Русское масонство в царствование Екатерины II - Георгий Вернадский

Издатели «Утреннего света» думали и о дальнейшей судьбе учеников училищ св. Екатерины и Александра, предполагая обучать их ремеслам «удобнейшим к доставлению им вечного пропитания». Устроители школ всячески старались придать своему делу широкую огласку и пробудить к нему интерес. Самое открытие училищ было обставлено с особой торжественностью; освящал их архиепископ Гавриил (Петров) в полном облачении, с участием духовенства и прихожан церквей, при которых состояли школы[263]. Жертвователи приглашались в училища, чтобы знакомиться с постановкой преподавания и общежития. Вокруг всего дела создавалось сильное движение, и предприятие из узко филантропического превращалось в общественное.

Такой оборот дела не мог быть приятен императрице. Ускользавшее от ее контроля масонское общество явно стремилось захватить в свои руки начальное народное образование. Между тем, по взглядам самой Екатерины, воспитание способно было создать «новую породу людей». Допустить, чтобы эта новая порода подпала всецело влиянию независимой от нее общественной группы, Екатерина не хотела. Отсюда неизбежно вытекала борьба против масонского педагогического почина. Борьба эта и началась с попытки игнорировать новиковское предприятие. Тщетно взывали к императрица стихи, написанные по случаю открытая училища ее имени:

Сей малый храм Твоим воззреньем освятиЧто лучше в дар Тебе имеем принести?Как Ты о нас пеклась, как Ты о нас рачила,Друг друга просвещать взаимно научила,Тебе приносим то, Тобой дано что намМинерве мы своей Минервин ставим храм.

Императрица решительно не принимала предложенного ей дара. В списке жертвователей на Екатерининское училище имени Екатерины не было.

Оба училища святых Екатерины и Александра имели явный успех; императрица, однако, не поддержала их, предпочтя вместо развития уже открытых школ создавать другие заново. В новиковских школах она искала только «нужды и недостатки»[264].

Императрицей был выписан австрийский серб Янкович-де-Мириево, рекомендованный ее союзником Иосифом II. Он и явился рабочей силой «Комиссии о народных училищах», учрежденной в 1782 году под председательством П.В. Завадовского. В 1783 году комиссия открыла первое «главное народное училище» в Петербурге и учительскую семинарию для подготовки преподавателей.

Но в это время Новиков (переехавший в 1779 году в Москву) успел сделаться, по выражению Д. П. Рунича, «истинным министром народного просвещения», создать свою «Комиссию о народных училищах» и приобрести своего Янковича. Этим последним стал для Новикова Шварц, приехавший в Москву с рекомендацией не от Иосифа II, а от курляндских и прусских масонов. Шварц сразу широко раздвинул рамки просветительной деятельности кружка. К практическим опытам низшей школы он добавил идеи планомерной подготовки круга лиц, способных руководить всем просвещением страны.

Задуманные Шварцем начинания тесно должны были примыкать ко всей предшествовавшей деятельности Новикова. Шварц решился устроить общество, которое; «1) по возможности распространяло бы в публике правила воспитания; 2) поддержало бы типографское предприятие Новикова переводом и изданием полезных книг; 3) старалось бы или привлекать в Россию иностранцев, которые были бы способны давать воспитание, или — что еще лучше — воспитывать на свой счет учителей из русских».

В скором времени Шварцу удалось приступить к осуществлению своих намерений. 13 ноября 1779 года его усилиями основана была Педагогическая семинария при Московском университете. Задачей ее было готовить студентов к учительскому и профессорскому званиям. Инспектором семинарии при самом ее учреждении был назначен Шварц. Семинария существовала на пожертвования. 20000 руб. внес П. А. Демидов[265]; проценты с этой суммы шли на подготовку шести студентов. Шварц, сам ничего не имевший, пожертвовал 5000 рублей деньгами и некоторые вещи.

Число студентов семинарии к 1782 году возросло уже до тридцати, содержание каждого обходилось в 100 рублей. В числе студентов были М. М. Десницкий и С. В. Глаголевский (впоследствии митрополиты Михаил и Серафим).

13 марта 1781 года основано было «Собрание университетских питомцев» — первое студенческое общество в России. Шварц поставил себе задачу «достижение в Университете обучающемуся юношеству таких средств, по которым бы оно не только могло успевать в науках, но и жить по правилам благонравия».

Шварц предписал обществу «две спасительнейшие цели: первую, до просвещения разума относящуюся, чтобы упражняться в сочинениях разного рода и переводах наилучших мест из древних и новых писателей и издавать в свет годичный журнал в пользу бедных, а вторую, непосредственно исправляющую наши испорченные склонности, чтобы при начатии каждого собрания по очереди говорить членам о ка-кой-либо нравственности речь и, тем бы самым соединяясь между собою теснейшим узлом любви и желания к достижению столь величественной для юношества цели, участники общества могли сделаться со временем как для себя, так и для целого любезнейшего отечества полезными»[266].

