Петербургские истории (СИ) - Праздникова Валерия Сергеевна

— Это да, это хорошо, — он кивнул, — ну, благодарствую за беседу, хозяюшка, еще увидимся.

И тихонько скользнул вниз. Я набрала воды, вернулась в дом.

— Ты где столько гуляла? — бабушка немного сердилась, — я уже думала идти выручать.

— Я с колодезным духом общалась, — поставила полное ведро на скамеечку, вытерла тряпкой руки, — в прошлый раз не показывался, а на этот — вылез. Бульком его зовут.

И пересказала беседу. Бабушка успокоилась, подобрела. Пока рассказывала, успела поставить чайник и сковородку под ужин.

— Значит, клад нас признал? — ба сумела вычленить из рассказа важное, — это хорошо. Я думаю, сегодня после ужина можно будет попробовать аккуратно разведать в подвале, что и как. Я специально дома посмотрела способы открытия кладов без порчи стенки, иначе нам с тобой не справиться: обычным инструментом и подвал разрушим, и домик повредим. А обратно замаскировать у нас с тобой ни сил, ни умений не хватит. Так что, попробуем одну ухватку… ее твой троюродный прадед Антонио Джордано использовал, когда в лихие годы в чужих краях клады искал.

— Это какой еще прадедушка? Ты раньше не рассказывала, и в дневниках он не упоминался.

— Он — бастард твоего пра-пра-пра-пра-прадеда, Ипполито, — бабушка загибала пальцы на каждом «пра», чтобы не запутаться, — от одной маркитантки, из цыган. Сына он признал, выделил в младшую ветвь, поэтому считается троюродным. Фамилию дал другую, чтобы люди зря не спрашивали. Дар, правда, толи из-за внебрачной связи, толи из-за цыганской крови матери, преобразовался у парня в нечто, совершенно отличное от нашего. Тони пошел в моряки, но больше не по морям плавал, а всякие редкости и сокровища искал. Правда, все к нам, в род привозил, особенно, если находки к магии относились. Ну, и коммерческая жилка у него была — дай бог иным евреям. Чтобы дар на сторону не ушел, Ипполито его на одной из младших племянниц женил, родство это дозволяло. Когда Антонио вышел в отставку, все свои карты и руттеры[61], все бортовые журналы и дневники домой привез. Ты до них не добралась, потому что и остального тебе читать лет на десять лежит. Да и я сама их в юности только наискось проглядывала, все руки не доходили. Только вот сейчас вспомнила, что прадедушка Ипполито об этом упоминал, и разыскала.

— Это да, — я вздохнула, — очень уж много всего читать, да и, ведь не просто надо читать, надо разобраться, что к чему. А это вдвое больше времени занимает.

— В каждом роду свои архивы волей-неволей собираются, — бабушка помогла мне приготовить ужин, — ничего не поделаешь. Салат будем маслом заправлять?

— Да, конечно. Сметаны немного, только на борщ.

— Она уже какая-то, на грани, — бабушка заглянула в баночку.

— Пока нормальная, я проверила. Если испортится, оладушков напеку. Муку, соду и яйца мы привезли.

— Хорошо.

Мы поужинали. Бабушка молча ела, о чем-то размышляя. Я решила не мешать. Потом отправилась мыть посуду к колодцу, используя остаток солнечного света и кипятка из чайника. Стоило мне приступить к делу, из колодца вылез Бульк.

— По здорову, хозяюшка, — он уселся, свесив ноги наружу.

— Здравствуй, Бульк.

— Что-то быстро вы сегодня повечерили.

— Бабушка решила сегодня после ужина один ритуал провести, вот я и тороплюсь. Неохота по темноте и с усталости потом возиться.

— Понимаю, — колодезный покивал, — это дело такое.

— Бульк, — тут мне в голову пришла одна свежая и здравая мысль, — а вы с Пушей тут одни обитаете?

— С чего бы это?.. Нет, конечно.

— А кто еще тут живет?

— Овинный, Сенка, в сарае обитает, — Бульк пожал плечами, — ума не приложу, чего не показался, когда ты там хозяйничала. Дрыхнет, наверно, лежебока. Дворовой есть еще. Он у нас на диво тихий, издалека только смотрит. Есть дикие земляные, да древесные. Тут неподалеку ручеек течет, за забором, там русалки и водяные обитают. Вроде не злые, но озоровать могут от скуки. Пойдешь туда гулять — учти.

