Меч Ронина - Диана Удовиченко

У Сенкевича закружилась голова от этих стремительных перевоплощений. Словно угадав его мысли, Мусаси вернулся к привычному облику и молча уставился на собеседника.

– Кто вы? – спросил Сенкевич.

– Смотря что брать за точку отсчета, – улыбнулся Миямото. – Если хочешь знать, кем я был рожден, – то царь Соломон. Если же считать каждую прожитую мною жизнь, то я – все те, кого ты видел, и еще многие другие. Все они – я, а я – они.

Объяснение было странным. Откровенно говоря, мутноватым. Сенкевич ничего не понял.

– Я спросил, что вы за сущность. Ведь не человек?

– Человек, – не согласился Мусаси. – Но опять же, смотря что считать признаками человека. Биологически я самый обычный гомо сапиенс.

Сенкевич не успел заметить, когда мечник перешел на русский язык двадцать первого века.

– Но мои интеллектуальные возможности гораздо выше, чем у любого другого жителя Земли. Это объективно. К тому же я обладаю уникальными знаниями и умениями. Так что с этой точки зрения я не совсем человек.

Мусаси задумался. Сенкевич предпочел больше не влезать с вопросами, понимая, что мечнику почему-то необходимо рассказать о себе. Немного помолчав, Миямото продолжил рассказ:

– Мне всегда хотелось узнать секрет вечной жизни. Век человека на Земле удивительно короток – в масштабах Вселенной он сравним с мимолетным дуновением ветерка. Будучи царем, я думал, сколько еще мог бы сделать для своего народа, не ограничивай меня время. Я много читал, выискивал старинные манускрипты, беседовал с мудрецами, но нигде не мог отыскать ответа на мучившую меня загадку. Тогда, отчаявшись получить нужные знания от людей, я обратился к другим сущностям…

Мусаси снова оборвал речь. По его тяжелому молчанию Сенкевич понял: собеседник имеет в виду вовсе не богов.

– Меня это нисколько не шокирует, – заметил он. – Я и сам…

– Именно, – кивнул Миямото. – В этом и проблема. Ты обратился к силам, о которых ничего не знаешь. Используешь слишком опасные техники, не задумываясь о последствиях.

– Мне терять нечего.

– Думаешь, я беспокоюсь о тебе? – рассмеялся мечник. – Мы ведь только что говорили о ничтожности человеческой жизни по сравнению с бесконечностью Вселенной. Но случается, что всего один человек ставит под угрозу существование целого мироздания.

Сенкевич поморщился, выражая недоверие.

– Понимаю, ты не можешь этого представить. Я попытаюсь объяснить. Как считаешь, Вадим… да, я знаю о тебе все, в том числе и твою истинную личность. Как считаешь, Вадим, что за документ оказался у тебя в руках? Я имею в виду записки Брюса.

– Описание техники путешествий во времени. Расчеты для открытия пространственно-временного портала.

Миямото вздохнул, возвел глаза к потолку, призывая себя к терпению, словно общался с неразумным ребенком.

– Путешествия во времени невозможны, Вадим. В том виде, в котором их описывают фантасты. И портал ты открыл не пространственно-временной. Это окно в параллельный мир.

Сенкевич почесал в затылке. Были у него такие догадки…

– Неужели тебя не насторожило, что реальность, в которую ты попадаешь, отличается от описанной, скажем, в учебниках истории? Например, демоны и ведьмы Равенсбурга, разве так ты представлял себе Средневековье? Или духи, свободно разгуливающие по Японии, – это кажется тебе нормальным?

Сенкевич пожал плечами.

– Думал, конечно. Но ведь кто знает, как было на самом деле. История не раз переписывалась. Почему бы церкви или властям не скрыть существование потусторонних сил?

– Есть объяснение проще. Ты попал в параллельный мир. Вселенная бесконечна и состоит из множества миров. Они похожи друг на друга, но не идентичны. Есть отличия. Оказываясь в одном из них, ты изменяешь его реальность. Малейшее отклонение ведет к образованию нового мира. Долго и трудно объяснять, просто прими на веру: от путешествий по этим параллельным реальностям миры расслаиваются, их становится все больше. Это может привести к коллапсу. В итоге Вселенная просто свернется, схлопнется, из бесконечно огромной величины превратится в бесконечно малую.

– Но ты-то путешествуешь по мирам, – прищурился Сенкевич. – Почему тебе можно, а другим нельзя?

– Потому что я умею это делать. И потому что у меня есть разрешение.

Сенкевич снова не стал уточнять: и так ясно было, что за силы дали его собеседнику позволение на такие путешествия.

