Со спичкой вокруг солнца - Семен Нариньяни

Не успели тронуть, как нас догоняет милицейский мотоцикл.

— Ай-ай, гражданин, нехорошо. Бабушка вам кто, родственница или посторонняя?

— Посторонняя.

— Зачем же вы посадили ее в машину? Ваши документы!

Старшина внимательно изучает мой паспорт, командировочное предписание, строго предупреждает:

— Чтобы это было в последний раз.

Через сто метров вижу на обочине еще одну бабушку, теперь уже с ребенком. Сажаю и ее. И снова слышу:

— Стой!

Все тот же старшина на том же мотоцикле.

— Зачем взяли вторую женщину?

— По той же причине. Идет дождь, а нам по пути.

На этот раз старшина действует строже. Высаживает обеих женщин, и с посошком и с ребенком, на обочину. Записывает место моей работы, адрес, где живу. Делает дырку на водительских правах шофера.

— Больше не сажай посторонних!

Почему не сажай? Работники ОРУДа не верят в наше с шофером бескорыстие. Думают, мы зарабатываем на перевозке бабушек миллионы.

Взаимопомощь в пути — доброе, старое общечеловеческое правило. Оно возникло задолго до нашего рождения и будет долго существовать и после нашей смерти.

Несколько лет назад я был с группой туристов в Италии. Случилось ЧП. Утром, пока я брился, а борода у меня жесткая, неподатливая, автобус с туристами укатил. Наш гид синьора Лючия считала нас по десять раз в день. А в это утро забыла сделать перекличку, и я отстал. Стою на обочине шоссе. Бритый, умытый, опрысканный тройным одеколоном, и не знаю, как быть. До Рима — 120 километров.

И вдруг рядом, словно по щучьему велению, останавливается разрисованный соблазнительными бутылками фургон винной фирмы «Кьянти». Шофер открывает дверцу, вежливо спрашивает, о чем грустит синьор, а синьор ни слова по-итальянски и пытается на чистом русском объяснить местному жителю, что он отстал от автобуса. Из долгой тирады синьора шофер винного фургона понял всего два слова — «руссо» и «Рома» — и любезно пригласил занять пустое место рядом с собой. Через двадцать километров фургон должен был свернуть вправо, а дорога в Рим шла прямо. Но шофер не бросил безъязыкого пассажира одного на дороге. Он поднял руку, остановил легковушку, за рулем которой сидел монах. И хотя монах ехал не в Рим, а в монастырь, он сделал крюк, провез меня километров шестьдесят. На развилке, прежде чем свернуть к монастырю, монах любезно сошел со мной на шоссе. Попутных легковушек долго не было, и тогда шофер-монах, недолго думая, останавливает мотороллер и просит хозяйку подбросить отставшего туриста до Рима. Хозяйка показала на багажник:

— Если угодно синьору?

Последний отрезок пути до Рима я проделал на запятках у итальянской матроны, прячась за ее широкой спиной от ветра. Хозяйка была предупредительна и любезна до конца. Она не ссадила туриста у въезда в город: узнав, что тот остановился в районе вокзала Термини, лихо подкатила его к дверям отеля.

Был у меня в жизни еще один счастливый случай. Я даже запомнил день, час, минуту, когда он произошел. Понедельник. 8 июля. Семь двадцать вечера. В Лужниках назначен футбольный матч «Спартак» — «Торпедо». Тот самый, знаменитый. Судья вот-вот вызовет на поле игроков, а я задерживаюсь в рентгеновском кабинете поликлиники. Врач не вовремя взял на подозрение мои легкие и ну задавать тьму-тьмущую ненужных вопросов. Не перенес ли больной в детстве коклюш, корь, свинку и так далее.

Когда я выскочил на Садовое кольцо, до начала игры оставалось всего семь минут. В автобусы и троллейбусы не сесть. Переполнены. В поле зрения ни одного такси. Стою с тоской во взоре. И вдруг снова, словно по щучьему велению, рядом тормозит машина, и уже не винной фирмы «Кьянти» и не легковушка монаха с выбритой макушкой головы, а наша родная «Волга», и мой земляк-москвич гостеприимно открывает дверцу,

— Вам куда?

— Туда.

— Садитесь!

Трогаемся и слышим сзади команду:

— Стой, куда?

— Туда.

Сержант милиции удивленно поднимает вверх бровь: «Куда туда?» Делает вид, что никогда не слышал ни про Лужники, ни про футбол.

— Какой такой «Спартак»? Какая такая «Торпедо»? Предъявите документы.

Времени в обрез, а сержант нарочито медленно изучает паспорта и удостоверения. Ругается. Особенно строго взыскивает с доброго человека, который любезно посадил меня в машину?

— Нехорошо, гражданин! Стыдно. Преподаватель вуза, профессор, доктор технических наук. А барахолите, Зарабатываете на попутчиках трешник на пол-литра.

