Подвеска пирата - Виталий Гладкий

В избушке за колченогим столом сидел польский капер Ендрих Асмус. Получив послание Хенрика Горна, он долго колебался, — ехать не ехать... может, стоит выждать, разузнать причину срочного вызова на тайную встречу... а то, неровен час, сдаст его швед со всеми потрохами. Но жадность пересилила соображения на предмет безопасности: больно уж хорошо платил Хенрик Горн за услуги.

И все же польский капер решил подстраховаться. Когг и два пинка, ради предосторожности вывесившие шведский флаг, ожидали его в шхерах. На встречу он прибыл заранее, с командой испытанных бойцов. Обшарив весь остров, но, не обнаружив засады, Ендрих Асмус немного успокоился. Однако оружие держал наготове. Только когда Хенрик Горн вошел в хижину, а матрос-наблюдатель дал знак, что на берег он высадился один, капер облегченно вздохнул и расслабился.

— Не желаете ли, ваша милость, поправить здоровье? — несколько развязно спросил пират, указывая на бутылку превосходного рома.

Это был новый, экзотический для Северной Европы напиток. Производился он на далеком Барбадосе, и многие состоятельные люди платили за него большие деньги, а уж балтийские пираты и вовсе готовы были заложить душу за одну только бутылку; или то, что находилось у них на месте души. Они не хотели отставать от своих удачливых товарищей по профессии — пиратов Мейна[99], у которых ром был на первом месте. Вот и Ендрих Асмус захватил партию поистине золотого напитка, ограбив судно английского купца полмесяца назад.

— Не откажусь, — ответил советник, хотя ему и претила всякая фамильярность.

Он был взбудоражен своим замыслом, прокручивая в голове всевозможные варианты предстоящей операции по захвату капера московитов. Именно захвату — смерть Карстена Роде не входила в планы шведа. Пусть его потом казнят на центральной площади Стокгольма, но все люди (а главное, король) будут знать, что поимка пирата — это заслуга Хенрика Классона Горна.

Капер наполнил оловянные кружки, и они молча выпили — каждый за свое. Горячая волна прокатилась по телу шведа, и он воспрянул духом. То, что раньше казалось невозможным, теперь выглядело детской забавой.

— Мне нужна твоя помощь, — без обиняков сказал Горн, когда кружка показала свое дно.

— Всегда готов служить вам, — ответил поляк с подчеркнутой любезностью.

«За хорошие деньги», — с иронией подумал Хенрик. Но вслух молвил другое:

— Шведская корона заинтересована в поимке одного из твоих товарищей по ремеслу...

Лицо Ендриха Асмуса немедленно приняло отстраненный вид. Он сухо спросил:

— Вы желаете моей скорой погибели, ваша милость?

— Как ты мог такое подумать! — возмутился Горн.

— А вот подумал. Если каперы узнают, что я помог вам поймать одного из них, на Балтике мне делать будет нечего. За мной начнется охота, и каждый из вольного морского братства сочтет своей кровной обязанностью принести на общий совет мою голову, отделенную от туловища.

— Но вы ведь живете друг с другом как кошка с собакой!

— Да, часто так оно и есть. Однако это НАШИ разборки. Они посторонних не касаются. Удар шпагой за обиду, дуэль кораблей при случае — такое бывает. Но чтобы выдать товарища властям, — неважно какой страны — это уже преступление. Оно очень строго карается по законам нашего кодекса.

— У вас есть законы? — удивился Хенрик Горн.

— Ваша милость, у нас есть не только законы и определенные правила, но даже такое понятие, как честь, как это ни смешно.

— Дьявол! — воскликнул крайне огорченный швед. — Ты просто убиваешь меня. И что мне теперь делать с этим Карстеном Роде?!

Ендрих Асмус вдруг сильно побледнел. Он быстро плеснул в свою кружку добрую порцию рома и выпил ее одним залпом. А затем спросил вмиг охрипшим голосом:

— Вы имеете в виду Голштинца?

— Не знаю, кто он — датчанин, голштинец... — это не суть важно. Но этот сукин сын много горячего сала залил нам за шкуру. Если остальные каперы лишь щипают купеческие караваны, то этот разбойник потрошит их как повар кур.

— Сколько?..

Хенрик Горн, намеревавшийся продолжить свои горестные излияния, запнулся на полуслове. Он посмотрел на поляка и увидел, что лицо Ендриха Асмуса исказила злоба. «Эге, дружище, да ты неровно дышишь к каперу московитов, — подумал швед. — С чего бы? Не верится, что это крайнее проявление патриотизма. Похоже, здесь замешано личное...».

— Значит, ты согласен на мое предложение?

— Сколько?.. — опять прохрипел пират.

При всей своей ненависти к Карстену Роде, поляк не забыл о денежном вопросе. Ведь его команде нужно было платить, иначе она и пальцем не шевельнет, чтобы исполнить прихоть капитана. Весьма опасную прихоть, если уж начистоту. И тем более никто не будет гоняться за Голштинцем, «подвиги» которого были у всех морских разбойников на слуху.

Великолепный побег Карстена Роде из плена на собственном пинке польский пират воспринял как личное оскорбление. В ярости он застрелил вахтенного, приказал поднять паруса и отправиться в погоню. Увы, его команда была в таком состоянии, что о работе со снастями не могло быть и речи. Это и сказал ему Кшиштоф Бобрович, удерживающийся на ногах лишь силой воли. Ендрих Асмус едва не убил тогда своего захмелевшего лейтенанта, но, хвала Христу и Деве Марии, вовремя опомнился.

Когда до Ендриха Асмуса дошли слухи, что Карстен Роде снова занялся каперским промыслом, приунывший было поляк воспрянул духом в надежде на встречу с Голштинцем. Он собрал всю свою пиратскую эскадру из пяти боевых единиц, и вышел в море с одной-единственной целью: головой Роде. Благо у того было всего три корабля, как донесли поляку его агенты на Борнхольме.

Однако вскоре эту затею пришлось оставить. Потому что охотник запросто мог превратиться в зайца — у Карстена Роде появилась целая флотилия почти из двух десятков хорошо вооруженных и оснащенных кораблей, которая постоянно получала пополнение. Как-то Ендрих Асмус все-таки встретил каперов царя Московии, но, едва завидев их зеленые флаги с черным двуглавым орлом, тут же приказал изменить курс и ушел под защиту польских батарей, расположенных на суше...

— О цене мы договоримся, — осторожно ответил Хенрик Горн.

Швед сообразил: у него появился отличный шанс поторговаться. Похоже, у поляка какие-то личные счеты с капером московитов. А это значит, что он готов хоть даром взяться за исполнение замысла Хенрика Горна. Но королевский советник, сам опытный военачальник, прекрасно понимал, что без финансовой и военной поддержки усилия пирата окажутся бесплодными.

— Добро! — решительно сказал Ендрих Асмус. — Тогда выкладывайте, ваша милость, свои соображения.