Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса» - Марина Зосимкина

Алина закивала. Потом торопливо произнесла:

– Спасибо большое. Не знаю, что бы я делала, если бы не вы.

Она поднесла к глазам свой мобильник, который, оказывается, все это

время держала в руке, и попросила:

– Назовите свой номер, пожалуйста, я вам непременно позвоню.

– Добрый человек, – язвительно усмехнулся Женька.

– Что? – непонимающе посмотрела на него Алина.

– Я говорю, ты забыла добавить «добрый человек». «Благодарю тебя,

добрый человек». У меня нет мобилы, – соврал он. – Давай уже, вали отсюда, а то

твой хахаль сейчас вернется, хлопот не оберешься.

Алина пробормотала что-то растерянно, какие-то дополнительные

признательные слова, хотела пожать ему руку, на ходу передумала, кивнула молча

и быстро взбежала по ступенькам наверх.

Евгений пристроил зад на перила, ограждающие спуск в подвал, и щурился

на закатное солнышко. Он ждал. Он предвкушал. Он желал насладиться.

А вот и наш герой.

Женька широко заулыбался одним только ртом и вяло помахал рукой с

зажатой между пальцами сигаретой. Это он так насмехался. Правда, Додик пока не

понял, что над ним насмехаются. Ничего, падла, скоро поймешь.

Он издали увидел Женькину долговязую фигуру и напрягся. Женька кожей

почувствовал, как Додик напрягся. Замедлил шаг, а потом и вовсе остановился в

замешательстве, срочно решая, то ли ему уйти и подождать в сторонке, пока

дебил не свалит, то ли не обращать на дебила внимания и спокойно спуститься в

подвал, чтобы закончить дело.

– Желаете отлить? – вежливо поинтересовался Евгений, решив прийти ему

на помощь. – Вы не стесняйтесь, заходьте, заходьте, нельзя же в ущерб здоровью

терпеть!

Додик сверкнул на него мрачно глазами, но приглашение принял и в подвал

спустился.

Женька ждал, покачивая ногой. А вот и падла. На морде растерянность и

проблески понимания. Кинул злобный взгляд. Сообразил, гнида? А доказательств-

то никаких!

– Все в порядочке? – умилился Евгений. – Тут до вас девушка была, тоже,

видать, пописать заходила. Вам велела привет передать. Сказала, что ждать вас

больше не может, но непременно надеется встретиться еще.

Видно было, как крутятся у Додика в голове колесики. Решает, гад, сама

девчонка выбралась или вот этот придурок помог? Видимо, вывод был не в пользу

«придурка». Но как смогла? Спуститься, что ли, еще раз с фонариком, осмотреть

все повнимательнее?

Хотя, какая фиг разница! Да и времени у него теперь нет совсем. Совсем нет

времени! Если бы не очередь, он бы управился пораньше, но очередь за

алкоголем по субботам всегда большая. Пока отстоял, пока перелил, пока капсулы

в горлышко протолкнул. Может, когда он расковыривал дырку в двери, чтобы

фляжка в нее пролезла, то случайно задвижку открыл? Да нет, глупости, он же не

идиот, чтобы на такое не обратить внимание. Тем более, что задвижка тугая,

потому что ржавая. И этот дебил еще лыбится. Мог он что-то заметить и выпустить

эту гадину на волю? Теоретически, мог. Мразь, ублюдок.

Додик оскалился в улыбке и проговорил:

– Да ладно, подумаешь, девка не дождалась. Мне же больше достанется.

И ловко вытащил из-за пазухи фляжку грамм на двести пятьдесят, которую,

по всему видно, надыбал во время одного из своих рейдов по пустым квартирам.

Фляжка была из полированной нержавейки, с тисненым российским гербом сбоку,

красивая, но малость помятая. Не антиквариат, на продажу такую не пустишь, а

для себя отчего же не подобрать?

Додик ткнул фляжкой Евгению в живот и сказал:

– Хотя, ты знаешь, пропало у меня настроение пить. Хотел с подругой

тяпнуть, а она, видишь, ушла. Бери, братан, питье хорошее. Тебе понравится.

И больно хлопнув Женьку по плечу, торопливо ушел. Женька проследил

взглядом, как тот размахивает руками перед мордами проезжающих машин,

тормозит, договаривается с бомбилой, сунув голову в салон.

Женька сполз с перил, аккуратно поболтал фляжкой. Внутри мягко

плескалась жидкость, больше половины. Отвинтил крышечку, нюхнул. Виски? Нет,

кажется что-то другое. Ром какой-то. Не меньше сорока оборотов. Отличненько.

Женя сунул фляжку во внутренний карман и воровато огляделся по

сторонам. Сейчас было ни к чему, если его с фляжкой застукает Витек или Гарик.

Или оба. Пилим домой.

Стоп! А дома-то эти… Семья… Может, не заметят? А, ладно, прорвемся.

