Горячее сердце - Юрий Корнилов

— Нынче уложим рельсы, будем вывозить золу конной вагонеткой, — сказал, прощаясь, Флоренский. — И вентиляцию надо сделать.

Леониду показалось, будто в темных глазах Флоренского мелькнула усмешка.

Все, что им с Белобородовым удалось разузнать о Макарове в последующие три дня, казалось бы, свидетельствовало в его пользу. Добросовестный, знающий дело работник, приятным в обращении человек. К тому же активный общественник: выпускает к большим праздникам стенгазету, ведет политкружок…

— Надо же!.. — только разводил руками Белобородов. — Макаров — агитатор!.. Вот уж шляпы так шляпы. Хотя, с другой стороны, попробуй-ка тут…

И по заводским цехам Макаров не разгуливал, нездорового интереса не выказывал. От проходной до бухгалтерии и обратно — вот и весь его маршрут. В столовую и то не ходил, еду приносил из дому.

А собственно, для чего ему разгуливать по заводу? Вся заводская экономика как в зеркале отражена в бухгалтерской документации. Так-то оно так, но…

— Прямо и зацепиться не за что! — сокрушался Леонид, вбивая кулаком в ладонь всю свою досаду и нетерпение.

— Будем работать, — невозмутимо ронял в ответ Белобородов.

Они провели в командировке лишний день. Тот самый, на который Лена перенесла свои именины.

6

— Ленок…

— Не называй меня так! И вообще. Это что же, так и будет всю жизнь?

— Понимаешь, никак не мог!

— Не хо-чу ни-че-го по-ни-мать!

— Ну, что ж…

— Пока не объяснишь…

— Ленок, ты ведь знаешь… Ну, не сердись! Ведь ты умница?

— Ладно, я уже не сержусь, — наконец-то сжалилась она над ним. — Но только, пожалуйста, не называй меня сегодня Ленком?

— Почему, Ленок?

— Мне это неприятно. Все-таки согласись, что ты поступил по-свински. Первый мой день рождения с тех пор, как… С тех пор, как ты мне что-то такое сказал… Я уж и забыла что!.. Жду его, жду, на столе все давным-давно простыло, гости уж уходить собрались, а я ни на кого не гляжу, все жду его, жду… Гости разошлись, а я жду! Дома все спать легли, а я жду! Уже все выспались, завтракать собрались, а я жду!.. Лень, знаешь, когда я тебя сейчас в окошко увидела, то хотела запереть дверь. Чтоб ты стучал, стучал, стучал, а я бы сидела вот тут за занавеской и глядела на тебя в щелочку. А ты до позднего вечера все стучал бы и стучал… Ты даже не представляешь, сколько во мне злости было! И уже все прошло. Тебе повезло, что я такая отходчивая. И такая все понимающая. Думаешь, я не понимаю, что ты тоже мучился? Поди, метался там и скрипел зубами?

— Было! — кивнул Леонид. — Ты получила мою телеграмму?

— Получила, только… Я ее нечаянно в печку бросила. Но я помню все от слова до слова!

— Я тебе подарочек привез! — сказал Леонид.

— Где же он? Подарки вручают сразу, как приходят…

— Думал, бить меня будешь, а он хрупкий. На всякий случай оставил на работе.

— Интересно, что же это такое?

— Секрет!

— Понимаю… Видишь, я уже начинаю привыкать к твоим странностям и ни на чем не настаиваю. А так хочется знать!

— Пластинка! — с торжествующим видом объявил Леонид. — «Под крышами Парижа».

— Какая прелесть! — ахнула Лена и прижала кулачки к щекам.

Пластинки этой у него, по правде сказать, еще не было. Но ее обещал принести Белобородов. В поезде, на обратном пути, Леонид проговорился о своих личных делах: и на именины опоздал, и даже подарка не успел купить. Белобородов спросил, нет ли у Лены граммофона. Граммофон у Лены, вернее, у ее родителей, был. С огромным, похожим на диковинный цветок, раструбом. И стопкой тяжелых, заезженных пластинок с розовыми амурчиками.

— Ну вот и все устроилось, — улыбнулся Белобородов. — У меня, понимаешь, есть одна хорошая пластинка, а граммофона нет.

— Как жаль, что ты ее не принес, — вздохнула Лена. — Мы сейчас потанцевали бы с тобой… Ну, да ничего, я поставлю другую пластинку! Давай представим, что сегодня — это вчера!..

— Ленок, — замялся Леонид. — Ленок, мне на работу надо…

— Да-да! — спохватилась и Лена. — А я даже чаем тебя не напоила! Погоди, хоть заверну чего-нибудь вкусненького. Мама такой торт испекла!.. И провожу тебя немножко. Можно?

Немного погодя они вышли на улицу. В тихом вечернем воздухе звучала музыка. В городском саду играл духовой оркестр.

Лена вздохнула, но ничего не сказала.

