Это не пропаганда. Хроники мировой войны с реальностью - Питер Померанцев

оккупации комментаторы на «Радио Свободная Венгрия» выступали с зажигательными речами и давали участникам протестов тактические советы, намекая, что американская военная помощь уже совсем близко. Однако правительство США так и не предоставило ее, и венгерские диссиденты почувствовали себя преданными.

Когда Игорь присоединился к РСЕ, подобные эскапады уже давно не происходили, и вещатель был юридически обязан создавать «точные, объективные и профессиональные» новости. Изменилось и многое другое. В самом начале своей деятельности РСЕ получала финансовую поддержку от ЦРУ под прикрытием частных пожертвований в пользу компании с названием «Крестовый поход за свободу». Начиная с 1971 года радио получает финансирование через Конгресс и организацию под названием Broadcasting Board Governors, состоящей из мэтров СМИ и ученых и призванной обеспечить независимость его деятельности. Однако миссия «Радио Свобода» все же отличалась от миссии вещателей вроде BBC, призванной представлять Великобританию в мире. РСЕ/Радио Свобода представляла собой «суррогатную» станцию, цель которой состояла в выражении не интересов США или Великобритании за границей, а иной политической идентичности для России, Украины и других стран, ранее находившихся под советским управлением. Чтобы лучше понимать свою аудиторию, РСЕ использовала оригинальный метод опросов (данными которого делилась с BBC). Начиная с 1950-х годов социологи приходили в бары крупных портов или на международные выставки на Западе, которые разрешалось посещать советским морякам и официальным делегациям. Они завязывали разговоры и мимоходом, но следуя определенному сценарию, спрашивали у собеседников, какие радиопрограммы они предпочитают слушать и почему. После завершения холодной войны они получили возможность раздавать советским туристам более формализованные опросные листы. Несмотря на все попытки советских властей подавлять радиосигналы, в период между 1972 и 1988 годами от 5 до 10 % советских взрослых слушателей крутили антенны во все стороны, чтобы настроиться на волну «Радио Свобода». Этот показатель был значительно выше у людей с высшим образованием и жителей крупных городов. А после 1988 года, когда глушилки отключили, а Игорь начал работать на «Свободе», показатель вырос до 15 % [125].

Теперь у Игоря появилась возможность создавать свои собственные миры. «Лично мне неинтересно описывать культуру. А вот создавать, склеивать, выдувать культуру, подобно стеклодуву, – работа захватывающая», – писал он впоследствии.

Он поставил себе целью перемешать Россию и Украину с большой Европой: «Я – не космополит, а патриот. Но у меня разные родины. Я чувствую себя дома и на стамбульских кладбищах, и в Риме, в Черновцах, Лондоне и Сергиевом Посаде».

Игорь делал программы о стекле, окнах, бильярде, цветах – обо всем том, что позволяет объединиться представителям различных национальностей, о перекрестках, на которых они могли бы встретиться и пообщаться. Участники его программ говорили по-русски с разными акцентами, расширяя границы языка.

Еженедельная программа Игоря называлась «Поверх барьеров», а начиная с 1989 года барьеры начали рушиться и в реальном мире. Это было время чудес, которые мы наблюдали по нашему телевизору Grundig с его четырьмя каналами (два из которых принадлежали BBC). Нажав одну кнопку на пульте, я видел, как Вацлав Гавел, вышедший из тюрьмы и ставший президентом Чехословакии, машет с балкона огромной, волнующейся, как море, толпе в Праге. Нажав вторую, я переключался на канал, показывавший демонтаж статуй Ленина по всей Центральной Европе. Статуи висели в воздухе, на цепях кранов, напоминая отполированных бронзовых эквилибристов. А на третьем канале люди перелезали через Берлинскую стену и разбивали ее молотками, за что их всего несколько недель назад застрелили бы на месте.

В своих текстах Игорь начал постепенно отходить от импрессионистского рассказа от первого лица: абсолютное «Я» перестало чувствовать тяжелое дыхание авторитаризма. Вместо этого он начал писать об антропологии, зоологии, о том, как группы людей переосмысливают себя, свои личности и свои связи. Он рассказывал о виноградарстве и виноделии как мощной традиции, пересекавшей и изменявшей целые континенты. Стакан вина обретал магические свойства и помогал путешествовать во времени и пространстве. В рассказе, написанном в июле 1991 года, первое лицо практически отсутствует, этот текст основан на метеорологическом словаре ветров. Игорь пишет о свободе, но почти не упоминает о себе, а лишь детально перечисляет характеристики штормов, бризов, порывов ветра.

Проснувшись утром 19 августа 1991 года, Игорь узнал, что в Москве начался путч. Глава КГБ, министр обороны, премьер-министр и вице-президент объявили чрезвычайное положение. Они сообщили, что Горбачев заболел на даче в Крыму и по состоянию здоровья больше не может исполнять свои обязанности. Они собирались взять власть в свои руки и спасти Советский Союз.

Поскольку советское телевидение бесконечно транслировало балет «Лебединое озеро», масса людей принялась слушать западные «голоса». Выступив на «Радио Свобода», Борис Ельцин, президент России – крупнейшей советской республики, заявил о введении чрезвычайного положения и о попытке переворота. Он призвал москвичей собраться в центре Москвы, и сотни тысяч людей пытались защитить российский парламент от танков и войск КГБ, введенных в город.

Тем временем в Крыму Горбачев, вовсе не больной, оказался под домашним арестом заговорщиков и был отрезан от всех средств коммуникации. В его распоряжении остался лишь радиоприемник на батарейках. Вместе со своими сотрудниками он так и эдак крутил антенну, чтобы поймать хороший сигнал и настроиться на иностранные «голоса». На «Радио Свобода» британский премьер-министр Маргарет Тэтчер призывала своего друга Михаила держаться. Это произошло благодаря Игорю. Он целый вечер пытался убедить людей с Даунинг-стрит разрешить ему взять интервью у премьер-министра. Те раз за разом отвечали, что она не дает интервью такого рода. «Но здесь же дело не в политике, – парировал Игорь. – Ее личный друг Михаил попал в беду. Неужели ей нечего ему сказать?» И это сработало.

Путч провалился. Не прошло и года, как распался Советский Союз. Карта на кухонной стене начала меняться. Вдруг возникло 15 новых государств. Прежние цвета на этой карте, с которыми я вырос, обозначавшие два блока, начали перемешиваться, будто на странной палитре. География идентичности, с которой я рос, – «там», «здесь», «они», «мы» – больше не имела никакого смысла.

Менялась и наша личная география. В 1992 году Игоря перевели в центральное бюро РСЕ в Мюнхене. Несколько редакций, вещавших на бывшие страны коммунистического блока, располагались в здании, напоминавшем средневековую крепость, с высокими и толстыми стенами, покрытыми шипами. Меры безопасности были усилены до предела после того, как в 1981 году венесуэльский террорист Карлос «Шакал» попытался взорвать здание по заказу Штази. В коридорах и подвалах этой крепости Игорь с восторгом обнаружил давно забытые шкафы с записями программ великих писателей-эмигрантов, работавших на «Радио Свобода» последние 40 с лишним лет. Он все сильнее влюблялся в силу радио, позволявшую создавать