Зеленые холмы Винланда - Юрий Волошин

Ленок озабоченно языком зацокал:

– Быть войне, значит. Не иначе.

– Ладно тебе! – отмахнулся Сивел. – Неужто полагаешь, что склеринги прознали про то, что Торм-молчальник свой топор выкопал? От– куда?!

– При чем тут! – более прежнего озаботился Ленок. – При чем тут склеринги… – вздохнул тяжко. – А впрочем, и они тоже. Худо, братцы. Не надо бы Торму оружие из земли доставать.

– Ладно тебе! – снова отмахнулся Сивел и напомнил Ленку прошлое: – Кто бы говорил, да не ты! Или пока у массачузов гостил, совсем им уподобился? Веришь в чепуху всякую?

– Да не в чепуху, – стоял на своем Ленок.

– Да в чепуху!

– Да нет!

– Не нет, а да!

Долго б еще препирались, когда бы не старица Берит. Объявилась, как всегда, будто из-под земли – только что их трое было, Сивел с Ленком да Белян, и вдруг вот она, старица…

– Брани быть, воин, – скрипнула, глядя жутко в глаза Беляну. – Поберегись.

– Кого беречься, Берит? Каких чужих?

– Не чужих. Своих. Так вижу… – сказала и побрела далее по берегу, будто и не сказала ничего.

Сивел, будучи горяч, окликнул грубо – ухом не повела. Он было вдогонку бросился – пусть растолкует, ведьма! Но Белян придержал жестко:

– Не надо, братка. Все равно больше, чем сказала, не скажет. Да и так много сказала. Теперь мыслить надо.

* * *

Помыслили сообща – новгородцы и примкнувший к ним Ньял. Спросили и у него, не знает ли чего нового? Тот сказал, что толком-то ничего, но…

В общем, порешили ночь не спать, хоть и показать остальным, что сон их морит. Улеглись на покой. Храпели изрядно. А чего ж не похрапеть всласть, когда на башенке караул надежный – Тили-обжора в дозор встал! А после него – Гру-корсар. Потом – Канут-кубарь. Все свои…

Через час завозился на своем ложе Сивел, приподнялся, на двор подался тишком – вроде до ветру. Только за ним дверь закрылась, как приподнялись и Гру-корсар, и Канут-кубарь. Да и остальные исландцы копошиться принялись неслышно.

Тут-то Белян, у дверей лежавший, храп прервал, сел твердо, на колени меч положив:

– Куда собрались, други?

Други? Или недруги?

– Так мы это… до ветру, – буркнул Гру-корсар. – Сивелу можно, а нам нельзя?

Видно, что лукавил, и сам понимал, что видно это.

– Всем сразу в одночасье приспичило? – хмыкнул Ленок, подле Беляна расположившийся. А тот взялся покрепче за рукоятку меча. – Или рыбы тухлой наелись?

– Или рыбы… – упавшим голосом откликнулся Канут-кубарь.

– Ну и потерпите.

* * *

Сивел тем временем по-звериному тихо прокрался вдоль частокола, в тени. На башенку сторожевую взглянул исподтишка. Мерцал огонек на башенке. В сторону моря мерцал.

Сивел не окликнул Тили-обжору, так же по-звериному тихо вскарабкался по лестнице на башенку. Высунулся на площадку по плечи, оставаясь на ступеньке.

Тили был спиной к нему, в ладони – плошка с жиром рыбьим и фитильком зажженным. Тили то прикрывал огонек полой плаща, то открывал. Сигналил? Кому? В море вдруг тоже вспыхнул огонек. И погас. И снова вспыхнул. Не далее чем в миле от берега.

Тили, высунув язык от усердия, сигналил и сигналил. Наконец, двумя пальцами загасил тлеющий фитилек, размахнулся и забросил плошку за частокол. Дело сделано! Что за дело?

