Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри попаданца - Герман Романов

Под гневным напором обличительных слов Клод Луи Бертолли потерял горделивый вид пестрого петуха-триумфатора, превращаясь в мокрую курицу.

— Господин Первый консул, но я же сделал капсюльный состав, а вы говорили…

— Да, я обещал осыпать золотыми франками, и это непременно сделаю! А вы наладьте производство капсюльного состава, Бертолли!

Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, Гош своим яростным напором опытного военного подмял маститого профессора. Тот потерял свой снобизм и с провинившимся видом нерадивого студента поглядывал на багровые пятна гнева, разлившиеся по лицу генерала.

— Простите меня, профессор! — чуть помягче произнес Гош, понимая, что несколько перегнул палку. — Вы получите все, что потребуется, денег жалеть не будем. Подготовьте подробный список необходимого и не экономьте, мсье Бертолли! Производство собственных патронов для нас жизненно необходимо!

Чесма

Три неуклюжих броненосца медленно вползали, густо дымя трубами, в бухту. Английские корабли, стоявшие там полукругом, дали дружный залп, окутавшись густым пороховым дымом и встретив таким образом страшных врагов.

Десятки всплесков поднялись у невысоких бортов русских «кабанов». В подзорную трубу Ушакову было хорошо видно, как отлетают от толстых стенок бронированных казематов похожие на черные мячики ядра. Броненосцы пока молчали, но в них чувствовалась страшная мощь и уверенность в собственных силах.

— Не хотел бы я быть на месте британского адмирала… — задумчиво пробормотал адмирал.

Он уже видел подобную картину, причем дважды, и каждый раз удивлялся тому, с какой легкостью небольшие по размерам броненосцы, коптящие небо своими высокими трубами, неуклюжие на первый взгляд каракатицы, расправлялись с многопушечными линейными кораблями.

Головным в отряде шел «Секач», но не тот, что дрался под Константинополем, а его прямой потомок, построенный вместе с «Кабаном» по типу балтийских «медведей».

Самый первый «Секач» уже покоился на дне Мраморного моря — мореходность у бронированной коробки оказалась совсем никудышной, и при легком волнении, совершая разворот, корабль черпанул бортом воды и тут же стал тонуть. Хорошо хоть, что его команда успела спастись…

Третьим в колонне медленно плыл, отстав на пять кабельтовых, старый «Вепрь». В сравнении с первыми двумя он больше напоминал перевернутое корыто, но не потерявший своей силы и даже нарастивший острые клыки, с установкой в каземате новых крупнокалиберных орудий.

— Сейчас будет бойня! — обращаясь к офицерам, громко произнес адмирал, видя, как броненосцы изрыгнули пламя из своих орудий…

— Нам здесь больше делать нечего, нужно идти на Кипр, а оттуда к Яффе! — Адмирал Ушаков еще раз посмотрел на дымящиеся в бухте остовы линейных кораблей, что успели выброситься на берег.

Только три британских корабля спустили флаги, испросив пощады. Остальные уже покоились на дне бухты, и только мачты торчали из черной при лунном свете глади воды.

Адмирал вздохнул, к его удивлению, победа на этот раз досталась дорогой ценой — старый «Вепрь», получив несколько попаданий, потерял часть броневой обшивки, а затем последовали несколько удачных выстрелов, и грозный броненосец неожиданно взорвался со страшным грохотом, выплеснув в небо длинный язык пламени и огромный клубок черного дыма.

Однако радость британцев оказалась мимолетной. На поддержку «кабанов» Ушаков отправил новые паровые корветы, вооруженные торпедными аппаратами.

Стрельба проводилась почти в полигонных условиях — по изувеченным, горящим, но все еще оказывающим сопротивление, пусть слабое или даже номинальное, британцам.

Впервые в жизни старый адмирал глубоко в сердце жалел своего врага. Они сопротивлялись до конца, героически, отважно, но совершенно бесплодно. Вот уже третий раз его эскадры одерживали победу над британцами, и всегда к ликующей радости добавлялась некая полынная горечь, ибо каждый раз сражение шло отнюдь не равных противников, а потому больше походило на избиение.

— Нам здесь больше делать нечего! — снова пробормотал адмирал и испытал чувство облегчения.

Броненосцы останутся в бухте прикрывать транспорты с прибывшими подкреплениями: большие шлюпки перевозили на берег десятки солдат. Теперь за Смирну можно было не беспокоиться — с такой помощью генерал Барклай де Толли наголову разобьет осадивших город турок.

