О Феликсе Дзержинском - Сборник

Даже такое мероприятие, как повсеместное изъятие оружия у населения, проводилось крайне осторожно. В приказе от 27 июня 1920 года Ф. Э. Дзержинский указывал: «Обыски производить только в том случае, когда есть уверенность, что оружие будет найдено, а необдуманных и неорганизованных действий не допускать».

Ф. Э. Дзержинский воспитывал чекистские кадры в духе высокой партийности и строгого соблюдения советских законов. «Железный Феликс», будучи сам рыцарем «без страха и упрека», карал беспощадно каждого, кто пятнал репутацию чекиста, какое бы положение он ни занимал.

«…Члены коллегии ЧК обязаны знать все декреты и ими в своей работе руководствоваться. Это необходимо для того, чтобы избежать ошибок и самим не превратиться в преступников против Советской власти, интересы которой мы призваны блюсти».71

Инструкция о производстве обысков и арестов, написанная Ф. Э. Дзержинским в марте 1918 года, начинается так: «Вторжение вооруженных людей на частную квартиру и лишение свободы повинных людей есть зло, к которому и в настоящее время необходимо еще прибегать, чтобы восторжествовало добро и правда. Но всегда нужно помнить, что это зло, что наша задача пользуясь злом, — искоренить необходимость прибегать к этому средству в будущем. А потому пусть все те, которым поручено произвести обыск, лишить человека свободы и держать его в тюрьме, относятся бережно к людям, арестуемым и обыскиваемым… помня, что лишенный свободы не может защищаться и что он в нашей власти. Каждый должен помнить, что он представитель Советской власти рабочих и крестьян и что всякий его окрик, грубость, нескромость, невежливость — пятно, которое ложится на эту власть.72

Феликс Эдмундович считал необходимым разоблачать клеветников, склочников, авторов анонимок, людей, занимающихся доносами на честных граждан.

В одном из приказов он пишет о таких «доносителях». «Часто авторами подобных заявлений являются лица, не заслуживающие никакого доверия, а мотивами подачи заявлений — сведение личных счетов, желание дискредитировать того или другого сотрудника, а иногда и убрать его с дороги ради своей личной карьеры. Часто даже подписанные заявления являются анонимными или с подложными фамилиями; в таких случаях необходимо найти самих заявителей…

Необходимо оберегать честь и доброе имя ответственных партийных и советских работников… В случаях, когда возникает против кого-либо только подозрение, необходимо проверить его основательность с таким расчетом, чтобы сама проверка не запачкала имени работника».73

Май 1920 года был очень тяжелым. Поляки заняли Киев и все еще сохраняли свой наступательный порыв. Страна под руководством В. И. Ленина напрягала все силы для того, чтобы нанести им ответный сокрушительный удар.

Стояли прекрасные солнечные дни, какие бывают только на Украине во второй половине мая. Тогда мало занимались украшением городов, но все-таки в скверах и на некоторых площадях пестрели клумбы с цветами.

В одно такое сияющее, полное света утро, направляясь к штабу, мы проходили через сквер. Вдруг Дзержинский остановился:

— Как пахнут цветы! Наверное, сейчас хорошо в лесу, слышатся птичьи голоса, сквозь деревья видны облака, плывущие по небу… Воздух чист и легко дышать…

Он прошел несколько шагов и прибавил:

— Как мало людей, которые могут пользоваться тем, что дает им природа…

И я почувствовал, что этот замкнутый и сдержанный человек любит природу, цветы, детей с такой силой, на какую способны только люди, которых многолетнее пребывание в тюрьме лишало всех радостей жизни. Но и теперь, когда осуществилось то, ради чего Дзержинский боролся столько лет, и пролетариат пришел к власти, он, как и прежде, отдавал себя полностью работе, сокращая время для еды и сна. Нужно было иметь железную волю, чтобы изо дня в день выдерживать такую нагрузку. При этом основная черта «железного Феликса», как прозвали его в партийной среде и в народе, заключалась в том, что каждое дело, которым он занимался, — большое или маленькое — он изучал с величайшей тщательностью. Он не прощал ошибок, считая, что они могут быть результатом только небрежности или верхоглядства…

Почти год Дзержинский изучал экономические и политические причины махновщины и положение в украинской деревне. Несомненно, что его доклады были важной частью тех многочисленных материалов, которые привели В. И. Ленина к мысли о необходимости перехода от продразверстки к продналогу.

Впоследствии начальник штаба махновской армии В. Белаш показал: «В июне 1921 года крестьянство осознало новую экономическую политику и в большинстве своем отвернулось от Махно и стало на сторону Советской власти…»

В июле 1920 года Красная Армия подошла к Львову и Варшаве, в октябре было подписано соглашение о перемирии, в ноябре советские войска покончили с Врангелем…

…Ф. Э. Дзержинский уже в конце июля выехал на Западный фронт, штаб Юго-Западного превратился в штаб Южного фронта, менялось командование, но система работы и принципы воспитания кадров, установленные Дзержинским, оставались неизменными.

Менее всего эта система основывалась на применении наказаний. Дзержинский терпеливо учил работать сотни молодых людей, состоявших в его аппарате. При этом сам он был в глазах молодежи живым примером рыцаря революции «без страха и упрека». Он приучал к тому, чтобы люди никогда не спешили, но и не запаздывали, чтобы, прежде чем доложить о чем-нибудь, все было бы обдумано и проверено и, самое главное, чтобы люди умели владеть собой при любых обстоятельствах и никогда не говорили неправду. Он считал, что мы должны быть по своей культуре, выдержке, честности неизмеримо выше своих врагов.

Решительность, принципиальность, кристальная честность «революционных якобинцев» сделали из ВЧК, по словам Ленина, то учреждение, которое было нашим разящим оружием против бесчисленных заговоров, бесчисленных покушений на Советскую власть со стороны людей, которые были значительно сильнее нас…

Много лет спустя после смерти Дзержинского мне пришлось побывать в селе Тасееве, расположенном на тракте в 150 километрах от Канска. Это — старинное сибирское село, которое очень разрослось за годы Советской власти. Когда-то по этому тракту шли на каторгу партии политических. В деревне Хандалы, что находится в 15 километрах от Тасеева, партии останавливались. Снимали кандалы, и каторжане, раскованные, шли дальше, через Тасеево в село Троицкое — на соляные копи. В самом Тасееве селили ссыльных.

Теперь, если въехать в это село по Буденновскои улице, которая тянется километра два, то доедешь до почты, а от нее сворачивает налево в гору Дзержинская улица. На углу стоит деревянный старенький дом, к стене которого прибита мемориальная доска. Сюда, приговоренный к вечному поселешно в Сибири, в 1909 году был доставлен Ф. Э. Дзержинский. Через семь дней после прибытия он бежал. Это был его третий побег. Дикая тайга и сейчас окружает село; осень делает дороги непроходимыми. В те годы даже самые лучшие ямщики в осенние месяцы не решались выезжать в город. Нужно было иметь душу орла, чтобы из этой глуши решиться бежать за тысячи километров в другую часть света и снова продолжать борьбу, зная, что тебе опять грозит ссылка или тюрьма.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});