Гарри Поттер и темный блеск - alexz105

— Господин Министр, — не дрогнул старый целитель, — Укрепляющее зелье мы ему дали. Но пока не узнаем, какое вещество он принимал, дальнейшее лечение опасно. Мы можем его убить.

Министр осекся. Затем ухватился за другую мысль:

— Что значит, принимал? Он сам принимал эти вещества… как их там?

— Да. Коллега сказал, что многочисленные проколы кожи и гематома — признак неумелых инъекций, ну… впрыскиваний этих наркотиков в кровь. Наркоманы обычно делают себе эти… впрыскивания сами. Даже в магловском мире это дело запрещенное. Анализ крови займет несколько часов, потом они вернутся, и мы будем знать, что делать. Пока вам ждать бесполезно — мы сразу известим, когда начнем лечение.

— Кингсли, обеспечьте усиленную охрану всей больницы на случай нападения, — приказал Фадж, — да, и замените этих «санитаров» на лучшие силы авроров. В палату никого не допускать без моего ведома. И что бы никакой утечки информации. Кингсли, возьмите со всех Обет Молчания.

Фадж поймал недовольный взгляд директора Хогвартса. И непреклонно повторил:

— Со всех! Никаких исключений! Дамблдор, нам надо переговорить. Приглашаю вас через полчаса ко мне в кабинет.

Глава Визенгамота, поморщившись, кивнул головой.

* * *

Спустя полчаса в кабинете министра напротив друг друга сидели два лидера магического мира — министр Магии Корнелиус Фадж и Глава Визенгамота Альбус Дамблдор. Первым нарушил молчание Фадж:

— Ну и как, Альбус согласуется то, что произошло сегодня, с вашими заявлениями о пропаже Поттера?

— А что вам не нравится, Корнелиус? Я заявлял, что в магическом мире Поттер не обнаружен. Как вы сегодня изволили видеть, это правда. Кто–то или что–то удерживало его в магловском мире.

— Как я понял из объяснения целителей, эти самые… нарботики… к ним можно привыкнуть. А можно кого–то насильно приучить?

— Наркотики, Корнелиус, наркотики, — поправил его Дамблдор, — ты же слышал, что введение делалось по магловски и непрофессионально.

— Это ни о чем не говорит! — почти умоляюще сказал министр, — нельзя, чтобы надежда магического мира оказался… нарбоманом!

— Наркоманом, Корнелиус, наркоманом, — терпеливо повторил директор, — я понимаю вашу озабоченность и разделяю ее. Но поймите, если мы имеем дело с разрушенной психикой Поттера, то это быстро выйдет наружу. Может быть, сразу поместим его в психиатрическую палату и объявим, что в борьбе с темными силами Поттер получил серьезную травму, от которой вряд ли оправится?

Фадж замахал руками:

— Такое признание подорвет авторитет министерства. Только не это! Нужна более оптимистичная формулировка.

— Не думаю, что совесть позволит мне обманывать магическое сообщество.

«На мое место метишь, сволочь!», — злобно подумал Фадж.

«Сам сволочь! Мелко берешь! Нужно мне твое обкаканное место. Я себе другое место присмотрел», — усмехнулся про себя Дамблдор.

Собеседники замолчали, мрачно посматривая друг на друга через стол. В кабинет впорхнул самолетик с сообщением. Министр схватил его и развернул.

— Пришел ответ от маглов, — сказал Фадж, — пойдемте, Дамблдор, нас ждут в Мунго.

* * *

— Это неописуемо! — рассказывал молодой колдомедик, — наш коллега из мира маглов дал заключение по анализу крови. Мы ничего не поняли, и он нам кое–что объяснил из практики политических приемов, принятых в магловском мире. Мистер Кингсли тоже слушал. Я расскажу о состоянии здоровья Гарри Поттера, а мистер Кингсли пояснит версию нашего коллеги — магловского врача.

— Итак, — продолжил взволнованный целитель, — в крови пациента обнаружены магловские вещества под названиями, — он поднес к глазам пергамент, — аминазин, галоперидол и снотворное сонопак в большой дозе. Последняя инъекция сделана примерно сутки назад. Действие этих препаратов направлены на подавление умственной деятельности, а в сочетании со снотворным приводят к длительной потере сознания с непредсказуемыми последствиями для психики. Набор препаратов, видимо, вводился подростку неоднократно — в целях добиться от него чего–то. Наш магловский коллега применил термин «карательная психиатрия». Он подозревает, что юноша мог попасть в руки спецслужб, которые в целях получения информации кололи ему эти, — целитель вновь поднес к глазам пергамент, — «психотропные препараты и нейролептики».

— Кингсли! Объясните весь этот бред! Какие, к лысому Мерлину, психогробные невроплесени!!! Можно этот бред перевести на нормальный язык? — завопил министр.

