Блондинка и брюнетка в поисках приключений - Маша Царева

Ей совершенно не шло открытое платье – спина Оли была чересчур костлява. Ее тощие плечики истерично подрагивали. Мне стало ее жалко. Я вспомнила, что Татьяна, Люба и Наташа рассказывали мне о том, что подобные ситуации здесь случаются. Неужели передо мной настоящая жертва нелегального публичного дома? И если так – то что же мне с нею теперь делать?

– Можешь подождать здесь? Я вернусь в клуб и позову свою подругу, – сказала я, – вместе мы подумаем, как поступить.

– Нет, – завизжала Оля, – только не оставляй меня одну!!!

Я растерялась, но положение спасла Мира, которая, смущенная моим долгим отсутствием, отправилась на поиски и вот теперь, пошатываясь, выплыла из клуба. В ее руках была полупустая бутыль виски. Я восхищенно присвистнула – вряд ли Мира стала бы раскошеливаться на такой дорогой напиток, а это значит, что она либо сумела выпросить виски в подарок, либо просто ловко сперла бутыль из бара.

– Я напилась! – гаркнула она. – Какого черта ты бросила меня в одном помещении с парой десятков юнцов! Которым все равно нет до меня никакого дела… Никому нет до меня дела… А мне есть дело только до… Да пошел он! Пошел он! – выкрикнула она в равнодушное южное небо.

Оля испуганно отступила в тень акации и затравленно оглянулась по сторонам. Я подбежала к Мире и схватила ее за руку.

– Что с тобой? – удивилась она. – Ты бледная как смерть.

– Да тут такое случилось!.. Но давай я для начала познакомлю тебя с Олей.

МИРА

Я всегда любила кино со справедливым финалом. Где «хорошие» в конце концов побеждают и наказывают «плохих», спасая друг друга и рискуя собственными жизнями. Конечно же, во время просмотра таких фильмов я, как любой нормальный человек, ассоциировала себя с «хорошими». Но вот чтобы в реальной жизни мне пришлось подставлять свое тело под пули, благородно загораживая собою толпу, или пробираться в какую-нибудь секретную лабораторию в целях уничтожения особо опасного для человечества вируса – этого я как-то представить себе не могла.

А тут такое…

Рыдающая босоногая девчонка в порванном платье затравленно смотрит на нас и говорит, что только мы можем ей помочь.

Решив, что первая помощь в подобной ситуации заключается в организации срочной выпивки, я с радостью налила девице полстакана виски. Однако когда она махом опорожнила тару, выяснилось, что сама она подразумевает под помощью нечто другое. Оказывается, мы должны были спасти из нелегального публичного дома каких-то Галю и Юлю, которым в противном случае уже не встретить рассвет живыми.

– Я убежала, – рыдала девица, представившаяся Олей, – а они не смогли… Просто не хватило сил… И теперь все поймут, что это они мне помогли… Их изобьют до смерти…

Мы с Настасьей растерянно переглянулись.

– Кажется, в таких случаях надо разыскать русского консула? – неуверенно предположила я.

– Нет времени, – зашлась в рыданиях Оля, – русский консул далеко, а публичный дом в двух шагах. Мы не успеем добраться. Если Галька и Юлька погибнут, я себе этого не прощу-у-уу!!! Это же я все придумала… Приехать в Турцию… Заработать денег… Посмотреть, как люди живут… Мы думали, что будем танцевать… Брали специально уроки танца живота… дуры… Как я буду смотреть в глаза их родителям?!

Да уж, ситуация непростая. Оля требовала, чтобы мы втроем вернулись в публичный дом и помогли убежать ее подругам. На нее не действовали ни мои резонные замечания о том, то неплохо было бы сообщить обо всем в полицию, ни Настины ласковые бессмысленные уговоры.

