Рассвет - Октавия Батлер

Каким образом она могла Пробудить кого-то и сказать ему, что с сегодняшнего дня, да и много раньше, он стал частью генетической программы существ настолько нечеловеческих и чужеродных, что один взгляд на них внушает нормальному человеку страх и отвращение? Как могла она Пробудить людей, этих своих соплеменников, переживших войну, когда в будущем их дети, если тем не удастся вырваться из рук оанкали, уже никогда не станут людьми? Как она объяснит им это?

Она решила не говорить им ничего или, в крайнем случае, сказать самый возможный минимум. На первых порах она так и сделает. Или не будет Пробуждать их вовсе до тех пор, пока в голове у нее не сложится четкий план о том, как она сможет помочь им, о том, как избежать предательства по отношению к ним, каким образом объяснить им причины, по которым они должны смириться со своим пленением, должны принять оанкали и должны принимать всё, до тех пор, пока нога их не ступит на поверхность Земли. После чего следовало бежать куда глаза глядят при первой же возможности.

Ее мысли то и дело заходили в привычный тупик: с корабля невозможно убежать. Невозможно никак. Оанкали управляли кораблем при помощи химии своих собственных тел. И не было возможности выучить или имитировать этот способ управления. Все, даже челноки, курсирующие между кораблем и Землей, представляли собой словно бы продолжение тел оанкали.

В принципе человек мог делать на корабле все, что угодно, за исключением причинения вреда — в случае чего его немедленно погружали в сон или умерщвляли. Таким образом оставалась единственная надежда — Земля. Как только они снова окажутся на Земле — предполагалось, что это будет местность где-нибудь в дельте Амазонки, как ей сказали — у нее и у остальных появится шанс.

И это означало, что до поры до времени Лилит и другим придется держать себя в руках, ей придется учить других и всем им придется терпеть уроки, которые будут преподавать им оанкали, после чего все эти знания им придется применить только для одного — для скорейшего бегства и выживания на воле.

Как ей объяснить это лежащим здесь восьмидесяти? Может быть именно этого оанкали от нее и ждут? Само собой, эти нечеловечески проницательные существа могли предполагать и предвидеть все, в том числе и это. Они изучили ее вдоль и поперек. Могло ли это означать, что они запланировали свое собственное предательство: ни о каком возвращении на Землю не шло и речи? Надежда на бегство потеряна навсегда. Тогда зачем они убили целый год на то, что учили ее выживать в тропическом лесу? Неужели оанкали были настолько самоуверенными, что надеялись удержать людей в своем искусственном загоне даже на Земле?

Что ей оставалось делать? Что она могла сказать людям, кроме: «Постарайтесь выучиться всему и бегите при первой возможности?» Стоило ли надеяться, что возможность бежать вообще представиться? Была ли у них надежда на побег, не связанная с Землей?

Никакой. Единственной формой ее личного протеста было бы отказаться Пробуждать вообще кого бы-то ни было — и тянуть до тех, пока оанкали не махнут на нее рукой и не займутся подбором кого-то другого, более сговорчивого и более настроенного на сотрудничество. Таким мог стать тип вроде еще одного Поля Титуса, например, — человеческий отщепенец, сознательно решивший порвать с человеческой расой и остаться с оанкали, разделив с ними свою судьбу. Человек такого рода мог претворить в жизнь все предсказания Титуса. Он не стал бы ставить на то, что в головах тех, кого он собирается Пробудить, осталось от культуры и цивилизации хоть что-нибудь. Он сделал бы из этих людей банду негодяев. Или орду дикарей.

А что сможет сделать из них она?

Она откинулась на свою кровать-платформу и принялась разглядывать фотографию мужчины. Его рост был пять футов семь дюймов, как следовало из его досье. Вес сто пятьдесят фунтов, возраст тридцать два года, на левой руке не хватает третьего, четвертого и пятого пальцев. Он потерял пальцы в детстве, в результате несчастного случая с газонокосилкой, но к своей искалеченной руке относился спокойно и не комплексовал. Его имя было Виктор Доминик — Видор Доминикос, на самом деле. Незадолго до рождения Виктора его родители переехали жить в Штаты из Венгрии. До войны Виктор был адвокатом. По мнению оанкали он мог стать хорошим кандидатом на Пробуждение в числе первых. Как следовало из их пометок, Вик был чрезвычайно разумен, общителен, в меру подозрителен к неизвестному и непонятному и чрезвычайно изобретателен во всяческих обманах невидимых собеседников, проводивших его допросы. Во все время этих допросов он не оставлял более или менее завуалированных попыток вызнать, кем же являются хозяева, пленившие его и, подобно Лилит, ни разу, ни одним намеком не допустил предположения о том, что хозяева эти могут оказаться инопланетянами.

Он трижды был женат, но детей не имел, по причине собственного недостатка, физиологического свойства, который, по мнению оанкали, вполне поддавался излечению их средствами. Но неизменное отсутствие детей сильно ему досаждало, и он во всем винил своих трех жен, сам же упрямо отказываясь обследоваться у врачей.

За исключением последнего, оанкали признали этого человека весьма разумным и дружелюбным. Ни разу за время своего одиночного заключения он не впал в истерику, ни разу не воспылал пустой яростью и не потерял терпения со своими любознательно-вежливыми собеседниками и тем более ни разу не попытался покончить жизнь самоубийством. Хотя вместе с тем, выдавая свои слова частью за дерзкую шутку, он раз пообещал убить своих хозяев как только такая возможность ему представится. Он оговорился об этом только раз, тоном совершенно спокойным, скорее словно бы делая по ходу разговора малозначительное замечание, чем желая придать своим словам хоть сколько-нибудь серьезный вид мстительной угрозы.

И тем не менее оанкали обратили внимание на эти его слова, встревожились и поторопились погрузить Виктора Доминика обратно в долгий сон.

Лилит Виктор показался симпатичным. Похоже, у него были мозги, и за исключением коленец, которые он откалывал по отношению к своим женам, он вполне мог сойти за хладнокровного и уравновешенного человека — а это было как раз то самое, что и было ей нужно. Но вместе с тем она побаивалась его.

Что случится, если Виктор вдруг вздумает признать в ней одного из своих захватчиков? Она была выше его ростом и наверняка сильнее, тем более теперь, но по большому счету это не имело значения. Ему представится сколько угодно возможностей для неожиданного нападения на нее, в любой момент, когда она никак не будет к этому готова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});