— Ленок, именины-то как прошли? Кто был?

Разговаривая, спустились к пруду, перешли через плотину, и вот уже на другой стороне площади показалось кирпичное здание, в котором работал Леонид.

Белобородов наверняка уже там, подумалось мимолетно, и наверняка пластинку принес. И он уж хотел сказать Лене, чтобы подождала у подъезда — две минуты, — и вручить ей подарок. Но в этот момент увидел маячившую на углу знакомую фигуру. Агеев!

— Ну что, Ленок, до завтра, а? — остановился и торопливо, стесняясь, пожал маленькую теплую ладошку.

Лена улыбнулась нежно и чуть грустно.

— Завтра, может, посвободней будет, так в кино сходим…

Лена кивнула:

— Придешь — постучи мне в окошко.

Это значило: буду ждать тебя, буду готова в любую минуту пойти с тобой хоть на край света.

Леонид мог повести ее только в кино. Впрочем, и в этом он не был уверен до конца.

7

Думая о предстоящем неожиданном объяснении с Агеевым, он попрощался с Леной поспешнее, чем обычно. Чувствуя запоздалое раскаяние, оглянулся через несколько шагов и увидел, что Лена стоит на прежнем месте и смотрит ему вслед. Она стояла там и в тот момент, когда Леонид подошел к Агееву.

— Он? — спросил Кузьма Фомич, вглядываясь Леониду в глаза.

— Да, это — Макаров, — ответил Леонид без обиняков. — Спасибо вам! Вы помогли разоблачить матерого преступника, — и крепко пожал Агееву руку.

— Ага!.. — глаза Агеева сверкнули злобным торжеством, он ткнул указательным пальцем в стену здания. — Тут сидит?

Леонид промолчал и уже переступил в направлении двери, собираясь попрощаться, однако Агеев не сводил с него нетерпеливо-требовательного взгляда. Он ждал ответа на свой вопрос.

— Мы вас пригласим, Кузьма Фомич, — проговорил Леонид как можно деликатнее. — В скором времени вы нам понадобитесь…

Агеев снова ткнул пальцем в стену:

— Так он там или где?

Леонид уже занес ногу на ступеньку крыльца.

— На этот счет не беспокойтесь, Кузьма Фомич! Еще раз вам большое спасибо! — И, воспользовавшись тем, что дверь отворилась, проскочил навстречу выходившему на крыльцо сотруднику.

Белобородов был у себя.

— Это ты зря ему брякнул, — неодобрительно качнул он головой, выслушав рассказ помощника о нечаянной встрече с Агеевым.

— На абордаж взял он меня, — смущенно и виновато стал оправдываться Леонид. — А у меня язык не повернулся соврать ему…

— Врать и не надо, — сказал Белобородов. — Работаем, выясняем.

— Ведь уж все как будто выяснили. Насчет личности Макарова.

— Однако работаем и… выясняем, — Белобородов кивнул на лежавший перед ним на столе весь исчерканный, разрисованный каракулями тетрадный листок. — Я вот сижу и думаю: а если факты биографии Макарова, которые сообщила тебе Нина Федоровна, допустим, соответствуют — с известными оговорками, разумеется, — действительным событиям? А?..

— Как это?.. — поразился Леонид. — Как это — соответствуют?

— Давай поразмыслим. Брата его белые расстреляли? — Белобородов черкнул в уголочке листка единичку. — Расстреляли, факт.

— Да ведь… — Леонид задохнулся от возмущения. — Он же сам!..

— Погоди! Важно, что он это не придумал. Брата его действительно расстреляли белые. А потому вполне возможно, что в его  ж и в о п и с н ы х  рассказах о боях под Волочаевкой тоже далеко не все придумано. Пусть не под Волочаевкой, но воевать ему с красными, видимо, пришлось. А возможно, и до Волочаевки дошел.

— Вы думаете — дотуда? — опять поразился Леонид.

— Как вариант.

— Но тогда…

— Тогда тоже может быть по-всякому. Либо он после разгрома интервенции остался где-нибудь в тех краях… Не случайно же и паспорт у него на имя хабаровского жителя. Либо… Впрочем, не будем пока гадать, подождем, что нам из госархивов ответят.

Запросы были разосланы во многие города, в разные концы страны. Пока что ответил лишь Свердловский госархив: материалов о деятельности Макарова Сергея Константиновича здесь не имеется.

— И вот еще что, — Белобородов достал из папки увеличенную паспортную фотографию Макарова и положил перед собою на стол. — Надо отобрать из тех, кто недавно вернулся на родину, наиболее надежных и провести опознание. Может, кто-нибудь и встречал его там. А самого Макарова пока трогать не будем.

8

На третьи сутки после разговора с Агеевым, в четвертом часу утра, когда Леонид спал на своей общежитской койке, за ним приехал на дежурной пролетке посыльный из управления. Сказал, что надо прихватить вещички в дорогу.