Записки грибника #2 - Алексей Федосов

Так вот этих ночных летунов нету. Недавно еще крутились поодаль, слышно было, как крыльями вспархивают, а вот раз и не стало, как отрезало.

Парни Силантия ушлые, таких на мякине не возьмешь, на ближних подступах к поляне был раскидан мелкий сушняк, в траве не видно, а в ночи слышно за десяток шагов. Эдакое малозаметно препятствие с шумовым оформлением.

И вот слышу как в поганых кустах, едва слышный хруст.

Хрст. Пауза, словно крадется кто-то, настороженно, сделает шаг и стоит, ждет.

Во опять, тот же самый звук… Только уже ближе…

Толи туча поредела или глаза адоптировались со страху, но в кромешной мгле, я вдруг разглядел черное пятно на темном фоне, медленно двигающееся в мою сторону. Воображение тут же дорисовало недостающие детали и стало казаться, что это некто ползущий на четвереньках, даже разглядел блеск ножа зажатого в зубах. Вот тать остановился, тяжко вздохнул и опять пополз в мою сторону.

Количество белого и коричневого адреналина зашкалило, кровь уже кипит, пульс такой, что руки трясутся как с похмела, но голова мыслит абсолютно ясно. Парадокс.

Щелчок взводимого курка заставляет тень остановиться и замереть на пару мгновений. Когда по моим прикидкам осталось пяток шагов, шепотом говорю — Стой, пся крев. Не то выстрелю.

В ответ слышу невнятное ворчание. На секунду задумался стрелять или не стрелять, а тать уже вот он, прямо передо мной и недолго думая нажимаю на спуск. В полнейшей тишине выстрел звучит как взрыв бомбы и, при вспышке вижу оскаленную медвежью пасть. Через мгновение над поляной разноситься рев раненого хищника. С противоположной стороны доносится ржание перепуганных лошадей стремящихся убраться подальше, громкие крики людей.

Все это звучат как бы вдали и ко мне не имеют отношения. Я же вижу только пятно, и с каждым мгновением оно становится больше… Вскидываю второй пистолет (не помню как он у меня в руке оказался) и стреляю, целясь в середину пятна. Через мгновение, сверху рушится тяжелая туша и прижимает к земле. Нос, рот, забиваются вонючей шерстью и совсем невозможно дышать. Зверь бьется в конвульсии, а мне кажется, что он начинает драть мое бренное тело на части. У меня падает планка и я начинаю орать дурным голосом. Сучить ногами, махать свободной рукой, нанося удары бесполезные удары, зажатым в ней разряженным пистолетом.

Тяжесть вдруг исчезает, чей-то сапог, заботливо наступает на руку и глаза видят свет горящего факела и нескольких стрельцов, молчаливо стоящих вокруг.

Потом как-то все очень быстро закрутилось и в какой-то момент обнаруживаю себя сидящим у костра с кружкой, пахнущей отнюдь не вином. Передо мной стоит Силантий с довольной рожей и скалится ехидной улыбкой. Не понятно, что его радует, что я жив или мой помятый прикид доставляет ему такое веселье.

Поставил посудину рядом с собой, раскинул руки, словно хотел обнять его, — Силантий, пес смердячий ты за каким хреном на меня эту зверюгу натравил? — высказался и понимаю, что пьян в стельку. Одной выпитой кружки первача хватило, чтоб окосеть. Икнув, извинился.

Трясущейся рукой поправил челку и замечаю что ладонь вся в крови, а так как боли не было, решил, это звериная.

— Парни! — Крикнул ребятам, крутившимся неподалеку, — Дайте воды морду лица умыть.

Сотник рявкнул, меня подхватили под белы ручки и потащили к ручью. Где-то через пол часа, наплескавшись по самое не балуй, чуток протрезвевший и мокрый как мышь, был препровожден на поляну. Силантий и мой нынешний командир стояли чуть в стороне от костра и вели разговор. Медвежью тушу оттащили к ближайшему дереву, подвесили, и стрелец, раздевшись по пояс, обдирал добычу.

Сотник увидел меня и махнул рукой подзывая.

— Федор, будем дома, пойдешь в церковь и поставишь свечку, видимо бог тебя хранит, — Это ж надо, прямо в сердце попал, да еще в потемках.

Лета ХХХ года, Август 30 день

Дошли до деревни. Имение!

Блин, ну у нас и государство. Познакомился с тезкой. В одном из налетов татарской банды, Федор отличился, сумел со своим десятком задержать чамбул у переправы до подхода подкрепления, когда пришла подмога, на ногах осталось всего полтора человека, сам десятник да гонец, вернувшийся обратно, остальных кого побило, кто раненый под кустом лежал.