Первая цель достигалась журналами: «Московское ежемесячное издание» (1781), «Вечерняя заря» (1782), «Покоящийся Трудолюбец» (1784)[267]. Вторая задача незаметно приводила членов общества в масонские ложи. Действительно, многие из участников общества сделались литературными работниками и учениками розенкрейцерского кружка. В числе их были П.С. Лихонин, Л.Я. Давыдовский, А. А. Петров, А.Ф. Малиновский, А. А. Прокопович-Антонский[268], П. П.Тургенев, М. И. Багрянский, Ф. П. Ключарев, А. Ф. Лабзин.

Развитие свое эта задача получила в Переводческой семинарии, созданной летом 1782 года для переложения на русский язык нравоучительных произведений лучших авторов. П. А. Татищев взялся обеспечить содержание шести студентов новой семинарии и пособить воспитанникам прежней (Педагогической). Друзья жертвователя вызвались содержать на своем иждивении еще десять студентов. Тогда же шесть студентов были переведены в Переводческую семинарию из духовных епархиальных семинарий. В том числе был М. И. Невзоров.

Для обеих семинарий куплен был особый дом близ Меньшиковой башни (где жил с этого времени Шварц и где помещалась также немецкая тайная типография).

После открытия «Собрания университетских питомцев» и двух семинарий розенкрейцерский кружок приступил к легализации главной своей филантропической и просветительской ячейки — «Дружеского ученого общества».

О существовании его публично объявлено было уже в июне 1782 года при учреждении Переводческой семинарии. В октябре 1782 года московский главнокомандующий гр. 3. Г. Чернышев разрешил публичное открытие заседаний общества, а московский архиепископ Платон дал на это свое благословение.

Торжественное открытие общества назначено было на 6 ноября 1782 года в доме П. А.Татищева у Красных Ворот. Виднейшим лицам московской знати и ученого мира разослано было печатное приглашение на латинском и русском языках. В приглашении сказано было, что общество уже начало свою деятельность в двух направлениях: 1) напечатано и бесплатно разослано учебных книг по духовным семинариям и другим училищам на 3000 рублей; 2) открыта Филологическая семинария[269] на 35 человек, из которых 21 уже поступил на иждивение общества.

Открытие состоялось в назначенный день при торжественной обстановке, в присутствии главнокомандующего гр. 3. Г. Чернышева. Кроме самого Шварца, говорили речи профессора Баузе, Шнейдер и Страхов; Ключарев прочел оду[270].

Членами «Дружеского ученого общества» были те же почти лица, которые два года спустя образовали Типографическую Компанию. Кроме участников последней, в обществе были оба Татищевы (отец и сын), и два кн. Гагарины (И. С. и Г. П.).

В «Дружеском ученом обществе» Шварц читал один из своих курсов.

Торжественное открытие «Дружеского ученого общества» почти совпало с учреждением екатерининской Комиссии о народных училищах.

Столкновение между двумя комиссиями, очевидно, было лишь вопросом времени. В первый раз такое столкновение произошло после смерти Шварца, в августе 1784 года. Петербургская комиссия послала запрос гр. Чернышеву (не заставший графа в живых), на каком основании университетской типографией перепечатаны изданные комиссией для своих училищ «Сокращенный катехизис» и «Руководство к чистописанию». Наличные экземпляры новиковской перепечатки, кажется, подверглись конфискации, а за проданные с Новикова взысканы деньги, несмотря на его объяснения, что он исполнял только распоряжения гр. Чернышева.

Как раз в это время московская комиссия переживала тяжелый внутренний кризис. 1 сентября 1784 года виднейшие члены «Дружеского ученого общества» образовали Типографическую Компанию, в тени которой общество сделалось почти незаметным. Превращение общества в строго партийное розенкрейцерское предприятие заставило отойти в сторону часть его членов, в том числе Гагарина и Татищева. Вероятно, именно по этой причине Татищев в марте 1786 года, приехав в Берлин, «ужасно отзывался о Новикове». Гагарин отомстил доносом, сообщив по «конфиденции» Прозоровскому неблагоприятные сведения о новиковском масонстве[271]. Конечно, все эти трения в связи со смертью Шварца и Чернышева не могли не ослабить положение новиковского кружка. Вскоре приняты были решительные меры к прекращению новиковской семинарии. 23 января 1786 года Екатерина предписала Брюсу подробно освидетельствовать школы, заведенные в Москве людьми, составляющими «скопище известного нового раскола», а впредь наблюдать, чтобы школы были под надзором Приказа общественного призрения и «чтоб тут раскол, праздность и обман не скрывались»[272].