Восход драконов - Морган Райс

Девушка начала бесконтрольно плакать, свернувшись калачиком на каменном полу, и Кира, чье сердце разрывалось при виде нее, подошла, приобняла ее за плечо, пытаясь успокоить.

«Ш-ш-ш», – сказала Кира, стараясь утешить девушку. Она никогда никого в своей жизни не видела в таком разбитом состоянии. Эта девушка выглядела чрезвычайно напуганной тем, о ком она говорит. У Киры появилось дурное предчувствие относительно того, что ее ждет.

«Расскажи мне», – попросила она. – «О ком ты говоришь? Кто обидел тебя? Губернатор? Кто ты? Что ты здесь делаешь?»

Она увидела синяки на лице девушки, шрамы на ее плече и попыталась не думать о том, что они сделали с этой бедной девочкой. Она терпеливо ждала, пока та перестанет плакать.

«Меня зовут Диердре», – начала девушка. – «Я здесь… Я не знаю. Я думала, что провела здесь лунный цикл, но я потеряла счет времени. Они забрали меня у моей семьи согласно новому закону. Я пыталась сопротивляться и они привезли меня сюда».

Диердре уставилась в пространство, словно заново все переживала.

«Каждый день здесь меня ожидают новые муки», – продолжила она. – «Сначала это был сын, потом отец. Они передают меня как куклу и теперь… Я… ничто».

Она уставилась на Киру с таким напряжением, что напугала ее.

«Сейчас я просто хочу умереть», – умоляла Диердре. – «Пожалуйста, просто помоги мне умереть».

Кира в ужасе посмотрела на нее.

«Не говори этого», – сказала она.

«Однажды я пыталась взять нож и убить себя, но он выскользнул из моих рук и они снова схватили меня. Пожалуйста. Я дам тебе все, что угодно. Убей меня».

Кира в ужасе покачала головой.

«Послушай меня», – сказала она, чувствуя, как в ней поднимается внутренняя сила, новая решимость, когда она увидела состояние Диердре. Это была сила ее отца, сила поколений воинов, проходящая через нее. И более того – это была сила дракона. Сила, о существовании которой она не подозревала до сегодняшнего дня.

Кира схватила Диердре за плечи и заглянула в ее глаза, желая достучаться до нее.

«Ты не умрешь», – уверенно произнесла она. – «И они тебя не обидят. Ты меня понимаешь? Ты будешь жить. Я позабочусь об этом».

Казалось, Диердре успокоилась, черпая силу из силы Киры.

«Что бы они с тобой ни сделали», – продолжала Кира. – «Теперь это в прошлом. Скоро ты будешь свободна, мы будем свободны. Ты начнешь новую жизнь. Мы станем подругами и я буду тебя защищать. Ты доверяешь мне?»

Потрясенная Диердре уставилась на нее. Наконец, она кивнула, успокоившись.

«Но как?» – спросила девушка. – «Ты не понимаешь. Отсюда невозможно сбежать. Ты не понимаешь, что они…»

Они обе вздрогнули, когда распахнулась железная дверь. Кира увидела, что внутрь вошел Лорд Губернатор в окружении полдюжины мужчин. С ними был человек, который был вылитой копией Лорда – с тем же носом картошкой и самодовольным видом, лет тридцати. Должно быть, это его сын. У него была та же усмешка, что и у его отца, тот же высокомерный взгляд.

Они все пересекли подземелье и приблизились к решеткам камеры. Его люди подошли с факелами, освещающими камеру. Кира оглянулась по сторонам в ярком свете и в ужасе впервые увидела помещение, увидела повсюду пятна крови. Она не хотела думать о том, кто еще побывал здесь или о том, что с ними произошло.

«Приведите ее сюда», – приказал Губернатор своим людям.

Дверь камеры открылась, внутрь вошли его люди, которые подняли Киру на ноги, задернув ее руки за спину. Она не в силах была вырваться, как бы ни пыталась. Они подвели ее ближе к Лорду Губернатору и тот окинул ее взглядом с ног до головы как насекомое.

«Разве я тебя не предупреждал?» – тихо спросил он низким и мрачным голосом.

Кира нахмурилась.

«Закон Пандезии позволяет тебе брать незамужних девушек в качестве жен, а не узниц», – вызывающе произнесла она. – «Ты нарушаешь свой собственный закон, удерживая меня здесь».

Лорд Губернатор обменялся взглядами с остальными мужчинами, после чего все они рассмеялись.

«Не волнуйся», – сказал он, сердито глядя на Киру. – «Я сделаю тебя своей женой. Множество раз. И мой сын тоже, и каждый, кого я выберу. И когда мы с тобой покончим, если мы тебя не убьем, тогда я позволю тебе доживать свои дни здесь».

На его лице появилась злобная ухмылка. Было очевидно, что он наслаждается этим.