Флоту следует немедленно идти к Яффе, где еще дрался, отражая многочисленные приступы, русский гарнизон. И там наверняка стоит британская эскадра, значит, бой будет равным, и можно будет одержать такую победу, от которой уже не будет так сильно горчить…

Квебек

— Наш генерал не является президентом Франции, а лишь Первым консулом Республики!

— Я знаю, просто произнес слово, которое применимо у нас к главе демократического государства!

Улыбка американца была настолько ослепительна, что Моро заскрежетал зубами, насмешка была возвращена ему сторицей. И что обидно, получил ее от единомышленника, ибо Жан Виктор считал президента Томаса Джефферсона, который вместе с Джорджем Вашингтоном стал одним из отцов-основателей САСШ, самым выдающимся республиканцем.

— Свое положение мне прекрасно известно, гражданин! Простите, господин Мэдисон!

— Ну почему же господин?! Мы все граждане, дети под одним синим небом! — Госсекретарь коснулся двумя пальцами воротника.

Моро сразу все понял — перед ним сидел масон, причем высокого градуса. Это совершенно меняло дело, с вольными каменщиками ему уже приходилось встречаться.

— Генерал, — с мягкой улыбкой произнес Мэдисон, — Франция, когда еще была королевством, помогла нам отстоять свою независимость. Маркиз Лафайет командовал нашей армией. Сотни французских волонтеров сражались в ее рядах, и без их помощи мы бы не одержали множество побед и не отстояли свою свободу. Теперь, как я думаю, пришло время вернуть вам долги. Я имею в виду Республику и ее Народное собрание!

— Я не уполномочен сейчас говорить от имени Франции! И тем более за Народное собрание!

— Но вы ее Второй консул! И имеете право решать все вопросы, связанные с интересами вашей республики в Новом Свете. Ведь так, мистер генерал?

Моро с улыбкой посмотрел на госсекретаря Мэдисона, он уже догадался, что может последовать за столь откровенным заявлением.

— Британия никогда не скрывала своих намерений вооруженной силой покорить САСШ и снова сделать нас своей колонией. И не настал ли сейчас тот час, генерал, когда мы сможем раз и навсегда покончить с английским владычеством в Новом Свете? Я думаю, влияния президента вполне хватит для того, чтобы Конгресс принял решение о войне с королевством!

— На это уйдет много времени, мсье Мэдисон, а сражение может состояться скоро — через три-четыре дня! Мои войска нуждаются в порохе, не могли бы вы его дать? Или продать…

— К моему сожалению, мистер Моро, это не в моих силах, но я уверен, что ваши доблестные войска справятся с англичанами!

— Потом англичане перебросят сюда уже двадцать тысяч солдат! И мой корпус без боеприпасов и снаряжения погибнет! Вы же сами мне сказали — английский флот господствует на море, и поддержки из Франции мы уже не получим…

— Зато к этому времени вы сможете получить эту поддержку от нас, генерал. Порохом, ружьями, припасами, снаряжением… А наша армия позволит вам, генерал Моро, вышвырнуть британцев из Канады!

«Ваша армия — совершенно необученная толпа ополченцев! Не знающих строя, не имеющих боевого опыта! Один британский солдат стоит трех ваших, тут не стоит обольщаться!»

Моро посмотрел на госсекретаря, прекрасно зная, что такие мысли не следует выражать на словах, и потому перевел разговор на более интересующую его тему:

— Если мы выступим с вами союзниками, мсье Мэдисон, то нужно согласовать наши военные планы. Вы не находите?

— О да, конечно, генерал! Наши военные обязательно вступят с вами в контакт, и более того, Конгресс может назначить вас главнокомандующим нашими объединенными вооруженными силами, как знак признания ваших заслуг и выдающихся военных дарований! Но я не специалист в этой области, меня интересует ее сугубо политический аспект.

— И какой же, мсье Мэдисон? — осторожно осведомился Моро, понимая, что наступил момент, как говорят русские, делить шкуру неубитого медведя. Теперь все окончательно прояснится.

— Вы республиканец и демократ, генерал, но и я тоже! Поэтому Канада должна стать свободной и присоединиться к нашим странам, что поведут ее по пути Свободы, Процветания и Демократии!

— Я согласен с вами, мсье государственный секретарь! — Моро насторожился, понимая, что после таких слов шкуру придется делить напополам, тут одним куском не отделаешься.