Методика обольщения - Холли Габбер

Патрик покачал головой:

— Ну хорошо… Давайте попробуем.

— Только спокойно. Посмотрите в сторону… А теперь наверх… Все. Конец вашим мучениям.

— Поразительно… Я думал, эти девочки меня доконают. Почему вы раньше не приходили?

— Ну… Я выполняю работы определенного рода, а первичный грим по готовым эскизам накладывают другие. Просто за каждым из нас закреплены свои обязанности. Вы же понимаете, исполнителей много, мы переделываем лица десятки раз на дню…

— Работы определенного рода — это, наверное, самые трудные?

— Можно сказать и так.

— А если я попрошу, чтобы мной занимались именно вы? Поймите, это не каприз, но ежедневно терпеть такие мытарства…

— Я буду вами заниматься в конкретные моменты съемок. Что касается линз… Хорошо. Я попрошу девочек каждый раз звать меня.

— Спасибо! Большое спасибо. Как вас зовут?

— Джессика. Джессика Блайт.

Джессике хватило нескольких дней, чтобы сделать однозначный вывод: скучающий Патрик решил слегка приударить за ней, а степень безобидности этой банальнейшей, давно надоевшей ей игры во многом зависела от ее ответной реакции. Все его уловки и приемы были известны, как семь цветов солнечного спектра, — в конце концов, Кайли верно заметила: Джессика не первый год крутилась в этом мире и уж заведомое притворство могла распознать без труда. Другое дело, что сейчас, наверное, и стоило мобилизовать душевные силы, затеять легкий флирт. Он отвлек бы ее от навязчивых мыслей, приободрил, а возможно — с помощью внедренного агента — и дошел бы до ушей Тома. Интересно, что бы малыш сказал по этому поводу?

По большому счету, Патрик был ничем не лучше и не хуже других, и когда он вел себя нормально, то казался вполне симпатичным. Джессику бесила одна его идиотская черта: время от времени он начинал изъясняться в невыносимо-приторной манере, и тогда у нее появлялось желание стукнуть его по голове. Вероятно, опыт подсказывал Патрику, что выспренный слог больше впечатляет «девушек из обслуги». Но Джессика знала себе цену и порой даже жалела беднягу, наивно полагавшего, что вызывает у нее благоговейный восторг.

Когда она поочередно припудривала и подкрашивала латексный ожог (от раскаленной кочерги) на Щеке Патрика, он шепнул, что хотел бы раствориться в этих сладостных прикосновениях. Джессика сдержанно приняла это к сведению, тогда она, низко склонившись, тонировала его височные впадины, создавая эффект «изможденного лица», он заявил, что счастлив наслаждаться созерцанием ее изумительных глаз. Тут Джессика задумалась, где она все Это уже слышала, и вспомнила: подобным образом вещал Том в пресловутом газетном интервью. Впрочем, следовало отдать должное профессионализму Патрика: даже самые витиеватые фразы он произносил прочувствованно и естественно. Коль скоро других явных недостатков — помимо сахарного словоблудия — у него не наблюдалось, этот можно было и простить.

В ночь с субботы на воскресенье ее разбудил телефонный звонок. Она несколько раз повторила «алло», однако ответа не последовало. Джессика отчетливо слышала очень далекие голоса, смех и приглушенные звуки музыки, но сам позвонивший молчал. Она почувствовала, как ее сердце прыгнуло куда-то в горло.

— Том, — сказала она тихо, — это ты? Том!

Раздался какой-то шорох, скрип, и связь прервалась — все звуки исчезли. Джессика положила трубку, упала навзничь на подушку и медленно произнесла, глядя в черноту:

— Это был ты. Не нашел что сказать? Язык отсох? Ну и черт с тобой. Жаль, твои няньки не прикончили тебя еще в детстве. Воду ему на голову вылили… Лучше бы на твою тупоумную голову прожектор уронили. А еще лучше не на голову, а на другое место. Ненавижу тебя.

Спустя пару дней Кайли все же вытащила Джессику за покупками. По дороге она болтала без умолку, перемежая очередные киносплетни информацией о тех восхитительных вещичках, которые она присмотрела.

— …Коротенькая мягчайшая кожаная юбка с широким поясом, а к ней то ли туфельки, то ли ботиночки с перепонкой — нечто среднее, на плоской подошве. Джесси, вот увидишь, словно специально для тебя делали. Эта кожа подчеркнет индейские нюансы твоей внешности — особенно если сверху надеть что-то пестрое, яркое.

— Может, еще орлиные перья в волосы воткнуть?

— Перестань! Почему ты всегда ходишь в джинсах? Твои ноги надо показывать — они такие стройные.

— Они худые, как у цыпленка.

— Они именно такие, как надо! Узкие бедра — ух, как я тебе завидую! Взгляни на мои. Согласна, сейчас они пикантные, но, если я когда-нибудь решусь родить — что весьма сомнительно, — меня так раздует, что я не пролезу ни в одну дверь. У меня перед глазами пример моей мамочки. Знаешь, сколько она весит? И потом, я очень люблю сладкое и очень не люблю себя ограничивать… Посмотри на любую фотомодель, у них вообще нет бедер. Примерно как у тебя.

— Эти вешалки начисто лишены всякой женственности — какие-то киборги на ходулях. А уж я на фотомодель никак не тяну.

— Сколько можно повторять: ты очень оригинальна, Джесси, и зря ленишься это подчеркивать. По мне, так тебе грех не носить крупные украшения из бисера, дерева и кожи.

— Ничего я не должна подчеркивать. Я должна быть бесцветной и незаметной, чтобы не бередить самолюбие ребят, с которыми работаю.

— Не получится. Посмотри в зеркало! Зачем ты все время себя принижаешь? Разве ты обделена мужским вниманием?

— Мужчинам нравится только заурядность.

— Не скромничай, бесцветная и незаметная Джесси! Кстати, верные ли слухи до меня дошли? Вроде бы на тебя положил глаз сам Патрик Леспер?

Джессика на секунду остановилась.

— Надо же… Об этом уже заговорили?

— Так это правда?

— Ерунда. Он поет мне цветистые дифирамбы — тем и ограничивается.

— Ну и отлично! Вот тебе замечательная возможность переключиться. Это знак судьбы. Не теряйся, Дорогая, действуй!

— Он не в моем вкусе.

— А я и не предлагаю тебе выйти за него замуж и завести десяток детей. Просто развейся. Не привередничай, он очень привлекателен, и у него такой приятный баритон…

— Да уж, я наслушалась. Только, Кайли, не надо пока сообщать об этом твоей двоюродной сестре.

— Ладно… Между прочим, она звонила на днях. Тебе интересно, что она рассказала?

Джессика замялась. Ей было очень интересно, и она панически боялась услышать что-нибудь плохое. Наконец она неуверенно кивнула.

— Собственно говоря, этим новостям уже сто лет. Все началось с того, что один из близнецов Эдваля подцепил какую-то инфекцию, и его женушка со своим выводком срочно отбыла в неизвестном направлении. Стоило парню освободиться, как он тотчас стал проявлять интерес к Вирджинии. Девчонка растерялась: то ли броситься в объятия бывшего любовника — безо всякой перспективы на будущее, — то ли продолжать окучивать Тома — уже безо всякого энтузиазма.