– У каждого существа в каждом из миров есть определенная задача, предназначение, – пояснил Миямото.

– Об этом я догадывался.

– Попадая в тело другого человека, предпринимая любые действия, ты нарушаешь ход мироздания и тем создаешь изменения в реальности, а значит, новые расслоения. Они бесконечны, понимаешь?

– Как же обходишься ты?

– Я проживаю жизнь каждого объекта от начала до конца. Попадаю в него в момент рождения и ухожу перед моментом смерти. Нельзя бездумно перескакивать из мира в мир, из тела в тело. Это чревато катастрофой.

– Но если путешествия во времени невозможны – значит, ты не был в нашей реальности ни Сен-Жерменом, ни Мессингом?

– Был. Вернее, не совсем так. Они стали такими, какими их знали, благодаря мне. Но сам я находился в другом мире. В каждой из реальностей у нас есть двойник. Не точная копия, конечно, но, тем не менее, двойник. Параллельно существующие личности иногда могут воздействовать одна на другую. Разумеется, когда в новорожденного ребенка в одном из миров вселяется сознание взрослого человека с недюжинным интеллектом, это отражается и на развитии двойников.

– Значит, путешествий во времени не существует?! – Это было трудно принять так вот сразу. Сенкевич не мог пока даже просчитать всех последствий этого факта.

– Не существует. Так же, как вечной жизни. Вечная жизнь возможна лишь для сознания, которое перемещается из тела в тело. Мои путешествия – способ не умирать никогда. Но, по сути, я вечный скиталец по мирам. Тоже ничего веселого, поверь.

– Надоело жить? – хмыкнул Сенкевич.

– Надоело, – честно признался Миямото.

– Что мешает помереть вместе с очередным объектом, не переселяться в другой? – саркастически поинтересовался Сенкевич.

– Обязательства. Расплата за бесконечно долгую жизнь – невозможность оборвать ее по своему желанию. Я получил знания в обмен на определенную услугу. Теперь мой долг – следить, чтобы миропорядок не нарушался такими, как ты. Можно сказать, я Хранитель Времени и Пространства.

– И что, много у тебя клиентов?

– Не поверишь: достаточно. Любителей приключений хватает, и люди всегда увлекались мистикой. Частенько находятся доморощенные колдуны, которые узнают то, чего им знать не положено.

– Что же ты с ними делаешь? – Сейчас, когда Сенкевич осознал возможности Мусаси, этот вопрос волновал больше всего.

– Контролирую, – просто ответил мечник. – Обычно легко получается. Но на этот раз пришлось повозиться. Во-первых, вас трое. На моей памяти еще никто не путешествовал по мирам в компании. Вы как тараканы: одного найдешь, другой узкользнет. Во-вторых, ты проник слишком глубоко для человека. Узнал слишком много.

– Ну да, сумел отыскать твои же записи, – самодовольно заметил Сенкевич. – Что ж ты так неосторожно?

– Не мои, – сердито поправил Миямото, – моего двойника. Он-то нигде не перемещался, занимался чистым теоретизированием. Поэтому не отдавал себе отчета в опасности таких трудов и проявил вопиющую безответственность.

Сенкевич вернулся к тревожившей его теме:

– И что же ты делаешь с путешественниками?

– Сказал ведь: контролирую. Все они попадают в параллельный мир, можно сказать, случайно выполнив определенный ритуал. Никто не пытается пойти дальше, знаний не хватает. Большинство, оказавшись в незнакомой реальности, теряется и погибает. Такие вообще долго не живут. С ними никаких проблем. Вы первые, кто принялся перескакивать из мира в мир. Вас придется остановить.

– То есть убить?

– Я не сторонник таких радикальных мер. Раз уж вы попали сюда и выжили, значит, в этом тоже есть промысел мироздания. Я не имею права самовольно обрывать ваши жизни. Пытался в 2300 году, но не вышло. Мироздание вас защитило. Теперь я не повторю ошибки.

У Сенкевича отлегло от сердца немного.

– Тогда что же?

– Вы должны прожить до конца жизни объектов и умереть вместе с ними. Больше никаких путешествий. Сделайте это ради Вселенной.

Сенкевич не был альтруистом, и даже ради Вселенной вкупе с Мирозданием не желал застревать в средневековой Японии, да потом еще и помирать. Конечно, он не сказал об этом Миямото и продолжил расспросы:

– То есть мы ни во что не должны вмешиваться?

– Вы должны прожить жизни объектов, – настойчиво повторил мечник. – Поступать так, как поступили бы они. Существовать так, как существовали бы они. И умереть вместе с ними.

– Да откуда мне знать, как поступил бы Тосицунэ?