К строевой - годен! - Михаил Серегин

– Это больно круто, – Агап поспешил отговорить лейтенанта. – Вони будет.

– У меня приказ, – Юра чуточку повеселел. – Приказы надлежит выполнять и строго в срок, – лейтенант наклонил голову. – Без одной минуты семь. Время идет. Петрушевский!

Петрусь не очень-то прислушивался к разговору. Он так с этим двигателем с «ЗИЛа» наколупался, что ему ничего не надо было, кроме жрачки и отбоя. Женщину никто бы и не предложил. Не то место и не то время. Он расстегнул китель, снял сапоги и лег на одеяло.

– Петрушевский!

– Я, – вяло ответил ефрейтор.

– Чтобы через полчаса «шишига» была у казармы под парами.

– Я сегодня целый день...

Агапов не дал ему договорить:

– Бегом, проститутка.

Как быстро может забывать про усталость человек! Через десять секунд водитель испарился.

– Батраков!

– Я, товарищ лейтенант.

– В двадцать ноль-ноль вы вместе с Резинкиным и Валетовым сидите в «шишиге» на въезде в Чернодырье. Выезжать не через КПП ума хватит?

– А что такое?

– Приказ ясен?! – Лейтенант слишком уж нервно рявкнул, но это подействовало.

– Так точно.

– Мы с Агаповым в поселок. Простаков с нами.

«Гулливер» медленно раздевался, а потому не успел еще прилечь перед ужином. Ему было обидно, что свидание с подушкой откладывается, но он привык покорно сносить повороты по службе и стал снова медленно одеваться.

– Ты! – крикнул Агап. – Быстрее, слонопотам.

– Игорь, переодевайся в гражданку.

– Хорошо.

– На него мы найдем чего-нибудь?

– Забота, мухой во вторую роту, проси Казаряна. – Гриша сорвался на скорости, только лишь пламя из зада не вырвалось.

Трое парней вошли в поселок. Было еще светло. Целью их путешествия был уже практически достроенный новый пятиэтажный, двухподъездный дом для семей офицеров. Сейчас в нем полным ходом шла внутренняя отделка. Хотели успеть к первому сентября.

Мудрецкий зашел к себе в общагу, переоделся, взял деньги. После чего ломанулся в магазин и на свои кровные купил пять бутылок хорошей водки, колбасы, две банки сардин, белого хлеба. В галантерее толстой цепочки из желтого металла не нашлось, пришлось купить кучу тоненьких.

Когда цепи надели на шею Простакова, Агапов отошел на пару шагов.

– Никогда не снимай их, и будешь богат.

– То, что надо, – согласился Мудрецкий, разглядывая мясистую пачку, оформленную бижутерией. – Ну-ка, улыбнись, – попросил Юра.

Простаков показал ровный ряд абсолютно здоровых зубов.

– Красавец, делай так один раз в минуту.

– Пусть еще хрипит, вот так, – Игорь прочистил горло.

– Я понял, – заулыбался Простаков.

Когда старший прапорщик Беляев три года назад ушел на пенсию и уговорил свою жену не переезжать в Самару, все, кто знал Беляевых, подумали, что глава семьи устал кататься по службе с места на место. Жили они в доме, который оставила им в наследство старая, безнадежно больная бабка, за которой они добросовестно ухаживали целый год. Дом был так себе, но к нему шел участок в двадцать пять соток. Надо ли говорить, что сам Беляев с его-то связями никогда его своими руками не перекапывал.

Когда он устроился сторожем на начавшуюся стройку, жена покрутила пальцем у виска, но время шло и вскоре у их дома появились кирпичные стены, пристройка из двух просторных комнат и кролики, сдавая которых в самарские рестораны семья жила безбедно.

Беляев доблестно продолжал сторожить, время от времени, но не реже раза в неделю, организовывая песок, цемент, кирпич офицерскому составу, понятно, не за спасибо.

Когда к нему в вагончик, стоящий посреди стройплощадки, около восьми постучали, он не удивился.

На пороге стояли трое парней. Все были выше его. Один был интеллигентного вида в строгом костюме и галстуке, другой, в спортивном костюме с картофелеобразным носом, сошел бы за водителя, третий, весь в цепях, ростом под два метра, стоял позади остальных.

– Привет, – небрежно бросил Мудрецкий. – Ты сторож?

– Я, – продолжая разглядывать гостей, признался бывший прапорщик.

– Дело есть, – Простаков оскалился, а затем похрюкал в первый раз.

– Заходите, – пригласил Беляев. В голове у него стали возникать воздушные замки, один другого великолепнее. Этот в костюме явно с баблом. Вопрос лишь в том, сможет он ему угодить или нет.

Вошли в обшарпанную комнатку, водитель и телохранитель с пакетом, набитым бутылками и жратвой, сели на койку, которую Беляев в спешке заправил, а шеф расположился напротив сторожа за столом. Стеклотара ласково звякнула. Беляев стал теплым и пушистым, как сибирская кошечка.

