Герои русского парусного флота - Владимир Шигин

— Дела японского сим бравым офицерам в вину не ставить!

Казалось бы, теперь-то всё должно было быть в полном порядке, да не тут-то было! Жалобы Хвостова с Давыдовым на жестокое обращение с ними начальника Охотского порта капитана 2-го ранга Бухарина легли на стол к адмиралу Фондезину. Известный казнокрад и трус, снятый с должности за позорное поведение во время знаменитого Гогландского сражения (в котором отличился Хвостов!), он ныне прекрасно чувствовал себя в высоком кабинете. Почему Фондезин столь яростно обрушился на наших героев, непонятно. Вполне возможно, что, будучи большим взяточником (за что в своё время даже привлекался к суду!), он имел какие-то подарки от Бухарина, благо пушнины в тех краях всегда хватало. А может, чем-то не понравились адмиралу и сами офицеры, уж слишком гордые на вид и дерзкие на язык. Как бы то ни было, но Фондезин их жалобе хода не дал, а заявил, что сами офицеры и виноваты в своём аресте.

— Как я понимаю бедного Бухарина! — восклицал адмирал, тряся толстыми брылями своих щёк. — О, как я его понимаю! Этим проходимцам палец в рот не клади, откусят вместе со всей рукой!

По его приказу кинулись искать жалобщиков, то ли для ареста, то ли для дорасследования, а их уже в столице и след простыл.

— Сбежали, такие-разэтакие! — разозлился Фондезин. — Подать их в сыск!

13 ноября 1808 года Фондезин внёс предложение «предать лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова военному суду». Но адмирала быстро поправили:

— Ежели есть высочайшее повеление дела в вину не ставить, какой может быть суд?

Впрочем, Хвостову с Давыдовым тут же намекнули, что в столице их нахождении не слишком желательно.

Пока друзья обретались на краю мира, в Европе снова началась череда войн. В очередной раз принялись выяснять отношения и Россия со Швецией. Решали, кому обладать Финляндией. В августе 1808 года одиннадцатитысячный корпус генерала Каменского перешёл в наступление и в целой серии сражений (при Куортане, при Салми и при Оровайсе) нанёс поражение главным силам шведов. Попытки шведского флота высадить десанты в районе Або были отражены отрядом генерала Петра Багратиона.

О присутствии двух знаменитостей в столице узнал командующий Финляндской армией граф Буксгевден, который вёл тогда тяжёлые бои со шведами в заснеженных лесах Карелии, и попросил отдать храбрецов ему.

— Мне такие сорвиголовы сейчас вот как нужны!

В министерстве лейтенанту с мичманом сказали так:

— Ну, а коли вы такие храбрецы, то самое вам время показать себя в драке со шведом!

— Да и покажем! — пожали плечами Хвостов с Давыдовым. — Экая невидаль — снова подраться!

— Тогда вот вам предписания и отправляйтесь на озёрную флотилию к капитану 1-го ранга Селиванову!

Оба начальствовали канонерскими лодками, да дрались так, что шведы издали, завидев их вымпела, тут же поворачивали восвояси. Канонерки свои звали по старинке «Юнона» да «Авось», в память о делах своих тихоокеанских. В одной из схваток Хвостов был серьёзно ранен, но не покинул палубы своей канонерки, пока враг не был повержен. В другой раз отряд из полутора десятка лодок под началом Хвостова случайно наткнулся на троекратно превосходившие шведские силы.

— Что делать будем? — спросил друга верный Давыдов.

— Известно что! — усмехнулся тот. — Только вперёд!

Друзья участвовали в сражении 6 сентября при Пальво и 19 сентября — в не менее яростном сражении у острова Тавсало. В обоих случаях Хвостов командовал авангардами, оказывая редкую расторопность, искусство в распоряжениях и неустрашимость, «поражал он превосходного числом неприятеля», и в обоих случаях рядом с ним неизменно находился Давыдов.

О Давыдове в представлении на награждение значится: «проявлял отличное мужество и был весьма похваляем».

Услышав начавшуюся перестрелку между нашей и шведской флотилиями у острова Тавсало и зная о многократном перевесе шведов, Буксгевден расстроился:

— Шведы превосходят нас по всем статьям, вряд ли кто спасётся!

Когда же к нему примчался с донесением об одержанной победе Хвостов, то генерал даже потерял дар речи. Радость его была так велика, что он, проходя мимо гауптвахты, отдавшей ему честь, сказал: «Не мне, не мне, а победителю!» — и указал на Хвостова.

Из хроники сражения: «…Гребная флотилия под командованием капитана 1-го ранга Селиванова, состоящая из 24 судов, направила путь свой к острову Вартсалана на защиту правого фланга. В 11 часов утра (17 числа) авангард наш, состоящий из 6 лодок под командою Давыдова и Кременчугского мушкетёрского полка майора Винклера, приближаясь к южной оконечности острова Судсало, обложенного множеством шхер, получил через крейсеров своих извещение, что неприятель более нежели с 46 канонерскими лодками и 6 галерами, пользуясь попутным довольно сильным ветром, идёт на всех парусах прямо против направления нашей флотилии.