Тили удовлетворенно хрюкнул и повернулся к лестнице – спуститься. Ногой попытался нащупать во тьме ступеньку, чуть в глаз Сивелу не угодил. Тот еле уклонился, потом крепко схватил за лодыжку и дернул.

Тили заорал в смертельном испуге, захлопал руками по-птичьи, как крыльями. Потерял равновесие и рухнул назад, спиной на перильца башенки. Перильца не выдержали веса обжоры, проломились. Кругленький Тили свалился вниз – сначала на крышу дома, по ней покатился, как по горке, и брякнулся оземь.

Сивел рванулся по лестнице вниз, поспешая к обжоре, пока тот не опомнился. А то еще вскочит, рванет к частоколу, перемахнет в страхе и помчит к лесу. Лови его потом, гоняйся во тьме!

Но нет. Не вскочит кругленький Тили, не рванет, не перемахнет, не помчит. Изрядно неловко упал Тили, даром что кругленький. Шею свернул. Не дышит.

На шум и грохот выметнулись из дома Белян с Ленком как ближние к выходу, дверь за собой прикрыли, жердиной подперли – на всякий случай.

– Что тут, братка? – спросил Белян, шаря глазами по двору.

– Да вот… – Сивел с досады пнул ногой бездыханное тело. – Знак подавал в море.

– Кому?

– Не успел спросить. А теперь и не спросишь…

– Ничо, братка. Есть еще у кого спросить.

В дверь заколотились исландцы, норовя наружу.

– Тихо там! – рявкнул Белян. – Меня слушать!

Беспорядочный стук в дверь прекратился.

– Значит, так! Или вы с нами, или вы против нас. Если против, то мы сейчас подпалим дом и живьем всех изжарим!

– Ох! – крякнул Ленок, стукнув себя кулаком по лбу. – Там же Ту-ки-си осталась, в доме! Моя скво!

– Тихо тут! – шепнул Белян. – Главное, не дать им опомниться. Не сообразят… – И снова рявкнул тем, кто в доме: – Если же вы с нами, то пусть на двор выйдут Гру-корсар и Канут-кубарь. Не оружные и с руками связанными. Нам их поспрошать надобно. Ну?

Стало тихо.

Ленок потеребил бороденку и еле слышно сказал:

– Будто все это было уже, а? Как такое называется? Старая память?

Вот так же новгородцы выжидали, когда рыжий боров Аульв к ним из осажденного дома выйдет. И он тогда вышел. И лишился самого ценного мужского в поединке с Ормом. Как-то будет нынче?

– Не старая память, – поправил Сивел, – а повторение маневра. Понимать надо, Ленок.

Затишье в доме вдруг нарушилось. Возня и борьба в доме случилась, если по звукам судить. Долгая возня, долгая борьба. После – снова затишье. И трубный голос Торма-молчальника:

– Слышь, Белян! Дверь-то отвори. Иначе как им на двор выйти, Кануту и Гру? Мы руки им связали… Да что случилось-то, Белян?! Объясни толком! Ничего нам не ясно.

– Кому – нам?

– Ну, мне. И Свену. И Гуннару. И Ньялу тоже…

* * *

Немного времени понадобилось, чтобы всем все ясно стало. И хорошо, что немного. Ибо чего-чего, а время здесь и сейчас надобно беречь и беречь. Судно рыжего Аульва шло к берегу, а до него всего миля.

Гру-корсар и Канут-кубарь не стали запираться, рассказали. И как Тили-обжора подбил их на охоту за женами. И как они от склерингов бежали. И как рыжий Аульв с Эйнаром в последний миг их спасли. И как принудили их на свою сторону перейти, иначе – смерть.

Ночью Аульв намеревался на усадьбу напасть – с моря. Расспросил Тили-обжору, Гру-корсара да Канута-кубаря про укрепления, про частокол, про башенку сторожевую. Понял, что только ночью и сладит, пока все сонные. А знак с башенки кто-то из них троих подаст. Кто в карауле встанет, тот и подаст. Вот Тили-обжора подал знак…