Семеныч, может, и спит. В это время он часто дрыхнет. Мамахен, наверно, с

детьми возится. Так что шанс есть.

Женя очень тихо вставил ключ в замочную скважину, медленно отворил

дверь до половины, проскользнул внутрь и так же медленно и аккуратно дверь

прикрыл. На цыпочках, не разуваясь и не снимая ветровку, прокрался на кухню и

плотно затворил за собой кухонную дверь. Выдохнул. Кажись, пронесло. Не

учуяли.

Он очень любил свою новую семью, чем она и пользовалась, третируя его

беспардонно, особенно если дело касалось выпить и закусить. Его семья на дух не

переносила спиртное.

Но сейчас-то он всех их перехитрил. Теперь осталось достать хлебушка и

чего-нибудь еще накидать на стол, чтобы красиво было.

Для красоты в холодильнике нашелся небольшой шматочек сала в мутном

полиэтилене, а к нему Женя приложил кривенький маринованный огурчик, в банке

осталось еще парочка, и достал тюбик с горчицей.

«Красота», – оценил натюрморт Женя и приступил к кульминации – снял с

полки чайный стакан из чешского хрусталя, оставшийся еще от бабушки, и

медленно, с чувством наполнил его почти до краев пряно-ароматной волнующей

жидкостью.

Потом он двумя пальцами, большим и указательным, с каким-то блатным

шиком принял стакан и утвердил его на уровне лица. Прикрыл веки в

предвкушении.

Тут ему вдруг почему-то вспомнились верующие из церкви, те самые

«активисты», и то, как они у себя в трапезной пили свой компот, крестясь и

кланяясь иконам.

Евгений хмыкнул и с серьезной дурашливостью тоже зачем-то осенил себя

широким православным крестом.

Вздохнул шумно, резко выдохнул. Поднял стакан, потянулся к нему губами.

Вздрогнул.

Дверь затряслась под натиском. Вот, блин, как некстати. Женя решил

притаиться и не открывать. Притаился.

«Фу, ну как несолидно», – устыдился он сам себя и, помедлив, потянулся за

огурчиком. Передумал. Сначала нужно соорудить бутерброд, чтобы не суетиться

потом, после того как он опрокинет внутрь этот живительный напиток, а с

достоинством и без спешки закусить.

Женя снова отставил стакан, достал ножик, дощечку, нацелился на шматок

сала. Стук повторился, дверь затряслась, закряхтела, за ней слышалась возня и

недовольное ворчание.

Женя в сердцах отбросил нож в сторону и уставился на дверь, размышляя,

не подпереть ли ее быстренько чем-нибудь тяжелым? Долго ему потом придется

объясняться с Семенычем? Потому что, судя по всему, рвался на кухню именно

Семеныч.

Дверь распахнулась, Женя ничего не успел сделать. Ни подпереть, ни

выпить, ни даже припрятать. Стакан торчал, как шпала, посередке стола в

окружении натюрморта из огурца и сала. И источал резкий алкогольный аромат.

В дверном проеме, скаля клыки и дыбя загривок, стоял Семеныч. Доберман-

полукровка лет шести. То, что он был полукровкой, не мешало ему иметь такой же

склочный неуживчивый характер, как и стопроцентно чистому. А рядом маячила

Мамахен, как мы могли подумать, что она не заявится? Вот же она, заявилась.

Гладкошерстная кошка черепахового окраса, без устали приносящая потомство.

Мамахен злобно размахивала хвостом и блистала зелеными зеркалами глазищ.

– Что вы себе позволяете, свора? – как можно тверже воспросил Женька. –

Могу я отдохнуть, а? Спокойно без вас могу пообедать? Обнаглели!..

Выдохся, кураж иссяк.

Воспитатели на его голову, блин.

Свора злобно шипела, рычала и жутко его нервировала.

Семеныча Женька подобрал прошлой осенью. Был конец ноября, очень

холодно и очень сыро. Женька как раз пенсию получил и решил, пока она у него

еще есть, купить теплые ботинки.

Здравый смысл подсказал ему, что ботинки нужнее, чем бухалово с Гариком

и Витькой, хоть кроме этих пацанов общаться ему было абсолютно не с кем. И

делать особенно тоже. Только Радио Шансон слушать.

Решил пробежаться к платформе, там вьетнамцы торговали недорого

всяким шмотьем. Чтобы срезать путь, махнул наискосок за старыми гаражами и

чуть не налетел с разгону на пса.

Испугался, естественно. Собачка немаленькая. У нее, то есть у него, у пса,

лапа застряла в решетке водостока. На тот момент, как на него налетел Женька,

псина обессилела от попыток вырваться из тисков, да еще, как потом выяснилось,

сухожилие себе повредила в процессе. Пес то ли сидел на боку, то ли уже лежал,

скалился, тихо рычал, в глазах тоска и ужас.