Человек, рисующий синие круги - Фред Варгас

мысль: узнать, что происходило той ночью в доме Матильды Форестье. Маржелон, стойко переносивший тяготы патрулирования, ждал его и был готов отчитаться, прежде чем идти спать.

- Кое-кто и входил, и выходил, - начал Маржелон. - Я проторчал в засаде у того дома до семи тридцати сегодняшнего утра, как и договорились. Морская Дама не выходила. Она выключила свет, наверное, в гостиной, когда было половина первого, а в спальне - еще на полчаса позже. А старушка Вальмон, та притащилась, пошатываясь, в три ноль пять. От нее так разило спиртным, просто кошмар. Я у нее спросил, что это с ней, а она как заревет. Старушке, видать, было не до смеху. Просто наказание Господне! В общем, я так понял, она ждала жениха в какой-то пивной, весь вечер просидела, а жених-то не пришел. Тогда она решила выпить, чтобы поправить здоровье, а потом взяла да и уснула прямо за столом. Хозяин пивной ее разбудил и выгнал. Наверное, ей было стыдно, но она так набралась, что не выдержала и все мне рассказала. Названия пивной я не разобрал. Удивительно, что вообще что-то понял, она ведь все свалила в одну кучу. Если честно, она довольно противная. Я ее довел под руку до двери и оставил разбираться как знает. А потом, уже сегодня утром, она вышла с чемоданчиком в руке. Она меня узнала и даже не удивилась. Она объяснила мне, что сыта по горло брачными объявлениями и едет дня на три-четыре в Берри к своей школьной подруге-портнихе. Шитье - это вполне приличное занятие, добавила она.

- А Рейе? Он выходил?

- Рейе выходил. Он вышел в очень красивом костюме, часов в одиннадцать, и вернулся такой же шикарный, как и ушел, постукивая своей тростью, и было это в час тридцать. Я мог задавать вопросы Клеманс, она-то меня не знает в лицо, а вот Рейе - никак. Он узнал бы мой голос. Поэтому я продолжал наблюдение, отметив время. В любом случае ему не так-то легко было бы меня засечь, ведь правда?

И Маржелон расхохотался. «Правда в том, что ты идиот», - подумал Данглар.

- Наберите его номер, Маржелон.

- Чей, Рейе?

- Разумеется, Рейе.

Шарль хмыкнул, услышав голос Данглара, и Данглар не понял почему.

- Итак,- произнес Шарль,- я услышал по радио, что у вас опять забот прибавилось, инспектор Данглар. Просто великолепно. И всю вину вы, конечно, хотите взвалить на меня. Ничего поумнее не придумали?

- Зачем вы выходили из дому вчера вечером, Рейе?

- За женщинами, инспектор.

- И где же вы их искали?

- В «Нуво Пале».

- Кто-нибудь может это подтвердить?

- Никто! В ночных клубах слишком много народу, чтобы кто-нибудь вас заметил, вы же знаете.

- Что это вас все время смешит, Рейе?

- Вы меня смешите, вы и ваш звонок. Милейшая Матильда не умеет держать язык за зубами, пэтому она поведала мне, что комиссар посоветовал ей спокойно сидеть дома сегодня ночью. Отсюда я сделал вывод, что сегодня ночью ожидается заваруха. Итак, мне представился чудесный случай выйти погулять.

- Но почему, черт побери? Думаете, это облегчит мне работу?

- В мои намерения вовсе не входит облегчать вашу работу, инспектор. Вы мне досаждали с самого начала этой истории. Думаю, теперь настала моя очередь.

- Короче говоря, вы отправились на прогулку, чтобы нам досадить.

- Примерно так, да, потому что с девушками у меня ничего не вышло: не удалось подцепить ни одной. Очень рад узнать, что действую вам на нервы. По-настоящему рад, знаете ли.

- Но почему? - снова спросил Данглар.

- Потому что это помогает мне жить.

Данглар положил трубку, пребывая в довольно злобном настроении. Кроме Матильды Форестье, в доме на улице Патриархов этой ночью никому не сиделось на месте. Он отправил Маржелона домой спать, а сам бросился искать завещание Дельфины Ле Нермор. Он хотел проверить, что она оставила в наследство сестре. Два часа спустя он наконец убедился, что не было никакого завещания. Дельфина Ле Нермор не оставила письменных распоряжений относительно своего имущества. Бывают такие дни, когда, за что ни возьмись, ничего не выходит.

Данглар расхаживал по кабинету и снова думал о том, что через четыре или пять миллиардов лет Солнце, эта чертова звезда, собирается взорваться, и не мог понять, почему этот грядущий взрыв навевает на него такую тоску. Он отдал бы жизнь за то, чтобы Солнце через пять миллиардов лет продолжало вести себя спокойно и не взрывалось.

Адамберг вернулся около полудня и пригласил Данглара позавтракать с ним. Это случалось нечасто.

- С византологом дело продвигается, - сказал Данглар. - Он то ли ошибся, то ли соврал по поводу наследства: завещания нет. Это означает, что все переходит к мужу. Есть ценные бумаги, есть гектары леса и четыре дома в Париже, не считая того, в котором он живет. У него самого нет ни гроша. Только зарплата преподавателя да гонорары за книги. Представьте, если бы супруга решила с ним развестись, от него бы все уплыло.

- Да, именно так, Данглар. А я встречался с любовником, это действительно тот тип с фотографии. Правда и то, что он просто великан, а мозгов у него маловато. Ко всему прочему, он травоядный и очень гордится этим.

- То есть вегетарианец, - уточнил Данглар.

- Вот-вот, вегетарианец. Они с братом, тоже травоядным, вместе руководят рекламным агентством. Они весь вечер работали и разошлись только в два часа ночи. Брат это подтверждает, значит, он вне подозрений, если только брат не врет. Любовник, судя по всему, в полном отчаянии из-за гибели Дельфины. Он уговаривал ее развестись; не то чтобы Ле Нермор представлял для него серьезную помеху, но он хотел, как он говорит, вырвать Дельфину из рук этого тирана. Похоже, Огюстен-Луи по-прежнему заставлял жену работать на него, вычитывать и перепечатывать его рукописи, приводить в порядок заметки, а та не смела ему перечить. Она объясняла, что ее это вполне устраивает, что это «тренирует мозги», но любовник уверен, что это занятие не шло ей на пользу и она просто панически боялась своего мужа. В конце концов Дельфина уже почти согласилась просить развода. Она собиралась поговорить с Огюстеном-Луи.