— Учту, — я кивнула, — благодарствую.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ах, да! Тут еще кое-какая нечисть обитает, но не на вашей земле, а неподалеку. Земляные рассказывали.

— Что за нечисть?

— Они людьми выглядят, но не люди. Кто точно — не знаю, не скажу. Мы, духи, просто суть чуем. Живут дальше по улице, почти в конце. Ведут себя тихо, видать, понимают, что возле дома не мусорят.

— Вот как?.. — я подумала, — ладно, бабушке скажу, она разберется, кто такие. А что тут не хулиганят — так это хорошо.

Вернулась с чистой посудой. Бабушка разбирала привезенные ритуальные предметы, откладывая те, что сейчас понадобятся: большую серебряную лупу, покрытую странными символами и рунами, толстые свечи из чистого пчелиного воска, бутылочку заговоренной воды и маленькую статуэтку Портунуса[62] из настоящего каррарского мрамора. Ее, как я уже знала, привез из Италии первый из переселившихся в Россию предков.

— Ба, я сейчас разговаривала с Бульком, — и я пересказала ей все про местную нечисть.

— Значит, говоришь, похожи на людей, но не люди? — бабушка задумалась, — хорошо, будем начеку. Хотя, уж больно описание расплывчатое. Может оказаться кто угодно.

— А наша защита на участке выдержит?

— Да, должна. Пока сдержит атаку малого духа и низшего демона, но если мы будем регулярно проводить ритуалы, то со временем убережет даже от Дикой Охоты. Хорошо, что ворота не у самой дороги, нам сейчас лучшая защита — незаметность. Ну, что, пошли? Самое время для такой ворожбы. Пуша я предупредила, вмешиваться не будет.

— Да, бабуль, идем.

Мы прихватили подготовленный инвентарь и спустились в подвал.

— Смотри внимательно, — ба зажгла свечи, расставила их вдоль стен, побрызгала водой и пошла по часовой стрелке, негромко декламируя, — nel nome del dio delle chiavi Portunus, per il potere della famiglia, per il diritto di ereditЮ, mostrati nascosto, appari, nascosto![63]

В руках она держала статуэтку и лупу. Я сидела на верхних ступеньках и внимательно смотрела. Ба прошла стену возле самой лестницы, вбок и вот, напротив, лупа слабо засветилась!

— L'ereditЮ degli antenati, Х tempo che torni nelle mie mani![64]

От линзы прибора поднялся конус слабого света и уперся в стену. В этом месте кирпичи подернулись туманом и стали прозрачными. Я ахнула и зажала себе рот. И потом только наблюдала, как бабушка водит туда-сюда лупой, стараясь как можно лучше рассмотреть, что там. Ну что ж, Зимина не солгала: помещение за глухой стеной было заполнено ящиками и сундуками. Много, много всего!..

Тщательно все рассмотрев, ба плавно отступила назад:

— In nome degli dei, del potere della famiglia, mi nascondo agli occhi e ai pensieri degli altri! Possa essere cosЛ![65]

Лупа и свечи погасли, ритуал закончился. Я сидела на ступеньках лестницы, переводя дух и собирая мысли в кучку. Наконец, успокоилась и выдала дельную мысль:

— Ба, это сколько же лет нам все это реализовывать придется?!.. Десять, не меньше!

— Нет, пожалуй, поменьше, — бабушка тоже перевела дух и расслабилась, — Думаю, пару-тройку лет, если правильно взяться. Вот только, а надо ли это делать?

— В смысле? — я собрала предметы и начала подниматься наверх.

— На нынешние цены — деньги колоссальные. Куда они тебе? Что ты с ними будешь делать?

— Э-э… — я задумалась. А, правда, что?..

— Это не говоря еще о том, что нахождение клада — всегда сенсация. А что такое сенсация?

— Слава, популярность, — не задумываясь, ответила.

— А еще — огласка, куча примазывающихся по случаю и просто так, внимание властей, налоговой и криминала.

— А как же Димон?

— А что Димон?.. Он нам не родня. Да, мы его спасли, да и дед его покойный был моим знакомцем. Ну и что?.. Даже если сам не заинтересуется, от коллег, — бабушка изобразила пальцами кавычки, — может и не спасти.