Дабы удержать стремление неприятеля и не дать ему выйти из-за мыса на плёс, могущий доставить ему наилучший ордер для баталии, авангард наш расположился около небольшого острова и в проливе оного. Шведы немедленно открыли огонь ядрами.

Лейтенант Хвостов и полковник Пшеницкой, командовавшие отделением флотилии, долженствующим по диспозиции подкреплять авангард, тотчас построя линию, пошли вперёд и, примкнув к левому флангу авангарда, решились не выпускать неприятеля из узкого прохода, дабы сим не дать ему обойти наши фланги. В сём намерении суда наши пошли вперёд и, выдержав неприятельский огонь, сблизились на картечную дистанцию, не делая ни одного выстрела. Спокойное и мужественное сие движение остановило быстроту неприятеля. Произведённая потом канонада, несмотря, что суда его шли под ветром и что весь дым обращался против наших судов, расстроила его намерение, принудя стать в позицию оборонительную.

В 3 часа все наши суда были уже в деле под картечными выстрелами. Безумолчная канонада превосходила возможность описать. Невероятная твёрдость духа войск наших и героическое стремление к победе начальников отделений поставили неприятелю, при всём его превосходстве, повсюду непреодолимость, и каждое усилие расстроить нашу линию было мгновенно изпровергаемо.

В 4 часа две неприятельские лодки на правом и левом флангах взорваны посредством бранскугелей на воздух. Ободрённые сим, храбрые войска наши, закричав „ура“, всею линией пошли вперёд, причём в глазах всей флотилии ещё 6 неприятельских судов были потоплены.

Неприятель в замену оных выдвинул 6 галер. В 7 часов капитан 1-го ранга Селиванов, объезжая всё отделение, узнал, что остаётся немного зарядов и что некоторые лодки, имея пробоины, не могут уже держаться. Он приказал лейтенанту Хвостову отойти и соединиться со вторым отделением, дабы сформировать одну линию.

Неприятель, пользуясь сим случаем, пустился на всех вёслах в атаку… суда наши, выждав неприятельское нападение, подвинулись также вперёд и, сделав удар, затопили ещё две лодки… Наступившая темнота ночи прервала сражение… Потеря наша состоит убитыми нижних чинов 45 человек, ранеными Кременчугского полка капитан Чедаев и нижних чинов 68.

…Капитан 1-го ранга Селиванов, отзываясь Главнокомандующему с особенной признательностью о мужестве всего отряда, превосходно свидетельствует о лейтенанте Хвостове, который оказал пример невероятной неустрашимости. Пренебрегая сыплящимся градом картечи и не взирая, что четыре шлюпки под ним были потоплены и из 6 гребцов остался только один, он шёл вперёд и поражал неприятеля, а равным образом и сухопутные начальники отзывались Главнокомандующему о его мужестве. Все нижние чины его превозносят и вообще, где он только появлялся, храбрость оживотворялась. Лейтенант Мякинин, заслуживший предпочтение и оказавший превосходную храбрость в первых сражениях, оправдывает сие о нём мнение при всяком случае. Полковники Горбунов и Пшеницкой распоряжением и примером своим заслужили по всей справедливости имя неустрашимых, а равно заслужили внимание лейтенанты Давыдов, Тутыгин и мичман Трубников».

После сражения при Тавсало Буксгевден отправился на берег, осмотрел повреждённые лодки. Подойдя к матросам, спросил:

— Кто главный герой победы?

— Лейтенант Хвостов! — в один голос ответили матросы.

— Это не моряки, а сущие черти! — восторгался подвигами друзей генерал Буксгевден. — Их надо сдерживать, а то они мне всех шведов в раз перетопят! С кем же я тогда воевать стану!

Особенно же был доволен «аляскинскими» офицерами командующий морскими силами на военном театре контр-адмирал Мясоедов.

— Этим ребятам только прикажи, так они и полмира перевернут! — расхваливал он их. — Одно слово — орлы!

Биограф наших героев пишет: «Четыре раза ядра и картечь топили лодки, каждый раз погружая его (Хвостова. — В.Ш.) в воду, и четыре раза возникал он из глубины моря, не теряя нимало присутствия духа, повсюду разъезжая впереди, распоряжался, ободряя людей и повелевая следовать за собою. Когда одна лодка была под ним разбита и он, вытащенный из воды, сел на другую, тогда первое его слово было „вперёд“, и когда ударившее в нос второй лодки ядро сделало пробоину и убило несколько человек, команда пришла в смятение. Видя, что лодку заливает, он снял мундир и заткнул пробоину, крича: „Ребята, греби вперёд!“» Не правда ли, более чем красноречивое признание заслуг?