– Ты понимаешь, что мы – три безоружные девушки? – разнервничавшись, я запустила бутыль с остатками виски через плечо. Та разбилась, ударившись о выложенную булыжниками мостовую.

– Вам поверят, – как заведенная повторяла Оля, – вы же туристки, с документами, приехали сюда легально. С вами ничего не сделают, потому что если вы исчезнете, то вас будут искать. А нас – нет.

По моему позвоночнику пробежал колкий мячик ледяной шаровой молнии. Мне казалось, что мы – все втроем – вдруг оказались вписанными в сценарий бездарного шпионского кино, центральной сценой которого является драка вооруженной зонтиком дамы с бандой отморозков.

Во что я все время ввязываюсь? Сначала эта нелепая история в Эдинбурге, которая в принципе могла произойти с кем угодно, только не со мной, отъявленным циником. Теперь вот этот пошлый бульварный сюжетец.

– Бред, бред, какой бред, – чтобы успокоить танцующие вальс мысли, я схватилась ладонями за виски, – ты и правда предлагаешь нам отправиться в бордель и помочь сбежать твоим подругам? Девочка, неужели ты не понимаешь, что это невозможно?

– Я так и знала, – цыплячьи плечики босоногой жертвы восточной похотливости поникли, – придется мне вернуться одной. Лучше я пропаду там вместе с ними, чем вернусь домой одна. Тем более что у меня все равно нет паспорта, чтобы вылететь из страны.

– Постой, – Настасья схватила ее за локоть, и ее выражение лица мне не понравилось. Именно такие лица – вдохновенные, непримиримые и решительные – были у рисованных пионеров-героев из хрестоматий для младших классов, – я пойду с тобой.

– Настя! – взмолилась я. – Оставь ее! Пусть идет, а мы пока разыщем полицейскую машину. Так мы поможем ей скорее.

Пухлые губы моей подруги подобрались и сжались в ниточку. Тощая проститутка по имени Оля плаксиво смотрела на нее снизу вверх. Мне хотелось пристукнуть ее за то, что она смеет надеяться на компетентность дурочки Настасьи и тем самым внушает моей наивной подружке чувство ответственности.

– Если хочешь, Мира, ты можешь остаться. А я помогу Оле. Думаю, мне ничего не грозит. Она права, я нахожусь в стране легально, под защитой закона. Они побоятся со мною связываться. – Она гордо передернула измученными диетой плечиками.

Настасья, в горячей крови которой гуляет неразбавленный юношеский максимализм… Это же надо, быть такой в двадцать восемь лет!

А я…

Нет, я не благородна и не отважна. Я была достаточно взросла и недостаточно романтична, чтобы усвоить циничную аксиому: страх – это просто разновидность чувства самосохранения. Нет ничего стыдного в том, что я боюсь. И если бы острота моей реальности не была притуплена изрядным количеством выпитого спиртного, я бы, честное слово, осталась на безопасной набережной, под пальмами.

Но удаляющаяся спина Настасьи, прямая, как гитарная струна, и скрючившийся силуэт несчастной Оли, которая семенила рядом и боялась отстать от своей спасительницы хоть на шаг… Все это было выше моих сил.

И я крикнула:

– Подождите!

* * *

Ольга ориентировалась в крошечном курортном городке, как волчица в родном лесу. И откуда только у нее силы взялись – мы с Настасьей едва за нею поспевали. Она уверенно вела нас мимо праздной роскоши отелей, похожих на гигантские выброшенные на берег корабли, мимо галдящих на всех возможных языках ресторанов, мимо приветливо распахнутых сувенирных лавчонок. Мы шли в самое сердце города, в малолюдные трущобы, которые не представляли никакого интереса для туристов. С каждым пройденным метром нам попадалось все меньше публичных заведений, все меньше уличных фонарей. Мне было не по себе, и я старалась держаться поближе к Настасье. Я знала, что она чувствует то же самое – она крепко держала меня за руку, и ладонь ее была влажной от пота.