Наследие Мортены - М. Борзых

неприметную трещину, а следом протиснуться среди «крон» леса из сталагмитов. Путь к сердцу напоминал полосу препятствий, которая усложнилась наличием драгоценной ноши.

Последние метры дались тяжело. Тело снежного барса изнемогало от жары и влажности. Голова кружилась от недостатка воздуха. Наконец, ирбис в прыжке пересёк расщелину, выпускающую сплошную струю пара. Задержать дыхание не вышло, и Баар поспешил осторожно опустить свою ношу на камень, прежде чем громогласно расчихаться. Оборот в человеческую ипостась немного поправил ситуацию. Продышавшись, ирбис быстрыми движениями освободил Женю от верхней одежды, оставив лишь бельё. Обняв покрепче и подняв на руки уже не такую холодную, но всё ещё бездыханную девушку, оборотень шагнул в подземное озеро. Кобальтовая гладь приняла в свои объятия без всплеска в абсолютно неестественной тишине. Сердце замерло, знакомясь с нежданными гостями. Капельки воды, срывающиеся с потолка пещеры космической капелью, застыли в воздухе. Ирбис закрыл глаза, теснее прижимая к себе девушку и укачивая её, словно ребёнка.

— Я знаю, что ты слышишь! — внутренне взмолился княжич снежных барсов, — я знаю, что ты само принимаешь решение, кому помочь, а кого оставить без ответа. Помоги ей, прошу! Помоги, как когда-то деду! Помоги!

Повторяя свою просьбу словно мантру, он уже не видел, как на стенах пещеры засветились нежно-сиреневым цветом древние руны, придавая воде лавандовый оттенок. Сердце услышало… Сердце откликнулось.

* * *

Первым ощущением стала нехватка воздуха. Спёртый, сладковатый и приторный запах прелых листьев с добавлением незнакомых специй забивал носоглотку, оседал во рту. Я открыла глаза и попыталась осмотреться. Ну что сказать, мало мне было оборотней, переселения душ и говорящих обелисков, теперь я, похоже, ещё и телепортироваться куда-то умудрилась.

Поздравляю, Женек, ещё недельку продержись в этом дурдоме и уже не удивишься высадке космического десанта из Звёздных Войн. Для полноты ощущений только их не хватало.

Вокруг шумел исполинский лес, но не наш, русский, а вполне себе тропический. Высоченные лохматые пальмы, обвитые гирляндами лиан, закрывали солнце. В царящем полумраке едва угадывались кусты остролистого подлеска и бурый ковёр опавшей прелой листвы. На расшатанных нервах виртуозно играла какофония из незнакомых звуков, среди которых угадывались крики птиц, шорохи ползучих гадов и назойливое жужжание насекомых. Но превалировал над всем этим разнообразием отдалённый грохот воды. Кажется, неподалёку шумел водопад. Это уже хорошо. Без еды человек может продержаться дней десять, а вот без воды значительно меньше. Опять же водопад — это река, а где река, там и люди. Хочу ли я с ними встретиться — тот ещё вопрос, но если от этого будет зависеть моя выживаемость, то тут уж будет не до жиру.

Я осмотрелась. Зашибись. Это же надо было здесь оказаться даже не в комбинезоне, а в одном белье. Чёрный гипюр практически ничего не скрывал. Ну, кто же знал, что мне в таком виде придётся разгуливать по джунглям. С другой стороны, это лучше, чем гулять совсем нагишом. Ориентируясь на слух, я направилась в сторону водопада. Лиственный ковёр мягко пружинил под ногами, лучи солнца изредка пробивались сквозь густые кроны световыми столбами, в которых можно было рассмотреть гнус, сбившийся в стайки.

Как ни странно, но меня не кусали, а может, я пока этого просто не заметила.

— Рогнеда? — позвала я княжну без всякой надежды. Ответом мне была тишина. Появлялась и пропадала из эфира Рогнеда по собственному расписанию вне зависимости от обстоятельств. Вот уж чья помощь мне сейчас бы точно не помешала, но чего нет, того нет.

Шум воды раздавался всё ближе, дышать стало легче. Осторожно отклонив особо пушистую ветвь незнакомой растительности, я оказалась на берегу реки. Огромные валуны, некогда отвалившиеся от скальных порогов водопада, образовали нечто среднее между заводью и бассейном. Кристально чистая вода манила, обещая избавление от жары и духоты.

Единственное, что удерживало меня от безрассудного желания прыгнуть с разбега в импровизированный природный бассейн, — незнание, водятся ли здесь крокодилы или пираньи. Я с сожалением окинула взглядом манящий свежестью водоём и уселась на ближайший плоский камень у основания водопада. Водяная взвесь не успевала оседать на теле, испаряясь под лучами палящего солнца.

В голове бродили ленивые мысли.

Тропики. Высоченные пальмы. Бескрайняя синева. Водопад. Одиночество. Свобода. А в прошлый раз ещё был барьер, да и водопад стал пониже. Но место однозначно знакомое, вот только откуда?

Смутную, едва начавшую формироваться мысль спугнул нарочито громкий хруст сухой ветки за спиной. Я дёрнулась, интуитивно смещаясь на дальний край валуна, готовая при любой угрозе сорваться с низкого старта в лес или рыбкой нырнуть в воду.

На меня несколько озадаченно смотрела огромная пантера. Киса размерами явно превосходила Баабыра в звериной ипостаси, а тот был под три метра в холке. Мы замерли друг напротив друга, не решаясь пошевелиться. Я боялась спровоцировать дикое животное, в глазах которого светился интеллект вполне себе адекватного взрослого человека. О чём думала киса, я понятия не имела. Ситуация патовая, не знаю, откуда что взялось, но я, не задумываясь, выдала цитату из «Маугли»:

— Мы с тобой одной крови — ты и я!

«Ну а что, терять мне собственно уже нечего», — пронеслась шальная мысль.

Пантера совершенно по-человечески вздёрнула бровь в немом изумлении и абсолютно бесшумным шагом двинулась к облюбованному мной валуну. Я замерла, безуспешно изображая памятник само́й себе. Мышцы подрагивали от напряжения, несмотря на близость водопада, по спине предательски струился холодный пот. Однако следующего развития событий я уж точно не ожидала.

Стоило пантере ступить на нагретый солнцем камень, как очертания громадной кошки потеряли чёткость, растаяв в зыбком мареве.

— Ох, ты ж, мама дорогая! — вырвалось у меня с восхищением. — Африканская боярыня! Чистый шоколад!

У мелькнувшей в мозгу ассоциации было несколько оснований. Стать! Русские художники изображали наших боярынь ни разу ни худосочными, в кокошниках и с обилием украшений. Так и здесь предо мной предстала темнокожая статная женщина ростом под два метра в полупрозрачной тоге на манер римской и аутентичном, как у египетских фараонов, подобии кокошника, надетом поверх гривы из заплетённых косичек. Особое внимание привлекали серебристые чеканные украшения на груди и фигурные элементы на лифе платья.

Незнакомку нельзя было назвать красивой по современным стандартам, однако кобальтово-чёрная кожа, раскосые кошачьи глаза, широкий плоский нос и полные губы невольно приковывали взгляд. Внешность непривычная, я бы даже сказала инородная. Заметив мой интерес, она криво улыбнулась лишь одной половиной лица, обнажая удлинённые хищные клыки, и медленно опустилась на камень, повторив в точности мою позу до испуганного демарша.