За сие дело, дали ему двести чатей земли и деревеньку в десяток дворов. Мужик чуть ногу потерял, чудом выжил, полгода скакал на костыле, а с него уже требуют, чтоб сам был и еще двоих привел, конно и оружно и все справное должно быть. Ежели не явится сам, на свое место должон холопа прислать. Это пол беды, на десять дворов ни одного бобыля, не будешь же отца семейства на войну отправлять, так ведь даже мужика справного не найдешь, одни старики да бабки.

Одна лошадь, Федору принадлежит, одна корова да два десятка овец. Денег чтоб купить жито на семена, нет…

Федорово подворье чуть получше, чем у остальных, отличие в заборе, он по привычке деревянный поставил. На границе то по-другому нельзя, татрва пришлая, быстро к рукам приберет.

Пока сюда шли, в голове пару раз мелькал вопрос, за каким хреном, на такую ораву, столько продовольствия тащим за собой. А это оказывается Силантий, решил поддержать бывшего подчиненного, и устроил ему босяцкий подгон, почти тонну зерна привез. Две телеги сгрузили в амбар.

Думаю что к завтрему вечеру, все это разойдется по сусекам и захоронкам, устроенным во всяких потаенных местах.

Лагерь поставили в березовой роще, в сотне саженей от деревни. За ней сразу начинается болото, достаточно топкое, пешему пройти почти нельзя, что уж там про конного говорить, с другой стороны прикрывает общаковое поле, порезанное на клочки наделов и само поселение, в котором на подворье хозяина устроен наблюдательный пункт. А мне так не по нраву, как в мешок забрались. Высказал свое фи, Силантию. Он не пожалел десять минут своего времени, отвел за дом и показал на здоровенную кучу плетеных из ивняка полотен, длинной в пару саженей и шириной в одну, сложенных стопками.

— Вот Федь и займись делом. Тезка провожатого даст, тот укажет, где на болоте островок есть, вот до него гать и уложишь. Подойди к Ионе, молвишь — что я велел людишек тебе дать. Ступай. Сроку тебе три дня.

Проводник появился приблизительно через час, мы только — только успели перехватить, что бог послал.

Им оказалась девчушка лет десяти, в сером застиранном сарафане, русые волосы прикрыты белым платком и что меня больше поразило, босиком. В городе, да и в нашей деревне народ всегда ходит в какой ни-будь обувке, сапогах или на худой конец в лаптях, а тут вот так…

— А ты чего босая? Ногу поранишь об камень али об сук какой, болеть же будет.

— Тятя молвил, что вам болото наше показать надобно, а тама мокро, лапотки разваляются сразу, лучше уж босяком иттить.

— Так ты хоть опорки какие намотала бы, тютя матютя.

— А нету, — Сверкнул белозубой улыбкой, весело ответила Дара. Об этом она сообщила с важным видом, добавив, что хоть и полное у неё имя Дарья, да привыкла откликаться на первое, так её дома зовут.

Пришлось лезть в мешок со шматьем, у меня там заготовки для носков лежали, и выделить этой пигалице одну пару. Потому что смотреть на это босоногое чудо, как-то… зябко.

Ночи уже холодные, Ильин день прошел и по поверьям после него купаться уже нельзя, а нам еще завтра поутру в болотной жиже вошкаться, блин.

Аборигену с косичкой видимо все по фиг, ухватила подарок и, краснея от смущения, поблагодарила. Насильно всучил кусок вареной баранины с горбушкой ржаного хлеба и отправил восвояси.

хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Лета ХХХ года, Август 31 день

— Вот отседова и до той кочки, — Грязный палец с обгрызенным ногтем вылез из ноздри, где искал, по всей видимости, золото тамплиеров, и указал нужное направление, — мелко, мне до колен, маненько не достает…

— Э-э. Куда полезла — Остановил я проводницу, придержав за рукав, чадо решило лезть в болото и тащить нас за собой. — Стой здесь и никуда не ходи, мне еще не хватает, чтоб ты в этой болотине утопла.

— Малой, — повернулся к стоящему рядом стрельцу, — Зови сюда народ и пусть херню плетеную, сюда тащат. Отсель гать класть почнем.

Местечко и вправду укромное, густо заросшее кустарником и на берегу небольшой пятачок чистой земли. Метрах в двадцати, плотная стена камыша рогоза с протоптанными аборигенами, даже знаю кем, едва заметными тропинками, насчитал шесть таких ходов. Если верить старожилам, опрошенным вчера вечером, за живой изгородью в паре сотен метров, островок и довольно вместительный. В прошлые годы, можно было дойти, не замочив сапог, но последние года выдались погаными, долго шли дожди, лета были сырым, осени с ненастьем и снежные зимы, привели к тому, что болото стало увеличиваться и перешеек затопило. Прошедший лет пять назад ураган, словно по заказу уложил деревья так, что конному сюда пробраться ни в какую, только пешим, ну, а этим таких сюрпризов можно напихать…