Дни боевые - Павел Кузнецов

- Ну ладно, садись, моряк, рядом со мной! - сказал я. - Сейчас мы тебя мигом доставим.

В штабе у нас не было сведений о ходе боя дивизии Розанова за истекший день. То ли его части дерутся за Сорокинo, то ли они обошли сорокинскии опорный пункт с запада и с востока и проникли в глубь обороны, то ли застряли в первых траншеях - из штаба дивизии Розанова нам ничего толком сообщить не смогли.

Управление войсками у Розанова было организовано очень плохо. Подразделения и части перемешивались, проложенная наскоро связь поминутно рвалась, глубокий снег и болота мешали подвозу боеприпасов, выносу и эвакуации раненых.

В значительной степени это были результаты поспешного и неорганизованного ввода в бой.

Весь второй день наступления наша дивизия вела напряженную борьбу за вторую вражескую траншею. Мы несколько раз занимали ее, и несколько раз противник выбивал нас оттуда ожесточенными контратаками. Сопротивление гитлеровцев нарастало.

К концу дня наша пехота окончательно выдохлась; артиллерия, израсходовав свои небольшие запасы, замолчала.

Находившаяся справа от нас дивизия наступления не вела, а у Розанова дела обстояли хуже, чем у нас. За ночь там навели порядок, но силы дивизии были уже подорваны, материальные средства израсходованы, и новый день успеха не принес. Бой, как и у нас, замер в первых траншеях.

Продолжало греметь только левее, в направлении главного удара армии, но и там бой шел с гораздо меньшим, чем вчера, напряжением. По всем данным, и второе наступление, не получив достаточного развития, начинало затухать.

Этот день я также провел на своем НП, волновался, переживал, принимал меры, по изменить ничего не мог.

Неудачи раздражали и подавляли морально. Невольно на память приходили бои прошлой зимы. Они тоже не давались легко, но были все-таки более успешны.

"Тогда нам удавались прорывы, почему же они не удаются сейчас, когда опыта у нас стало больше? - спрашивал я сам себя. - В прошлую зиму во многих боях удачно применялась внезапность, мы с успехом использовали огонь орудий прямой наводки. Почему же ничего не получается теперь?"

Отчасти это объяснялось коренными изменениями, происшедшими в обороне противника.

В прошлую зиму гитлеровцы не имели сплошной линии обороны. Она состояла из отдельных опорных пунктов, главным образом населенных пунктов, далеко отстоявших друг от друга и связанных между собой только слабой огневой системой. Опорные пункты легко можно было изолировать один от другого и захватывать по очереди. Именно так были взяты Калинцы, Любецкое, Веретейка, Лялино, Горбы.

Теперь же все изменилось: образовался сплошной фронт с непрерывными траншеями и ходами сообщения, которые связывали опорные пункты и делали их более устойчивыми.

Для прорыва более совершенной обороны противника требовалось увеличить число орудий, танков, самолетов, чтобы создать значительное превосходство в силах. А мы не имели этого превосходства. Артиллерийский и минометный огонь врага не уступал нашему, а иногда и превосходил его.

Танков и авиации у нас почти не было. Одна рота танков на дивизию при неподавленном огне противника - это капля в море. Один - два вылета звена штурмовиков в полосе дивизии - тоже больше демонстрация, чем реальная помощь.

Ну, а внезапность?

И о ней не могло быть речи, ведь мы вот уже второй месяц топтались на месте.

Хотелось сделать какую-нибудь перегруппировку, придумать что-то новое, особое, но в масштабе одной дивизии ничего не придумывалось. Все силы у меня были вытянуты в ниточку, резервы отсутствовали.

А тут еще начинала портиться погода. Подул ветер, повалил снег. Буран продолжался несколько дней, и активные боевые действия прекратились. Таким образом, и эта наступательная операция не получила развития. Нигде, даже на направлении главного удара, прорвать "коридор" не удалось.

На четвертый день, когда пурга немного утихла, меня вызвали к командующему армией. Теперь это был уже генерал Курочкин.

Подводились итоги. Каждый командир дивизии докладывал обстановку и отчитывался в своих действиях. В недалеком будущем предстояло начинать все снова.

Вскоре после совещания дивизия Розанова была выведена из боя для приведения в порядок. Свой участок перед Сорокином она передала нам.

* * *

Прошло два месяца, как войска фронта начали наступательные бои у стен "рамушевского коридора", стараясь прорвать их.

Однако цель наступления не была достигнута ни северной, ни южной ударными группами. Стены "коридора" не только не рушились под нашими ударами, а, казалось, становились еще прочнее. Все вмятины и небольшие пробоины, которые нам удавалось сделать, быстро затягивались. Гитлеровское командование усилило "коридор" еще четырьмя дивизиями, сняв их из-за Ловати и из-под Демянска.

Но вот пришел февраль 1943 года, и на нашем фронте повеяло свежим ветром.

Ставка Верховного Главнокомандования приступила к подготовке крупной наступательной операции, с тем чтобы в кратчайший срок покончить со всей демянской группировкой. Фронт значительно усиливался войсками, артиллерией, танками. Для развития успеха операции Ставка создавала из своих резервов крупную оперативную группу войск в составе общевойскового и танкового объединений и сосредоточивала ее южнее "рамушевского коридора".

К середине февраля на демянском плацдарме оборонялось пятнадцать дивизий 16-й немецко-фашистской армии. Против них были развернуты пять общевойсковых армий Северо-Западного фронта.

По плану командующего фронтом Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко в февральской операции должны были участвовать 27-я и 1-я ударная армии, которым предстояло сходящимися ударами перерезать "рамушевский коридор" у его западного выхода, а затем во взаимодействии с 11, 34 и 53-й армиями уничтожить войска противника внутри "демянского мешка".

Прибывающую из резерва Ставки группу войск под командованием генерал-полковника М. С. Хозина, в состав которой входили 1-я танковая и 68-я общевойсковая армии, предполагалось ввести в прорыв на участке 1-й ударной армии в направлении на Сольцы, во фланг и тыл 18-й немецкой армии.

Наступление на вспомогательных направлениях, в 11-й и 53-й армиях, планировалось начать на несколько дней раньше.

О подготовке большого наступления заговорил, вернее зашептал, сначала "солдатский вестник". Скрупулезно, по зернышку впитывал он в себя все мельчайшие изменения в обстановке, на все это реагировал и строил свои предположения.

- Новости есть, товарищ полковник! - заглянув ко мне в блиндаж, сообщил командующий артиллерией.

- Какие?

- Звонил Михалевич: в район наших огневых позиций ночью выдвинулась новая артиллерия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});