«Что касается твоего отца и твоих людей», – продолжал Губернатор. – «Я передумал – мы убьем каждого из них. Вскоре от них останутся лишь воспоминания. Нет, боюсь, что это не совсем так: я позабочусь о том, чтобы Волис исчез из учебников истории. Пока мы разговариваем, целая дивизия Пандезианской армии приближается в воротам Волиса, чтобы отомстить за моих людей и разрушить твой форт».

Кира почувствовала, как внутри нее закипает большое негодование. Она отчаянно пыталась призвать свою силу – чем бы она ни была – которая помогла ей на мосту, но, к ее ужасу, у нее ничего не вышло. Кира корчилась и брыкалась, но не смогла вырваться.

«У тебя сильный дух», – сказал Губернатор. – «Это хорошо. Я получу удовольствие, ломая этот дух. Я получу большое удовольствие».

Он повернулся к ней спиной, словно собрался уходить, когда внезапно, без предупреждения, он развернулся и ударил ее со всей силы.

Это был поступок, которого Кира не ожидала, и она почувствовала сильный удар в челюсть, после чего упала на пол рядом с Диердре.

Кира лежала на полу со жгучей болью в челюсти, наблюдая за тем, как они уходят. Когда они все покинули ее камеру, закрыв за собой дверь, Лорд Губернатор остановился у решеток и бросил на нее взгляд.

«Я буду ждать завтрашнего дня, чтобы подвергнуть тебя пыткам», – сказал он, усмехнувшись. – «Я знаю, что мои жертвы страдают сильнее, когда им предоставляют целую ночь для того, чтобы подумать о предстоящих трудностях».

Он издал ужасный смех, довольный собой, после чего развернулся вместе со своими людьми и покинул подземелье. Огромная железная дверь за ними захлопнулась как крышка гроба на ее сердце.

Глава двадцать седьмая

Мерк шел через Уайтвуд на заходе солнца. Его ноги изнывали от боли, его желудок урчал. Он старался сохранить веру в то, что Башня Ур находится где-то там, на горизонте, что, в конце концов, он до нее дойдет. Мерк пытался сконцентрироваться на том, какой будет его новая жизнь, как только он прибудет, на том, что он станет Смотрителем и начнет все сначала.

Но он не мог сфокусироваться. С тех пор как он встретил ту девушку, услышал ее историю, это мучило его. Он хотел прогнать ее из своих мыслей, но как ни старался, не смог этого сделать. Мерк был так уверен в том, что он ушел от жизни, полной насилия. Если он вернется к ней и поможет убить тех мужчин, когда же убийствам придет конец? Не последует ли другая работа, другое дело сразу же за этим?

Мерк продолжал идти, тыча землю своим посохом, в то время как листья хрустели под его ногами. Он был в ярости. Почему он должен был столкнуться с той девушкой? Этот лес был огромным, почему они просто не могли пройти мимо друг друга? Почему жизнь всегда считает нужным подбрасывать ему нечто подобное? Это было выше его понимания.

Мерк ненавидел тяжелые решения и ненавидел колебания. Всю свою жизнь он всегда был уверен во всем, он всегда считал это одной из своих сильных сторон. Мерк всегда знал, кто он. Но сейчас он не был так уверен. Сейчас он колебался.

Он проклинал богов, которые устроили ему встречу с той девушкой. Почему вообще люди не могут сами о себе позаботиться? Почему они всегда нуждаются в нем? Если она и ее семья не с состоянии защитить себя, тогда почему они вообще заслуживают того, чтобы жить? Если он спасет их, не придет ли рано или поздно другой хищник, чтобы убить их?

Нет. Он не может спасти их. Им это не поможет. Люди должны научиться защищать себя.

Тем не менее, возможно, существует какая-то причина, по которой она попалась ему на глаза. Может быть, это его испытание.

Мерк поднял глаза к небу, глядя на тонкую полосу заката на горизонте, едва заметную через Уайтвуд, удивившись своей новой вере.

Испытание.

Это было сильное слово, сильная идея, которая ему не нравилась. Мерк не любил того, чего не понимал, что не мог контролировать, а подвергаться испытанию особенно. Он продолжал идти, пронзая листья своим посохом. Мерку казалось, словно его тщательно выстроенный мир рушится вокруг него. Прежде его жизнь была простой. Теперь же она напоминала дискомфортное состояние допроса. Он вышел из черно-белого мира в мир, наполненный оттенками серого, и его охватила неуверенность. Мерк не понимал, кем становится, и это тревожило его больше всего.

Мерк перешел холм, шурша листьями под ногами, тяжело дыша, но не от напряжения. Добравшись до вершины, он остановился и оглянулся по сторонам. Впервые с того момента, как он отправился в это путешествие, он ощутил луч надежды. Он едва верил тому, что видел.