Под градом незаслуженных обвинений добрый человек бледнеет, краснеет, а вместе с ним бледнею, краснею и я. Не хотел, а подвел честного, хорошего, человека. На счастье, к нам подъезжает лейтенант ОРУДа. Спрашивает, что случилось.

Объясняем, показываем на часы. Лейтенант задает вопрос:

— За кого болеете?

Мы с добрым человеком болеем по-разному. Один за «Спартак», другой за «Торпедо». Лейтенант вручает водительские права владельцу и с завистью говорит:

— И я поехал бы с вами. Да вот дежурю, не могу.

На этот раз инцидент на дороге окончился благополучно. «Хэппи энд» — как говорят американцы. Спасибо товарищу лейтенанту! К сожалению, говорить «спасибо» на дорогах приходится не так часто. Обычно дорожные происшествия заканчиваются по-другому. Ненужными препирательствами, обидными подозрениями и оскорблениями.

Не думайте, будто я так наивен, что считаю всех водителей машин безгрешными купидонами и всех беру под защиту. Нет! Среди водителей есть и падшие ангелы.

Не так давно в редакцию пришел автолюбитель, преподаватель вуза, только не доктор наук, а кандидат. Он принес жалобу на свою жену Лидию Борисовну. Его жена, окончив курсы шоферов, занялась бизнесом. Делала две коммерческие ездки в день. Сажала у Казанского вокзала по три-четыре пассажира с поезда «Сибиряк» в свою машину и развозила по гостиницам. Вечером муж придет с работы, а жена хвалится:

— Поздравь, я сегодня заработала пятерку.

Муж пробовал стыдить жену за извозный промысел. Просил, уговаривал не заниматься коммерческими ездками. Грозил развестись. Ничего не помогало. Лидия Борисовна вошла во вкус легких заработков. И вот муж-доцент сидит у нас в комнате, просит вызвать в редакцию жену:

— Припугните! Скажите, напишете фельетон. Может, одумается!

Коммерческими ездками занимаются не только жены, но и мужья. В свое время я напечатал фельетон под названием «Седьмая победа». В нем критиковалась отвратительная категория автолюбителей, тех самых, которые презрительно именуются в Москве барахольщиками, в Узбекистане и Киргизии — калымщиками, в Армении — папахами. Деятельность калымщиков и барахольщиков возмутительна, преступна, однако процент калымщиков среди автолюбителей невелик. Их имена хорошо известны и сотрудникам ОРУДа, и сотрудникам ОБХСС. Чтобы выявить новую поросль барахольщиков, совсем не обязательно брать под подозрение каждую бабушку на обочине и высаживать ее из машины.

С недавнего времени я по неосторожности тоже стал автолюбителем, и так как мое отношение к бабушкам не изменилось, то я теперь значительно чаще слышу за своей спиной милицейский свист.

— Стой! Кого посадил?

Возвращаюсь недавно в одиннадцать вечера из гостей в Москву. На двадцатом километре Минского шоссе, у Баковки, стоит женщина, машет рукой, говорит:

— Жду автобуса, не дождусь. Может, подбросите до города?

— Садитесь.

Машина еще не тронулась, а рядом уже остановился мотоцикл.

— Кто вы? Где живете? Где работаете?

Вскипел, огрызнулся:

— Разве я убил кого-нибудь? Ограбил? По какому праву вы допрашиваете меня?

Мотоциклист смутился, стал оправдываться:

— Время позднее. Вы сажаете женщину. Может, фифишку?

Я не мог посадить в машину фифишку по двум причинам. Во-первых, за рулем сидела жена, во-вторых, женщине, которая стояла на обочине, было около семидесяти, а в этом возрасте в кружок фифишек уже не принимают. Все это мотоциклист мог узнать из паспортов, которые были у него в руках, и не обижать оскорбительным подозрением ни меня, ни бабушку с обочины. Мотоциклист выбрал более легкий путь — высадил старушку из машины и сделал мне выговор:

— Как не стыдно! И чтобы этого больше не было.

Должен сказать, сотрудники ОРУДа, с которыми у меня были встречи на дорогах, как правило, ограничивались главным образом нотациями, наставлениями. Ни один ни разу не оштрафовал меня ни на рубль, ни на трешницу. Чем это объяснить, даже не знаю: то ли честным выражением глаз, то ли корреспондентским удостоверением в кармане.

Да это, собственно, и неважно, так как выступаю я сейчас не в защиту рублей и трешниц, а хочу оборонить от поругания старое, доброе правило взаимопомощи в дороге.

Старшины и сержанты милиции ополчились на пассажиров с обочины, руководствуясь постулатом: «Пеший конному не товарищ!» А постулат устарел, износился. Те, кто часто проводит время в пути, хорошо знают: сегодня водитель окажет помощь пешеходу, завтра пешеход выручит в беде водителя. Поднажмет плечом, поможет машине выбраться из канавы. Пеший конному, так же как и конный пешему, — товарищ! И ссорить их друг с другом незачем.