«Если», 2012 № 02 - Журнал «Если»

— Эгей! — голос с другого конца помещения звучал с беспечным североколумбийским акцентом. — Добрый вечер, майор Гамильтон! Рад, что вы смогли составить нам компанию.

Гамильтон оторвал взгляд от нависавшей над ними штуковины.

У противоположной стены стояли два человека, между ними возвышался огромный камин, над которым был барельеф щита с гербом, и Гамильтон не сомневался, что и барельеф был самым настоящим. В обычной ситуации офицер в штатском испытал бы отвращение, но сейчас это последнее кощунство ничего не могло добавить к остальным потрясениям. Этот герб не могло одобрить Международное геральдическое братство; он был каким-то… очень личным, частным — школьник мог от скуки накорябать такое в своей планшетке и стереть, прежде чем рисунок увидят сверстники. Собственный герб! Чистейшая наглость!

Двое стоявших у стены улыбались, глядя на него. Если бы Гамильтон не возненавидел их раньше, за глаза, он бы сделал это сейчас. Они улыбались так, словно и герб, и чужая планета — такая реальная — были просто розыгрышем. Таким же, как их шутовская, с точки зрения Гамильтона, охрана, хотя, как он полагал, эти двое смотрели на нее явно с иной точки зрения.

— Я беседую с двумя… господами Рэнсомами? — Он перевел взгляд с одного на другого. Еще одна загадка.

У этих двухметровых гигантов были одинаковые редеющие волосы и мощные лбы ученых, и оба предпочитали носить очки (снова рисовка!). Они были одеты не как джентльмены, а в нечто, что любой обитатель одной из множества крохотных клетушек в Кенте мог бы надеть для вечера в гольф-клубе. Они были одинакового телосложения, однако…

Один был по меньшей мере на десять лет старше другого.

И все же…

— Да, это Кастор и Поллукс Рэнсомы, — подтвердила Люстр, стоявшая с другой стороны комнаты. Бокал с бренди дрожал в ее руке. — Близнецы.

Гамильтон снова оглядел братьев. Они были совершенно похожи, не считая возраста. Наверняка тут имелось что-то общее с загадкой Люстр, но что именно?

Более молодой — Поллукс, если Гамильтон запомнил правильно, — отделился от камина и подошел поближе, разглядывая его все с той же насмешливой гримасой.

— Полагаю, это может показаться энохийской грамотой, но все верно, майор. Мы родились в месте, носящем ирокезское название. «Торонто», но которое ваши люди называют Форт-Йорк, в один и тот же день в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом.

Гамильтон приподнял бровь.

— Откуда же тогда разница? Здоровый образ жизни?

— О, ничего подобного! — рассмеялся старший близнец. — В обоих случаях.

— Полагаю, вы хотите услышать кое-какие ответы, — сказал Поллукс. — Постараюсь, насколько смогу, удовлетворить ваше любопытство. Вы, несомненно, оставили после себя хаос. В 21:59 сент-джеймсский двор официально объявил Данию «протекторатом Его Величества» и отрядил войска «в поддержку короля Фредерика», который, как они утверждают…

— Провозглашают! — перебил его Гамильтон.

Поллукс усмехнулся.

— О да, не будем забывать о приличиях, какие бы ужасы за ними не скрывались! Хорошо: они провозгласили, что старина оказался жертвой какого-то заговора и они намереваются вновь возвести его на трон. Заговор, полагаю, существует больше в их воображении, нежели в реальности. Я бы назвал это скорее ложью, чем декларацией о намерениях. Хотелось бы знать, переживет ли это все Фредерик?

Гамильтон не ответил. Он был рад тому, что услышал. Но это лишь подчеркивало, насколько важным было содержимое головы Люстр. Поллукс продолжал объяснять, обводя вокруг рукой:

— Мы находимся в особняке, самом обычном особняке на лунной орбите. — Он показал вверх. — А это интеллектуальная проекция еще одного нашего имения, находящегося на значительном удалении от политических границ Солнечной системы. Мы назвали этот объект Немезидой. Поскольку именно мы его открыли. Это близнец нашего Солнца, намного менее яркий. — Они с Кастором обменялись улыбками. — Не усматривайте тут метафор!

Он снова перевел взгляд на Гамильтона.

— На скорости света полет туда занимает примерно год.

— Вы говорите, у вас там имение… — Гамильтон подумал, что, скорее всего, они просто послали туда какой-нибудь автоматизированный экипаж, назвав его претенциозным именем.

— У нас там несколько имений, — ответил Кастор, делая шаг вперед и присоединяясь к брату. — Но, полагаю, в данном случае Поллукс имел в виду саму звезду.

Гамильтон понял, что его дразнят, и не стал отвечать.

— Вы помните историю про Ньютона и червяка, майор? — спросил Поллукс, будто они собрались, чтобы порадоваться хорошей шутке. Но тон его не был веселым, скорее язвительным, словно он обращался к упрямому ребенку. — Это ведь входит в дошкольный курс по равновесию у вас в Британии, верно? Старик Исаак гуляет по саду, ему на голову падает яблоко, он подбирает его, видит крошечного червячка, ползающего по его поверхности, и начинает думать о тайнах микромира… Кстати, неортодоксальные историки опровергли чуть ли не каждую деталь этой байки, но это к делу не относится… Исаак понял, что пространству необходим наблюдатель — Бог, чтобы реальность могла продолжать существовать, когда поблизости нет никого из нас. Это тот самый парень в лесу, для которого шумит падающее дерево. Он — часть ткани мироздания, часть «установленного и священного» равновесия и стоящая за ним причина. И звезды, и галактики, и огромные расстояния между ними таковы, каковы они есть, лишь потому, что так он расставил декорации, вот и все. Равновесие в нашей Солнечной системе — бриллиант, а остальная Вселенная — лишь оправа. По крайней мере, именно этой точки зрения всегда придерживались академии великих держав. Так оно удобнее. Надежнее.

— Но мы с братом, знаете ли, не академики. Мы не прочь испачкать руки, — вмешался Кастор, державшийся немного дружелюбнее. — Мы оба проросли в грязи на полях сражений матушки-Земли, где и сколотили свой капитал, но мы всегда смотрели на звезды. Часть нашего состояния ушла на очень дорогостоящее хобби — первоклассную астрономию. Наши телескопы лучше тех, которыми может похвастаться любая из великих держав, и они расположены в разных точках Солнечной системы. И мы делаем двигатели. Экипаж, скользящий вдоль складки, ежесекундно изменяя под собой гравитацию, в безвоздушном пространстве способен лишь на ограниченное ускорение. Показатели понемногу растут, но речь идет лишь о прибавке нескольких миль в час благодаря некоторым техническим усовершенствованиям. А если разгоняешься внутри Солнечной системы, уже через несколько дней приходится сбрасывать скорость, поскольку необходимо тормозить перед пунктом назначения. К автоматическим экипажам, посылаемым за кометное облако, это не относится, но почему-то никто этим так и не занялся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});