет, мне нужны люди для захвата и доставки специалистов по шлюзу. В конце концов – для самого захвата шлюза тоже нужны. И какими силами я буду все это выполнять?

– Значит, будем корректировать план. Что-то придется сократить. От чего-то отказаться.

– Ты будешь помогать? – спросил старик сурово, но посмотрел на нее с надеждой.

– А для чего же я привезла тебя сюда? Только у меня остались боеспособными всего два человека. На строителей я не надеюсь. Они могут упереться. Но, если я их заставлю, толку от них будет мало. Есть еще два бывших офицера спецназа ГРУ. Оба по принудительной вербовке. Один непробудно пьет. К тому же однорукий. Но говорят, что он прекрасный специалист. Я хотела пристроить его инструктором в школу Хаттаба. Придется привлечь и их, только наблюдать надо будет в четыре глаза.

– Я таким не верю, пока они на крови не повязаны, – поморщился Муса.

– Я тоже не верю. Но у нас нет выхода. В деле мы их и повяжем. Когда начинается акция?

– Начинать следует завтра в четырнадцать часов московского времени. В это же время начнется и в других городах. Надо, чтобы наше заявление прозвучало одновременно. Только тогда требование будет иметь нужный эффект. И одновременно прозвучит заявление нашего правительства.

– Как должно все происходить?

Муса начал объяснять, не понимая, что этим он отодвигает себя на второй план. У Гавроша просто отпадает надобность в инвалиде. А это грозит ему смертью.

Но Муса верил в себя. Верил, что его по-прежнему ценят и уважают. Он же не читал приписку к посланию Хаттаба, которое сам и привез Марии.

* * *

...Они долго еще сидели и обсуждали возможные варианты. И отвели ягнятам из спецназа не последнюю роль. Потом она давала подробные установки на ночь всему отряду. После событий вечера всего можно было ожидать. Гарантии в том, что никто из побывавших в лагере не проболтался о его местонахождении, не было. Значит, существовала опасность.

Гаврош ушла через лес уже около двенадцати часов ночи. Она ничего не боялась. А вслед ей раздавалось карканье дрессированной вороны.

Но она и в приметы не верила...

ГЛАВА 14

1

Ночевать я, естественно, остался в комнате подполковника. Утром мы с Леней неожиданно обнаружили, что заперты в корпусе. Дверь в саму комнату запирать не стали, очевидно, побоялись разбудить нас поворотом ключа и непредсказуемыми по этому поводу нашими действиями. Кто знает – шмальнем спьяну сквозь дверь – вот и новые потери в стае. Наши действия они всегда представляют непредсказуемыми – эффект ореола спецназа ГРУ. Это, надо отметить, в данной ситуации плохо. Следует, чтобы они с нами свыклись и предсказывали. Вот тогда мы уже сможем пользоваться непредсказуемостью.

Но выйти на улицу мы не смогли. Впрочем, при необходимости не возникло бы проблем – окна без решеток, окон много – прыгай в сугроб хоть носом, хоть задницей. Выглянув в одно из них, я обнаружил множество следов вокруг корпуса. Выходит, ночью нас охраняли. Раньше этого не было, я вчера внимательно, хотя и в темноте, рассмотрел окрестности. А вот и часовой косолапит. С утра подморозило. Сопли у бедняги смерзлись. В строительной робе. Пола телогрейки отдувается. Значит, там автомат.

Что-то переменилось за ночь. Но что?

– То-то мне все скрип шагов слышался... – сказал Леня, присматриваясь к часовому.

Я вышел к порогу и несколько раз сильно ударил кулаком в дверь. Подождал минуту и ударил еще раз.

Заскрипели быстрые шаги.

– Чего надо? – спросил незнакомый голос с сильным акцентом.

– Какого хрена нас тут закрыли?

– Сейчас, подожди, я Халила позову...

Халил, похоже, и сам спешил сюда же.

– Извини, майор, так Гаврош приказала.

– Мне в туалет надо.

– Она уже звонила. Вот-вот прибудет.

– Халил, что-то случилось?

– Нет, ничего. Просто она боялась, что вы напьетесь и куда-то за водкой побредете.

– Водки в комнате полно.

– Разве на вас напасешься?.. Подожди. Она вот-вот должна быть.

Я вернулся в комнату и глянул под стол. Пять пустых бутылок. Это, должно быть, произвело впечатление на Марию с Исмаилом, когда они приходили вечером. Да и на любого другого такая картина подействовала бы, словно сам выпил. На меня, конечно, не так сильно, потому что я знаю – мы выпили всего одну, и то частично отлили в щель.

– Не так что-то, господин подполковник...