– Знаю, отделка идет, – начал Мудрецкий.

– Да, уже месяц, – быстро согласился Беляев, вытягивая вперед хитрющую морду и пытаясь унюхать запах денег, который должен был источать Мудрецкий.

– Надо немного цемента, кирпича, песочка.

– Сколько? – выдохнул Беляев. Ему не хотелось услышать фразу «пару тонн». Он просто не сможет отказать. А это очень уж заметно. Бригадир начнет бычиться, даже если с ним поделиться.

– Нужна кафельная плитка.

– Сколько?

– Сколько не жалко.

Беляев задумался.

– Квадратов десять я найду, – в этот момент Простаков хрюкнул. Беляев дернулся, – ну, пятнадцать. А плиты, плиты не нужны? Семиметровые.

– Нет. Возьму пятнадцать. Что стоит плитка?

– Тридцать баксов метр.

– А не круто?

– Пошли на склад, покажу, – прошептал Беляев. Глаза его горели огнем.

Когда выходили из вагончика, лейтенант зашептал на ухо Агапову:

– Через час жду вас здесь с пацанами на «шишиге». И чтобы тихо.

Они прошли к соседнему вагончику, окна которого были заблокированы решеткой. Открыв массивную, обитую железом дверь, прапорщик-сторож первым вошел внутрь.

У Юры сразу же перед глазами встал склад стройматериалов, где он калымил по ночам, отрываясь от научной работы. Взглянув на аккуратную упаковку, он взял из рук Беляева образец.

Плиточка была голубенькая с розовеньким узорчиком по краям.

– Немецкая, – произнес Мудрецкий.

– Вы разбираетесь! – с притворным восхищением воскликнул сторож.

– Нет, понял по упаковке. И затирка есть?

– Есть, конечно.

– Смотрю, и сантехника у вас.

– Это не могу, никак не могу. Спецзаказ. Голову оторвут, если пропадет.

– Хорошо. Я послал быстрого оленя за деньгами. Не думал, что так дорого, он сейчас машину подгонит.

– Какая у вас?

– О-о-о, – Юра положил плитку и манерно потер пальчиками, скатывая грязинки, – увидите. Большая, зеленая, прямо как военная.

– Я вот двадцать пять лет служил.

– Может, пока он ходит... – Мудрецкий небрежно махнул рукой Простакову, тот показал зубы и хрюкнул, подавая пакет. – Кристалловская, подарочная, не откажите.

Слюна едва не вывалилась изо рта Беляева.

– Если только по чуть-чуть. И... – в предвкушении водочки сторож стал потихоньку дрыгать ногою, словно приплясывая. – Мне надо здесь все закрыть.

– Конечно-конечно.

Ровно в половине девятого Агапов с бригадой вывалились из «шишиги». Их никто не встречал, но у сторожа в вагончике горел свет.

Игорь подошел к двери. Она легко поддалась, и он вошел в крепко прокуренное помещение.

Увидев Агапова, Мудрецкий поднял от рюмки голову.

– Игорек, – промычал Простаков, – садись с нами.

– Заткнись, пацан, – оборвал его лейтенант, заботливо оглядывая лежащего на коечке укушавшегося сторожа. – Он теперь будет баиньки долго-долго, – лейтенант хихикнул и перешел на шепот: – В о-о-щем, так, дембель, вот ключи, – связка полетела через стол и упала в углу комнатки. Точно бросить Юра был не в состоянии. – Абсолютно все из соседнего вагончика в машину, с цементом и песком сами разберетесь. Лучше больше, чем меньше.

– Зачем из вагончика-то все? – недоумевал Агапов.

– Версаль делать будем, и помните, товарищ солдат второго года службы, это приказ.

Агапов исчез, и, как только это случилось, лейтенант отключился и полетел вниз со стула.

Простаков дернулся, но подхватить не успел, зато стол с остатками выпивки и еды был опрокинут.

– Эх, слабы вы на выпивку, товарищ лейтенант, – бурчал «гулливер», вытаскивая командира на улицу и закидывая его на плечо. – Ну, посидели чуток, поговорили. И дурная же у вас эта идея была, будто сторож этот меня перепьет. Он уже после первой бутылочки хороший был. Почто же человека-то так мучить, издеваться над его слабым организмом, водружая на него непосильную программу?

Мудрецкого сразу после отбоя растолкал Батраков.

– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант. Надо бы с мотострелками разрулить, чтоб туалетом не пользовались.

– Щас, – шатаясь, Мудрецкий выплыл из кубрика и вошел в дверь, что была напротив.

В каптерке третьей роты Кобзев с Паркиным азартно резались в карты.

– Привет, мужики. В общем, так. На этаже до завтрашнего вечера не гадить. Сортир закрыт на ремонт.