— Сэр, это магловский аналог магических темных зелий, которые подчиняют волю человека. Видимо эти препараты действуют на организмы маглов и магов почти одинаково.

— Совершенно верно, — с энтузиазмом подхватил целитель, — мы решили, что раз действие зелий и ядов на организмы магов и маглов схожи, то и противоядие должно подействовать по тому же принципу. Мы немедленно положили пациенту в рот безоар, и за последние полчаса его состояние явно улучшилось. Как только его кровь очистится от этих одурманивающих магловских зелий, мы ждем, что пациент очнется.

— Хорошо, — министр резко повернулся к Кингсли, — посадите дежурного. Круглосуточно! Лучше двух! Не отлучаться ни на минуту! Я должен сам услышать первые слова, которые произнесет Поттер!

* * *

Антонин Долохов — бывший командир всея Темнейшая рать — на карачках полз по заросшему вереском холму. Метку на левой руке нещадно жгло, как огнем. Правая рука, тьфу, щупальце вышло из повиновения и цеплялось за каждый куст, дерево или валун, постоянно задерживая его. Силы Упиванца были на исходе. Он уже проклинал тот день, когда приехал на этот остров в поисках приключений, славы и денег. Вместо развлечений — две кровавые войны с отсидкой в Азкабане в промежутке. И что? Ему уже за сорок. Ни семьи, ни друзей, ни родни. Все осталось там, в далекой Болгарии, где он не был двадцать два года. И теперь он бежит, как загнанный зверь, бежит от смерти. А она догоняет его, хватает за одежду, дышит нестерпимым жаром в левое предплечье.

Сзади послышались хлопки аппараций. Долохов обернулся. Так и есть! Упивающиеся. Не меньше десятка. Берут его в кольцо. Ставят противоаппарационный барьер. Они еще не видят его, но это вопрос времени. На склоне, поросшем низким кустарником и вереском, спрятаться сложно. К тому же их заклинания уже показали, что он здесь. Это конец. Защищаться нечем. Щупальце перестало служить ему два часа назад — одновременно с проснувшейся меткой, так что теперь держать палочку нечем и он легкая добыча. Антонин лег в траву и стал наблюдать за приближающимися преследователями. Кто у них главный? Клянусь плащом дементора, да это же Макнейр! Да, этот не упустит случая позабавиться с пленником. К Темному Лорду его доставят гладкого, как отесанное бревно. Все выступающие части тела этот маньяк отрубит. Долохов вспомнил, как Макнейр «обрабатывал» маглов, и содрогнулся.

— Петрификус Тоталум! — выкрикнули сзади заклинание. Тело Антонина свело и оно окаменело. Это кто–то из преследователей подобрался сзади и обездвижил беглеца.

— Сюда! Сюда! Он здесь, я взял его!

Упивающиеся столпились вокруг Долохова. Его перевернули на спину. Старшие стояли поодаль и смотрели на дезертира полупрезрительно–полубрезгливо. Молодые лезли вперед и норовили лягнуть в пах или наступить на пальцы. А подаренная Лордом экзотическая конечность, проигнорировав заклинание Окаменения, свободно двигалась и меланхолично вырывала у Долохова пряди волос из головы. Подошел Макнейр, плюнул Антонину в лицо:

— Темный Лорд не зря нарядил тебя шлюхой. Ты и есть шлюха. Продажная. Если бы не приказ Лорда, я порубил бы тебя на лоскутки.

Макнейр повернулся к своему отряду:

— Снимите щит. Берите его, уходим.

Упиванцы сняли щит. Двое из молодых подняли Долохова и приготовились к групповой аппарации.

БУМ! Взрыв разметал Упивающихся. Долохова выпустили и он, прямой как доска, грохнулся на землю, врезавшись лбом в камень. Двое Упивающихся остались лежать на земле рядом с ним. Остальные вскочили и стали посылать заклятья в неожиданно появившихся противников числом более десяти человек, которые появились на вершине холма и решительно атаковали слуг Темного Лорда. Было совершенно непонятно, кто они такие. Красные мантии с черной окантовкой по капюшонам, такого же раскраса маски. У каждого в левой руке короткий черный жезл, с помощью которого нападавшие ловко отбивали заклятья средней тяжести. А палочки в правой руке непрерывно атаковали противников, не давая им вздохнуть. Ряды слуг Воландеморта стремительно таяли. Макнейр первым понял, что им не устоять против более многочисленного и диковинно вооруженного противника и попытался аппарировать. Не тут–то было — атакующий отряд, оказывается, успел поставить свой антиаппарационный щит. Мгновения, на которое остановился Макнейр, вполне хватило нападающим. Вместо привычного сжатия при аппарации Макнейр получил два Ступефая прямо в грудь и тяжело повалился навзничь.